– Рокфорс дома? – громко спросила Эвелин, возвращая голосу твердости, а взгляду холод и решимость. И то и другое обычно служило предупреждением: соваться к ней не стоило.

– Позови отца, – испуганно сказала мать мальчику, подталкивая его в дом.

Её страх доставил Эвелин мстительное удовольствие. Всё верно. Надо бояться. Не только правды, способной разрушить счастливую жизнь этой юной девы, но и меча, который с легкостью может оборвать саму жизнь.

– Эвелин! – воскликнул подошедший мужчина, тут же переводя взгляд на свою жену, с ужасом всматриваясь в её лицо, пытаясь понять, знает или нет та его тайну.

– Ну здравствуй, Рокфорс, – насмешливо и весьма бодро поприветствовала его Эвелин.

– Кто это? – пролепетала жена Рокфорса, пугаясь бледного лица супруга и его реакции на опасную незнакомку.

– Знакомая воительница, – уже спокойнее ответил мужчина, бросая предупреждающий взгляд на гостью, – работали вместе. – Эвелин презрительно хмыкнула и махнула головой, призывая отойти в сторону. Рокфорс снова посмотрел на жену и сказал: – Я скоро вернусь. Просто обсудим дела. А ты возвращайся на кухню, иначе суп весь выкипит.

От простых, обыденных фраз Эвелин заскрежетала зубами, захотелось выяснить отношения при всех. От столь мучительно разгорающегося желания всё крушить и ломать её спас брошенный на мальчика взгляд. Ребенок не виноват, что его отец – подлец.

Остановилась Эвелин только за пределами поселения, где уже никто не мог её услышать.

– Когда ты собирался мне сказать? – холодно спросила она. Ничего умнее не пришло в голову.

Он стоял и смотрел на неё. Молчал. Да и что можно было сказать? Как оправдаться? И существуют ли эти оправдания?

Высокий, могучего телосложения, суровый воин. Он казался ей достойной парой. Эвелин тайно гордилась тем, что нашелся человек, которого не отпугнула её сила и самостоятельность, её образ жизни. Мужчина, с которым она впервые задумалась о чем-то большем. Мужчина… который всё время лгал ей.

Эвелин яростно сжала пальцы в кулаки, сдерживая рвущийся изнутри, такой нехарактерный ей порыв закричать, расплакаться, заставить его извиняться и оправдываться, умолять её не уходить.

– Эви… – вымолвил он. – Послушай, я знаю, ты злишься…

Эви. Короткий вариант имени вызвал у неё внутри лаву возмущения и новую порцию душевной боли. Эви. Так называл он её в порыве страсти.

– Но я даже рад, что ты всё узнала, – продолжил Рокфорс, подходя ближе и сжимая её локоть в своих пальцах. – Знаю, надо было сказать тебе с самого начала, тогда и не было б сейчас этого неловкого момента. Просто сначала соврал по привычке, а потом признаваться стало как-то неуместно.

– Неловкого момента… – оторопело повторила она, всматриваясь в его серьезное лицо и не веря своим ушам, – неуместно?

– Теперь мы сможем нормально проводить время без всяких недомолвок и глупых притворств.

– Нормально проводить время… – снова повторила Эвелин и несколько раз моргнула, а затем больно ущипнула себя за ногу, пытаясь проснуться от затянувшегося кошмара.

– Ну да, нам же было хорошо, Эви…

Он дотронулся до её подбородка. Это подействовало отрезвляюще.

– Не смей произносить моё имя своим поганым языком! – выпалила она. – Ещё раз увижу тебя в своем городе, отрежу яйца! Понял?! – сквозь зубы проговорила воительница, зло сузив глаза.

– Не бросалась бы такими словами! – насмешливо ответил Рокфорс, отступая от неё на шаг.

– Я тебя предупредила! – с ненавистью в голосе сказала Эвелин и отвернулась, вставила ногу в стремя, собираясь забраться на свою лошадь и оставить всю грязь этого момента позади.

– Обиделась? Ты же не всерьез думала, что я тебя в жены возьму?

По её телу пошли мурашки, холодя кожу. Эвелин показалось, что её и без того растрепанные волосы встали дыбом. Она медленно вернула ногу на землю и так же медленно развернулась.

Рокфорс, что всматривался в её потрясенное лицо, вдруг рассмеялся.

