– Создатель, какая же тупость, – прошептала в ночи Эвелин, – кому рассказать, засмеют.

Океаны лжи…

– Так мне и надо, – усмехнулась она, – наивных дурочек следует учить, если уж своей соображалки к стольким годам не хватает.

Эвелин вытянулась на земле, положила руку на лежащий рядом меч и закрыла глаза, решив, что день сегодня и без того ужасный, чтобы беспокоиться ещё и за ночь. Создатель не настолько жесток, не станет посылать ей смерть после того, как она познала собственную никчемность.

Океаны лжи…

К черту Рокфорса. К черту отношения. К черту любовь. Всё тлен.

Эвелин проснулась с рассветом. Внутренние часы четко совпадали с природными. Но только в походной жизни. В своей кровати она с легкостью могла проспать практически до обеда, потом ещё полдня проваляться без дела, и выйти в город только к вечеру.

Говорят, утро вечера мудренее. Глупости. Утро вечера угрюмее. К вчерашней злости на себя добавилось чувство голода и усталость от кошмаров, которые одолевали её во сне.

Воительница закрепила оружие, поправила седельные сумки, забралась на лошадь. Ласточка недовольно фыркнула, выражая негодование от прерванного завтрака.

– Ты и так сутками ешь, хорош, поехали домой!

Женщина натянула поводья, заставляя лошадь приподнять морду. Животное свой ответ скинуло на землю ароматной кучей.

– С облегчением, подруга, – иронично усмехнулась Эвелин и сильнее сжала бока лошади, давая понять, что привал закончен, – но-о-о-о…

Особо гнать причин не было, Эвелин почти сразу же перешла с галопа на размеренный ход, наслаждаясь свежестью утра и пением птиц, постепенно выравнивая своё подавленное состояние на привычно-спокойное.

Сначала она услышала лай, который узнала бы из тысячи, а потом увидела, как промелькнуло что-то рыжее. Спрыгнув на землю, Эвелин поспешила вперед, немного беспокоясь: охотничьи навыки у её Лесли на высоте, но всё же разминуться не хотелось.

– Лесли! Я здесь! Лесли!

Рыжая шерсть собаки ярким пятном мелькала между деревьями, стремительно сокращая расстояние. Завидев хозяйку, Лесли остановилась, навострила уши, с укором смотря.

Эвелин присела рядом, потрепала за ухом собаку, а потом обхватила её морду руками и притянула ближе к себе.

– Как ты выбралась из комнаты? Неужто Кассия тебя выпустила? Вот получит, когда вернусь.

Лесли громко и неожиданно гавкнула, воительница дернулась и, не удержав равновесия, плюхнулась на землю. Пес суетливо закружил возле неё, радостно замахал хвостом, принялся атаковать лицо в попытках облизать. Женщина счастливо засмеялась, уворачиваясь, купаясь в ни в чем несравнимом счастье безусловной любви. Эвелин знала, что Лесли любила её ни за что. Любую. Просто потому, что по-другому не умела. Этим и отличались собаки от людей. В памяти снова всплыли обидные слова Рокфорса, и воительница поспешила откинуть их, не желая портить радость встречи воспоминанием о недостойном эпизоде своей жизни.

– Вот теперь порядок! Мои боевые подруги со мной! Значит, пора открывать новую главу своей жизни, но… – Эвелин ещё раз потрепала яркую шерсть Лесли, – сначала домой, есть и… спать!

Добралась до Кравина женщина уже через пару часов, привычная компания сделала её путь радостнее, от этого и короче. Ласточка бодро бежала, предчувствуя длительный отдых в привычном стойле с полной кормушкой, а Лесли периодически скрывалась в глубине леса, ведомая одними только ей доступными шорохами.

Ближе к дому пришлось спешиться и вести лошадь под уздцы: теснота улиц и многолюдность нервировали Ласточку. Знакомый силуэт младшей сестры воительница увидела издалека.

– Кассия! – позвала её Эвелин.

Девушка обернулась и приветливо замахала рукой, а потом поспешила навстречу. При виде собаки Кассия улыбнулась.

– Нашла тебя всё-таки, – с теплотой в голосе произнесла девушка и погладила собаку по голове.

