Луис вскинул на него глаза:

– О чем ты, чувак? Она же была с тобой прошлой ночью!

– Нет, не была. Это я и пытался объяснить твоей матери. Мерида выпрыгнула из моей машины на бульваре Уиттиер и убежала. Я искал ее почти всю ночь. Так где еще она может быть?

– Ты бросил ее одну? – не веря своим ушам, спросил Луис. – Совсем одну на бульваре? – Карты выпали из его руки: два усмехающихся короля и джокер. – Чувак, ты теперь живешь так далеко отсюда, что даже не знаешь, что здесь творится? «Гадюки» пытаются влезть на территорию «Головорезов»! В каких-то трех кварталах отсюда зона адских боев! «Гадюки» нападают на любого «Головореза», как только его увидят. На прошлой неделе они схватили Передоза Засу, Пако Майлана и Хуана Моралеса!

У Рико заколотилось сердце.

– Убили?

– Никто не знает. Они просто исчезли… пуф и все! Мейвен считает, что «Гадюки» напали на них из засады, а трупы куда-то утащили. В пятницу пропала Анита, девушка Мейвена, а вчера – Бенни, младший брат Паоло Леграна…

– Боже! – Страх заметался в голове Рико. – Так ты думаешь, что «Гадюки»… могли схватить Мериду?

– Они должны были знать, что это моя сестра.

Луис поднялся на ноги – с огнем в глазах, с лицом мужчины, рвущегося в бой, но голая грудь под дешевым кожаным жилетом была еще детской, тонкие ребра так и торчали наружу. Он провел по губам тыльной стороной ладони.

– Да, они могли ее схватить. Они могли подстеречь ее в переулке и напасть. Эти сучьи выродки могли изнасиловать ее прямо на месте, а потом оттащить куда-нибудь.

Внутри у Рико все всколыхнулось, и он подумал, что его вот-вот согнет пополам и вырвет.

– Они могли уже убить ее, – тихо произнес Луис и вложил все свои силы во взгляд, устремленный на Рико. – Если она мертва, значит это ты помог ее убить. Ты отдал ее прямо в руки «Гадюкам».

– Мы не знаем, что с ней случилось, – ответил Рико. – Мы можем позвонить копам, и пусть они…

Луиса била мелкая дрожь, он едва сдерживал слезы.

– Никаких копов! – выкрикнул он. – Это дело «Головорезов», моих братьев. Пошли! – сказал он другим мальчишкам, и они тут же вскочили с крыльца. – Мы должны разыскать Мейвена и рассказать ему!

Они пошли вдоль улицы с важным видом, словно молодые петушки. Внезапно Луис остановился и ткнул указательным пальцем в сторону Рико.

– Молись, чтобы с моей сестрой не случилось ничего плохого, – выкрикнул он, но голос его сорвался. – Молись и надейся, чувак!

Рико смотрел, как они пропадают из виду. Приступ тошноты поднялся от живота к горлу, и он долго стоял, наклонившись, возле входа в переулок, но его так и не вырвало.

«Мертва? – думал он. – Мерида мертва?» Убита «Гадюками», горсткой радующихся любой возможности повоевать молокососов, которые были еще детьми, когда сам Рико водил дружбу с «Костоломами»? Из окна высоко над головой на Рико хлынул дождь помоев. Он отпрыгнул и услышал тонкий, но злобный смех. Потрясенный, ежась от уколов холодного пота, он вернулся к машине и не мешкая поехал прочь из этого адского баррио.

Чернокожая проститутка с маслеными глазами под тяжелыми веками и оранжевыми прядями в волосах подтолкнула распечатанный фоторобот по столу к лейтенанту Рису.

– Это тот самый придурок. Я бы узнала его где угодно. Пытался подкатить ко мне на Юкка-стрит. Пытался убить меня. Ага, это он.

Она затянулась сигариллой и выпустила дым из уголка рта.

– Он не говорил, как его зовут, мисс Коннорс? Что-нибудь вроде Уолли, Уолта или Уолтера?

– Нет. Он не сказал ни слова, только спросил мой… э-э… ценник. А теперь послушайте меня. – Она с беспокойством покосилась на медленно крутящуюся катушку магнитофона в дальнем углу стола. – Вы ведь не пытаетесь развести старушку Лиз? Мне не нравится, что мой голос останется в этой коробке, понимаете?

