– У нас тут тоже не курорт. Да вы проходите, проходите.

Прикладываю карту к серой точке, двери открываются. Иду к лестнице.

– Антон, куда вы? Это вчера лифт не работал, а сегодня уже починили. Направо и два шага прямо. Вы сейчас к самому буйному? От него другие ключи. – она заливается смехом, когда я возвращаюсь к ней, красный как рак. – Будьте осторожны, хорошо?

Я понимаю, что комплименты обезглавливают девушек. Но пара охранников за ее спиной, которые практически спали, в это время напряглись и пристально меня сканируют.

Надеюсь, “самый буйный” это про А.В., иначе будет цирк.

– Антон, комната 86! – кричит девушка.

– Спасибо, я помню! – Господи, я ругаю себя за то, что не научился за 27 лет красть людей из больницы! Тупица, идиот! Ну ничего. Наконец, есть шанс попрактиковаться.

Ощущение, что я попал в зоопарк, возникает еще до выхода из кабины лифта: стуки, стоны и крики диких животных. Раньше мне казалось, что человек не может так вопить, теперь думаю иначе. Сжимая в руках ключи, шарахаюсь от каждой двери, словно нахожусь в вольере с овчарками. Кто-то бьет по стене, и сердце уходит в пятки. “Ужасы Петербурга собрались в прекрасной коллекции психиатрической лечебницы. Посетите, и вы не останетесь равнодушными”. – шутят мои мысли. Я замечаю, что комнаты не пронумерованы. Куда теперь? Тут скребут, здесь шаркают тапками, в этой плачут навзрыд. И только из одной не доносится ни звука. Робко подхожу к двери и прикладываю ключ-карту. Подходит.

Осторожно вхожу, готовый отразить атаку в любой момент. Но мой портфель выпадает из рук, со всех ног я бросаюсь к нему.

– Боже, что же с тобой сделали?

Полуголый, он лежит на полу, свернувшись калачиком. Лицо и руки бледные, как снег. Холоден и не шевелится. Нет пульса – не бьется сердце. Я уже хочу бежать за помощью, но его пальцы вдруг начинают дрожать, а потом появляется дыхание. Поднимаю друга, но мышцы слабенькие, видимо, от недостатка движения, и потому приходится брать инвалидное кресло, которое припарковано около кровати. Доставая из портфеля свитер с джинсами, надеваю их на беднягу, и мы выходим из комнаты. Вспоминая на ходу слова молитвы “Отче наш”, спускаюсь на грузовом лифте на первый. Татьяна, замечая меня, расцветает, но, опуская глаза на пациента, начинает верещать. Охранники куда-то вышли, рядом никого.

– Антон! Нельзя! С этого этажа приказано вообще никого не выпускать! Вы инструктаж проходили?

– Танечка, ему необходимо на свежий воздух! – я сложил ладони и взмолился уже не Богу, но Татьяне. – Он же бледный весь, задыхается там в палате. Вам его не жалко? Он человек, а не зверь. Пока никого нет из начальства, я обязан его вывезти. Он опасен? Да он пошевелиться не может! Его держат в палате без окон. Я прошу вас, Таня! Совсем немного.

– Ладно. Я тоже за него переживаю. Он такой симпатичный. Жалко его. – Татьяна глянула вокруг в поисках докторов, но пока не было ни души. – Антон, только недолго! Пока не приехал доктор Сотников. Десять минут, и это максимум! Вы поняли?

– Хорошо. Если возникнут проблемы, беру их на себя! А это вам. – я протягиваю девушке шоколадку. – Мы могли бы с вами вечером посидеть где-нибудь, если вы не против.

– Ах, эти американцы. Какой вы галантный. Я не против.

– Хорошо, спасибо, Танечка, вы мне очень помогли. – шепчу я, делая ноги к выходу. Словно герой. Беспрепятственно, мимо тупоголовых охранников.

Сердце колотится словно отбойный молоток, но мы выкатываемся на дорожку, огибающую здание лечебницы. Дорожка расчищена, и по ней легко перемещаться. Всего один кружок, и потом сразу же к машине. Всего один кружок. Главное, никого не встретить.