– Что? Правда что ли? – продолжил он. – Серьезно? Ты рассчитывала, мы с тобой будем семьей? Детей заведем? – Увидев, промелькнувшую в её глазах боль, искренне удивился и хлопнул себя по ноге. – Да, ладно тебе! Эви! Ты же всегда отличалась умом и сообразительностью! Ну какая может быть семья? В самом деле! Посмотри на себя! Тебе тридцать пять! Ты кайми, наемница, которая может в любой момент погибнуть или от рук разбойников, или от когтей монстра. Секс…

Он недоговорил, Эвелин ударила его кулаком в лицо. Эффект неожиданности позволил ей нанести под дых ещё один мощный удар, но от третьего – мужчина всё ж успел увернуться.

– Успокойся! Пока кто-то не пострадал, – зло проговорил Рокфорс, принимая боевую стойку.

– Именно этого я и хочу, – ровным голосом ответила воительница, окидывая его взглядом, полным холодной ярости, – чтобы кто-нибудь пострадал.

Сжигающую изнутри ненависть пришлось спрятать за стеной хладнокровия и расчетливости. Перед Эвелин был не её любовник и человек, по которому порой скучала, а очередное задание. Обычный враг, одолеть которого часть её работы.

Вначале Рокфорс только защищался, но после очередной порции увесистых ударов, перешел в наступление. Он был физически сильнее и крупнее, но… не так опытен в сражениях, как она. Его радость от, казалось бы, удачного захвата, лишающего противника движения, обернулась сломанным носом и сопроводилась ещё чередой сокрушительных ударов по голове. А когда он упал на землю, то ещё и знатными, со всей возможной силы и со всей щедростью души, пинками.

Эвелин стояла и тяжело дышала, смотря сверху вниз на поверженного, постанывающего от боли мужчину.

– Помни о предупреждении, Рокфорс. Кайми просто так словами не бросаются. Появишься в моем городе – лишишься яиц.

Она плюнула на него и ещё раз от души пнула, а затем подобрала откинутую в ходе сражения перевязь с мечом, вскочила на лошадь и умчалась прочь.

***

Пробираться через лес ночью – плохая идея даже для воительницы. Поэтому Эвелин выбрала подходящее к ночлегу место и развела костер. Записка, что привела её в то поселение, уже давно догорела, но женщина сидела и не отрываясь смотрела на пламя, раз за разом вспоминая, как жадно поглощали его языки белоснежную бумагу с выведенными там строками.

«Уж лучше море слез,

Чем океаны лжи».

Море слез? Эвелин не собиралась плакать. Не по этому ничтожеству. Его слова были неправдой. Она не планировала семью, как и не думала о детях. Жить с ним? Да. Хотела. Но не более того. И всё же слышать подобное из уст человека, который ей нравился, было… неприятно. Да. Именно так.

– Неприятно, – вслух твердо проговорила она, словно убеждая саму себя. – Просто неприятно.

Эвелин привычным жестом провела рукой по воздуху возле своей ноги, а потом одернула и грустно вздохнула, вспоминая, что сегодня только с Ласточкой. Словно почувствовав внимание к своей персоне, лошадь оторвалась от трапезы и повернула морду в сторону хозяйки, попутно пережевывая ранее добытую сочную траву.

– Ешь, ешь, это я так, по Лесли скучаю, – ласково проговорила женщина. Лошадь фыркнула в ответ и тряхнула мордой.

Лесли, большая ярко-рыжая собака, всегда сопровождала её во всех путешествиях. Только сегодня Эвелин не взяла ту с собой: не знала, чего ожидать от странной записки. И теперь жалела. С ней спокойнее. Да и можно было бы смело ложиться спать в лесу: Лесли предупредила б о надвигающейся опасности. Ласточка тоже хорошо чувствовала приближение монстров, но всё ж не так, как собака.

Воительница с сожалением посмотрела на пустующее место у своей ноги, куда обычно укладывалась Лесли, ещё раз грустно вздохнула и потянулась к костру, принялась ворошить угли. Хорошо, что не спится. Может и до утра так досидит. Заказов на ближайшие дни всё равно не предвиделось, времени выспаться будет предостаточно.

Медленно тянется время… Бесконечно долго ждать рассвета… Мучительно больно осознавать собственную глупость… Ведь могла бы и сама догадаться. Могла бы проверить, бывала же в Налии не раз, надо было навести справки и выяснить, что Рокфорс там не живет… А отмазка про больную мать?