Я вытащил девятимиллиметровый «Глок» из консоли в машине, а также пистолет SIG Sauer Pro из-за пояса. При мне всегда был пистолет, за исключением тех случаев, когда я находился дома, где он был мне не нужен. Я также хранил «Глок» в каждом своем автомобиле. Хотя я и предпочитал расправляться со всеми голыми руками, сегодня, возможно, придется всадить пулю этому человеку в башку. Он был непредсказуем — человек, которому нечего терять.

Дикая ярость захлестнула меня. Торрин была моим главным приоритетом. Я сделаю всё, чтобы она не пострадала. Взглянув сквозь маленькую щель в двери, мои внутренности сжались.

Я был прав. Она была в его лапах. И он сдохнет за это.

Запястья Торрин были связаны толстой веревкой, и девушка висела в воздухе примерно в футе от земли. Ее лодыжки также были связаны вместе, что ограничивало ее движения. Я тоже привязывал ее к своей кровати, но никогда не собирался причинять ей боль — никогда. И все же причинил.

У нее был заклеен рот скотчем, а по щекам текли слезы. Лицо было опухшим, а под носом засохла кровь — без сомнения это были травмы из-за аварии. Также были следы от ремня безопасности там, где кровеносные сосуды под кожей лопнули при ударе. Ремень сделал свое дело, как и подушки безопасности, спасшие ей жизнь. У меня не было ни малейшего сомнения в том, какую боль она испытывала. Но в глазах Торрин была решимость, борьба, которая всегда заводила меня. Дерзкая и яркая.

Она висела в одном нижнем белье, за это он тоже заплатит. Я слышал, как Торрин всхлипывала каждый раз, когда он толкал ее, раскачивая. Это был единственный вход, который я знал. Я хорошо знал каждый угол этого амбара. Застать мудака врасплох было невозможно, а стрелять напрямую и рисковать Торрин я тоже не мог.

Когда я открыл дверь, Джеймс спрятался за Торрин, как последний трус — каким он и был — используя девушку как щит. Глаза моей девочки расширились, когда она начала бороться с веревками. Я дважды покачал головой, и она успокоилась. Я не хотел, чтобы она двигалась, поскольку не был уверен, какие у нее были травмы после аварии.

— Мать твою! Ты пришел и испортил мне всё веселье! Я собирался устроить целый концерт и позвонить тебе по телефону, сделать больно твоей девушке, но сейчас в этом нет смысла. — слова Джеймса звучали как угроза, а тон был пропитан ненавистью.

Подняв пистолет и прицелившись, я произнес:

— Ты труп. И не выйдешь отсюда живым.

— Думаешь, мне не насрать? Я знал, что это произойдет, но я могу прихватить твою маленькую шлюшку с собой. У нее очень сладкая киска, как раз для моего члена. — он провел руками вверх по ее ногам, к талии и между грудей. То, что я испытывал тяжело было назвать яростью. Это было нечто более ужасающее и сильное.

Торрин снова начала двигаться, пытаясь отстраниться от прикосновений Джеймса. Она подвинулась ровно настолько, чтобы я мог выстрелить, но слишком быстро вернулась назад. Я медленно начал приближаться к ним, и Джеймс занервничал.

— Не подходи ближе! — он вытащил нож и воткнул острие Торрин в живот, не проникая, но ясно предупреждая, что может сделать это в любую секунду. Когда я сделал еще один шаг, струйка крови скатилась к ее пупку.

Красная пелена застила мне глаза, и я выстрелил ему в локоть. Это было трудно, и я знал, что все могло обернуться ужасно, но, к счастью, мудила не ожидал, что я это сделаю. Когда я выстрелил, пуля раздробила ему локоть, а нож, приставленный к Торрин, упал на землю.

Я воспользовался этой возможностью, чтобы подкрасться к Джеймсу и врезать ему кулаком по лицу. Затем нанес еще один удар и еще, позволяя каждой частичке гнева, который я когда-либо испытывал к своему брату, выйти на поверхность. Каждый удар отдалял его все дальше от Торрин.

— Ты тупой, никчемный кусок дерьма! — я плюнул в него.

Торрин прерывисто дышала, и как бы сильно мне ни хотелось немедленно освободить ее, я должен был убедиться, что этот придурок надежно связан. Найдя тонкую веревку, которой связывали тюки сена, я заломил ему руки за спину и нереально туго их связал.