Сотников!!! Меня словно подстрелили! Таня машет мне рукой, чтобы я немедленно возвращался, но не тут-то было. Прячась за сугробами, жду, когда главный врач пройдет внутрь. Он подходит к медсестре и раздраженно тычет пальцем в мою сторону. Танечка, только не говори, только не говори, пожалуйста. Только не… Бегом!!! Поняв, что я краду пациента, Сотников срывается с места, быстро преодолевая расстояние между нами. Охранники бросаются на окружение. Срочно нужно что-то придумать. Чувствуя себя Гераклом, закидываю на плечо своего друга и буквально лечу к машине. Мне кажется, что мой “псих” должен быть потяжелее – сейчас он легкий словно пушинка. Подбегая к авто, закидываю парня на место пассажира, сам прыгаю на водительское сидение. Я специально оставил двигатель включенным, и потому, нажимая педаль газа, срываюсь с места. Машину слегка заносит, но мы выравниваемся и мчимся прочь со скоростью ветра. Выезжая на шоссе, немного прихожу в себя и нервно смеюсь. Все хорошо!

– У нас получилось!!! – кричу я от радости. А.В. потихоньку оживает. Он слаб, у него осунувшееся лицо и руки, но он шевелится, устраиваясь поудобнее. Дотронулся до него – весь холодный. Не сбавляя скорости, беру с заднего сиденья плед и укутываю товарища по самую шею. Пусть поспит. Через полчаса он резко открывает глаза. Кажется, его сейчас вырвет – он подается вперед к лобовому стеклу и зажимает рот рукой. Я останавливаю машину, вытаскиваю его наружу. Его рвет с кровью. Помогаю ему держаться на неокрепших ногах. Даю попить воды и помыться после экзекуции. Потом усаживаю друга назад в машину. Он плачет. Я успокаиваю его.

– Твоя семья пришла за тобой. Я пришел! Все хорошо. Теперь все хорошо.

Опуская голову, юноша рыдает, всхлипывая, словно ребенок. Я прижимаю А.В. к себе будто младшего брата.

– Все позади, ну чего ты? Не расстраивайся.

“Спасибо”. – произносит он в мыслях. Мы сидим, обнимаясь как старые друзья, которые не виделись лет десять, и мне так хорошо. Я замечаю, что на его шее под волосами все еще прикреплен тот странный прибор.

– Что у тебя за хрень сзади?

“Это уже давно надо вытащить. Сможешь?”

– Хм. Сейчас.

Беглый взгляд в зеркало заднего вида. Никого. Отковыриваю прибор, вижу, что проводки от него через маленькие переходники соединяются прямо с венами. Отсоединяю их, едва борясь с тошнотой. Нет, я не в силах вытерпеть. Выбегаю на улицу, прочищая желудок. Какая мерзость! Еще держу в руках эту дрянь с окровавленными проводами, думая, куда бы ее выбросить. Снова давлю рвотный рефлекс. Смотрю на шею друга – раны нет. Она куда-то исчезла. Только что вот была. А сейчас на ее месте бархатистая белая кожа.

– Ты киборг, блин, что ли?

– Не совсем. Но эта штука здорово портила мне жизнь. – взволнованный, порозовевший, полный энергии, абсолютно здоровый и сильный юноша, наконец, говорит со мной. Нет, это не он только что рыдал на моем плече, не справившись с чувствами. Нет, это не его я час назад вытащил из психушки. Это совсем другой человек, но все также излучающий свет, притягивающий к себе положительно-заряженными частицами. Улыбаясь произведенному эффекту, парень смотрит на меня, и чувство радости каким-то волшебным образом переходит ко мне.

– Привет, Денис! Меня зовут Александр. – свободно и легко произносит мой друг.

Прежде мне не приходилось слышать настолько красивого голоса. Словно в его речь вплелись нотки волшебного музыкального инструмента, где буквы – это аккорды, а фразы – мелодия. Словно так говорит со мной его душа.

– Привет, Александр!

Мы оба улыбаемся. Я нажимаю на газ, и машина трогается с места, унося двух авантюристов как можно дальше от лечебницы.

Куда мы держим путь? Да кто его знает. С ним мое чувство самосохранения куда-то испарилось, и потому автомобиль мчится по трассе, оставляя позади все наши проблемы.

– Ты нарушил закон, Денис! Понимаешь всю серьезность? – Саша укоризненно смотрит на меня. Я улыбаюсь.

– Понимаю. Пошли бы они все к черту! Я как хотел, так и поступил.

– Да, и теперь нас будут искать. Где мы спрячемся? У тебя есть какой-нибудь план?