Она оглянулась через плечо на детектива Уэйкросса и капитана Палатазина, сидевших здесь же, в комнате для допросов, и наблюдавших за ней.

– Ты обещал мне, – сказала она Уэйкроссу. – Ты ведь притащил меня сюда не для того, чтобы подловить на слове и обвинить в домогательстве?

– Никто не собирается вас ни на чем подлавливать, – тихо проговорил Палатазин. – Нас не интересует, как вы зарабатываете на жизнь. Нас интересует тот мужчина, который подсадил вас к себе в среду вечером. Одна из проблем, с которой мы столкнулись по ходу этого дела, состоит в том, что вы, дамочки, обычно не горите желанием разговаривать с нами.

– Ну так и кто в этом виноват? Джон Ло[37] вечно не дает проходу сестрам. Ты ведь понимаешь, что мы тоже должны как-то зарабатывать бабки. – Она томно посмотрела на Риса. – Есть куда худшие способы.

– Думаю, да, – согласился Рис. – Но вы точно запомнили эти цифры? Два и семь?

– Ага. А последняя цифра то ли три… то ли пять. Не помню.

Рис кивнул и посмотрел в протокол, который он заполнил со слов девушки.

– А буквы? Вы сказали, что первая, кажется, «Т». А вторая?

Она пожала плечами:

– Понимаешь, у меня не было времени стоять там и разглядывать его номер. Я думала о том, как уберечь свою задницу. – Она выпустила еще одну струйку дыма в сторону ненавистного магнитофона. – Хорошо, что я вообще что-то запомнила.

– Дэйв, – сказал Палатазин Уэйкроссу, – что тебе мешает взять протокол и начать проверку номеров прямо сейчас? Попроси Маккаллоу и Прайса, чтобы помогли тебе, как только освободятся.

– Есть, сэр.

Уэйкросс забрал протокол и вышел из комнаты.

– Мне уже можно идти? – спросила девушка. – Я рассказала вам все, что смогла вспомнить.

– Через минуту, – ответил Палатазин и подался вперед в кресле. – Вы сказали, если позволите воспользоваться вашими собственными словами, что вам было «стремно» с этим мужчиной. Почему?

– Обычно мне без разницы, с кем встречаться, – сказала она. – Но от этого придурка у меня прямо мороз по коже прошел. Поначалу мне показалось, что он в порядке, типа спокойный и все такое. Думала, мы быстро съездим с ним в отель «Каса Лома», и я вернусь назад с полусотней баксов. Легкие деньги, потому что я не делаю ничего особенного, понимаешь?

Она приподняла брови и дождалась, когда Палатазин кивнет.

– Но глаза у него были по-настоящему странные, и он все время сидел, наклонив голову набок, как будто у него нервный припадок или еще что. Но потом, когда я вспоминала об этом, мне показалось, что он… как будто бы… слушал. Понимаешь?

– Слушал? А радио работало?

– Нет. Было похоже на то, как будто он слушает что-то такое, чего я слышать не могла, а однажды он как-то странно, по-особенному улыбнулся. Так вот, поворачивает он с Голливуда примерно за два квартала до «Касы Ломы», а я его и спрашиваю, куда это он собрался. А он не отвечает, только кивает вроде как. Странно. Потом останавливается на парковке, где раньше был магазин «7-Eleven», и глушит мотор. Ну, думаю, значит, хочет, чтобы я это сделала прямо сейчас, потому что он лыбится как болван. Тут он… э-э… начал расстегивать штаны. Мне стало немного стремно, но я подумала: «Какого черта?» И я… э-э… наклонилась и вдруг увидела, что он как-то уж очень быстро запустил руку под сиденье. Вот тогда-то я и унюхала запашок – вроде спирта, только намного сильней. Я понятия не имела, что это было, но старушке Лиз ничего такого не хотелось. Я выпрыгнула из его «жука» и побежала, а потом услышала, как заводится мотор, и сказала себе: «О боже, этот урод гонится за мной!» Тут-то я и вспомнила про Таракана. Но, понимаешь, он уже давно ни над кем не измывался, так что мы с подружками решили, что этот парень вдоволь натешился и уполз обратно под камень. Я добежала до угла, а «фолькс» пронесся мимо, повернул направо и пропал. Тогда я отправилась к телефону-автомату и позвонила своему парню, Тайрону. Он приехал и забрал меня.

– Вы сказали, что это вещество пахло как спирт? – спросил Палатазин. – А не мог это быть скипидар? Или что-то вроде этого.