Он взбрыкнул и попытался пошевелиться, но его разбитое лицо и, вероятно, несколько сломанных ребер не дали ему этого сделать. Я не хотел убивать его быстро. Я хотел, чтобы он прочувствовал всю боль, хотел, чтобы он в агонии молил о смерти. И он сдохнет. Сегодня он перешел черту.

Я умело связал ему лодыжки, затем привязал запястья к лодыжкам. Так связывали свиней. В детстве я много занимался этим на ферме.

Пнул Джеймса, оттолкнув его от Торрин. Потом увидел веревку, которой девушка была привязана к потолку. Узел был туго затянут. Вместо того чтобы возиться с ним, я вытащил свой нож и отрезал веревку. Как только я это сделал, разозлился на себя, потому что Торрин упала прямо на пол. Черт, жаль, что здесь не было никого из парней, чтобы подхватить ее при падении.

Подбежав к ней, быстро развязал ее и снял скотч с рта, на что она громко закричала. Я знал, что это должно было быть больно, но мне нужно было оценить ее травмы. Если придется везти ее в больницу, то нужно позвонить Гаррету, чтобы он приехал. Дэйна не было в городе по работе, которая не имела никакого отношения к нашему бизнесу, а Пакстон наверняка закурит в машине, пока будет везти Торрин.

— Ты в порядке?

Она кивнула, затем, шокировав меня, обвила руками мою шею и уткнулась в нее лицом. Я мягко обхватил ее затылок, прижимая к себе как можно крепче. Возможно, Торрин плакала, и ей, вероятно, было больно, но в целом она не пострадала и жива. Это все, что имело для меня значение.

Я коснулся губами ее макушки. Торрин ощущалась прекрасно в моих объятиях, и именно в этот момент до меня дошло. Словно гром среди ясного неба. Я любил эту женщину. Я так чертовски сильно переживал о ней, что, если кто-то посмеет причинить ей боль, то заплатит за это. Она стала частью меня, задев нечто глубоко в моей душе.

Даже если моя душа погрязла во тьме, она все равно принадлежала только ей.

— Ты тупой ублюдок! Я убью тебя! — крикнул Джеймс. — Она была моей сучкой!

Торрин слегка вздрогнула в моих объятиях.

— Подождешь, пока я разберусь с ним?

Она подняла на меня взгляд.

— Что ты с ним сделаешь?

— Кое-что, что следовало сделать давным-давно. — я слегка оттолкнул Торрин, стянул с себя футболку и накинул на ее тело. Футболка полностью прикрывала ее. — Ты можешь либо запереться в моей машине, либо остаться здесь. Но это все равно случится, так что решай сама.

ТОРРИН

Момент был поворотным, я поняла это по его глазам. Все эти месяцы я молилась, чтобы этот мужчина вернулся ко мне. Но я возвела стены вокруг своего сердца, чтобы двигаться дальше по жизни. Но в тот момент, когда он вошел в амбар, и наши взгляды встретились, я полностью открылась ему и поняла, что безнадежно влюблена в Оникса Блейка.

Он не отводил от меня взор, пока ждал моего ответа.

Оникс Блейк давал мне выбор. Я чувствовала это. Я также осознавала, что если выйду из амбара, повернувшись спиной к нему, все, что мы разделили, исчезнет навсегда, и пути назад не будет.

Оникс не был романтичным человеком. Да и хорошим его назвать было сложно. Однако он был верным, честным и решительным. Я понимала, что ничто не помешает ему убить Джеймса. Таков был его мир — темный, опасный и безжалостный.

Вопрос, который он задавал, заключался в том, готова ли я увидеть, насколько темным на самом деле был его мир? Он хотел, чтобы я доказала ему, что достаточно сильна встретиться лицом к лицу с его самым уродливым демоном и остаться на его стороне.

И я останусь с ним.

— Я остаюсь. — твердо ответила я.

— Это будет такое себе зрелище.

Я приподнялась на цыпочки, чтобы запечатлеть поцелуй на его щеке. Я могла поклясться, что слышала, как Оникс тихо зарычал от моего прикосновения. Мне нравилось то, что я при этом чувствовала.