– Кстати об этом, – недовольно нахмурилась Эвелин. – Кто тебе разрешил её выпустить? Она могла потеряться!

– А что мне было делать? Да и едва я открыла дверь, она умчалась. Догнать её было нереально! – немного обиженно оправдывалась сестра.

Доводы Кассии не показались ей весомыми, но затевать спор Эвелин не стала. Тем более что запирать Лесли в чужом доме больше не собиралась.

Едва первое неудовольствие схлынуло, Эвелин окинула сестру внимательным изучающим взглядом. Длинные темно-русые волосы Кассия оставила распущенными, собрав лишь локоны у лица. И без того выразительные глаза та дополнительно выделила косметикой. Надела в меру открытое красное платье, судя по всему, новое: раньше Эвелин его не видела. В руках сестра держала целую корзину спелых, идеально отобранных, без малейших изъянов яблок.

– И куда это ты так вырядилась? – с подозрением спросила воительница.

Юное лицо девушки озарила счастливая улыбка, а во взгляде синих глаз появилась мягкость и теплота.

– Я встретила мужчину своей мечты! – мечтательно произнесла Кассия.

– Кого на этот раз? – скептически поинтересовалась Эвелин и криво усмехнулась.

За двадцать два года её сестра умудрилась уже столько раз влюбиться, что женщина перестала придавать этому значения. И каждый раз у Кассии, как последний. Спасало только одно: кто такая Эвелин, знали все в округе и побаивались. Лишь несколько раз пришлось особо рьяным ухажерам объяснять, что с ними будет, если в намерениях только утехи с младшей сестрой воительницы, а не серьезные отношения с последующим браком.

– Служителя Создателя, – на выдохе произнесла Кассия и смущенно опустила взор, ещё больше расплываясь в улыбке.

Эвелин недоуменно на неё уставилась. Хоть она нечасто бывала в церкви, но помнила, как выглядел отец Патрик. На вид ему было около тридцати, возможно, чуть больше. Крепкого телосложения, рослый, выше её. Светловолосый, коротко-подстриженный, всегда приветливый. Эвелин показалось даже слишком. Его тонкие губы часто расплывались в улыбке. Вот только глаза, пронзительно-голубые, были холодны. Настолько яркий контраст между словами, мимикой и выражением глаз немного настораживал воительницу. Первое время она пыталась обсудить это со знакомыми, но все были в восторге от нового служителя, что появился в их церкви полгода назад, поэтому Эвелин прекратила присматриваться к отцу Патрику, списав всё на возможные неприятные ассоциации с кем-то из прошлого.

И вот её юная и немного наивная сестра говорит, что влюблена в него.

– Он намного старше тебя! – выдавила наконец-то женщина.

– Ненамного! – возмутилась Кассия, а потом, довольная собой, добавила: – Я всё разузнала, ему двадцать пять! Он родом из Трекании!

– Отцу Патрику всего двадцать пять? – пораженно выдохнула Эвелин.

– А при чем тут отец Патрик? – настала очередь Кассии удивляться, а потом когда до неё дошло, девушка рассмеялась. – Создетель, ты подумала, что я влюблена в отца Патрика? Нет, конечно! К нам неделю назад в обитель прибыл ещё один служитель! Отец Джеймс! Эвелин, ты себе не представляешь, как он красив! Его темно-синие глаза… удивительные… когда он смотрит на тебя, то хочется отдать ему и душу, и тело… его взгляд проникает под кожу и оставляет внутри дрожь… – Кассия закрыла глаза и блаженно улыбнулась, очевидно, фантазируя только что сказанное.

Речи сестры удивили Эвелин. Очень. Она разное слышала за те три года, что сестра провела возле неё, переехав из отчего дома в Кравин, но настолько смелые и откровенные разговоры не вела, ограничивалась лишь краткими воздыханиями.

– Не боишься кары Создателя? – сердито произнесла воительница, одергивая сестру.

– Какая кара? – улыбнулась ей Кассия. – Служителям можно жениться! Правда, один раз и на всю жизнь. Меня такой вариант устроит. Жаль только до свадьбы им нельзя вступать в отношения…