– Говорят, король трижды отрёкся от своего брака с королевой Эддрой при свидетелях, графе Озёрного замка и Ричарде Абертоне, лишь бы иметь возможность разделить с юной Петрой своё ложе.

– Как удобно.

– И в тот же вечер, если верить словам Петры, они с королём Эссегридом связали себя узами брака, который скрепил местный архонт.

– И этому есть доказательства?

– Сэр Ричард обмолвился, что бумага о браке между королём и его сестрой находится в Озёрном замке на хранении у графа Корбела, который и выступил поручителем.

Казначей нахмурился.

– То есть, если это правда…

– Да, с точки зрения престолонаследования выходит, что король Эдгар, как и его брат, всё это время занимали трон незаконно именно в силу того, что брак с их матерью королём был расторгнут, а сами они признаны незаконнорождёнными. Если верить слухам, конечно же.

– Любопытно. А дальше?

– А дальше Петра забеременела и родила мальчика, названного Теабраном, которого, впрочем, король так и не успел увидеть. Эссегрид был на редкость влюбчив, а также отличался умением остывать к предмету своего обожания быстрее, чем догорит спичка, и поэтому к моменту, когда Петра уже носила под сердцем ребёнка, живя в родном Адельхейде, король успел вернуться домой, покаяться перед королевой Эддрой и забыть о своём скоропостижном браке.

– Хм.

– Он даже уверял королеву, что во время бракосочетания был пьян и вообще околдован чародейкой, к которой часто захаживала леди Улисса, и что «брак», как и его «развод», не имеет силы, и что подтверждение со слов так называемых свидетелей – пустышка. Говорил, что ему стыдно, валялся у королевы в ногах, уверяя, что из-за своего опрометчивого поступка начал больше пить и потерял сон. Королева ему поверила и простила, но от этого Золотой Щит, что для меня не было неожиданностью, меньше пить не стал. Даже наоборот, с тех пор его было трудно увидеть без бутылки, будто его и впрямь заколдовали. В общем, когда Петра Абертон родила, король уже допился до горячки, и к тому моменту, когда в Туренсворд прибыли новости о рождении его сына, он успел так налакаться, что во время попытки забраться под очередную юбку умер от разрыва сердца.

– Хотя бы это во всей истории похоже на правду.

– Само собой, Ричард Абертон провозгласил себя дядей наследника трона. Герард, кстати, говорят, был против, но всего через неделю после похорон короля скончался, упав с лошади во время охоты, так что Ричард на правах главы Адельхейда мог творить что ему вздумается. А вздумалось ему ехать ко двору и требовать соблюдения правил престолонаследования, а именно провозгласить Петру королевой-регентом. Разумеется, король Эдгар его требование не удовлетворил. Тогда он был юным, но, несмотря на это, проявил лучшие черты характера Роксбургов, а именно быстро собрал кирасиров и, не обращая на призывы к дипломатии графа Озёрного замка, направился в Адельхейд, чтобы задушить в зародыше мысли наследника графа претендовать на престол для своего племянника. Конечно же, охотникам и крестьянам Приграничья с королевской армией было не тягаться, замок был сожжён, а Абертоны – изгнаны на Холодные острова, где и оказались вынуждены вести тихую жизнь до известного момента. Там Теабран вырос, женился на леди Иммеле, наследнице дома Блэйков, стал отцом и после гибели принца Кирана посмотрел в сторону Ангенора – надо полагать, не без помощи матушки.

– Что ж, теперь всё становится на свои места, – подытожил Сальвадор, приняв к сведению услышанное. – И даже нездоровый энтузиазм леди Улиссы. Попробуй проживи на островах среди собачьего холода и болот с её амбициями и самомнением.

– Не спорю, – согласился хранитель ключей. – Слышал от неё самой, что она так радовалась, узнав о смерти принца во время тавромахии, что назвала этот чудовищный случай воздаянием за своё незаконное изгнание и закатила пир на всю округу вокруг Афенора. Если так пойдёт и дальше, боюсь, что скоро она может додуматься отдать приказ вынести из гробниц тела всех Роксбургов, протащить за ноги по городу и сбросить в Руну.

– Полагаю, на этот случай у вас уже есть план по спасению королевских останков?

– Разумеется, – Корвен многозначительно посмотрел на казначея. – К тому же её величество Иммеле весьма однозначно заявила, что никогда, ни в каком виде не поддержит глумление над трупами и пообещала мне всяческое в этом вопросе содействие.

– Да, королева достаточно благоразумна и мягкосердечна.

– И слаба – как в своём положении в семье, так и физически. Гарай и Алмекий постоянно готовят ей успокоительные настойки, без которых, представляете, бедняжка не может уснуть: настойки пиретрума от головной боли, настойка солнцелиста от тошноты и женского недомогания… Признаться, мне её даже жаль. Мне всё чаще кажется, что она единственный разумный человек среди всего их семейства. Сэр Виллем обмолвился, что в детстве у неё была ещё и болезнь лёгких, которую унаследовала… унаследовал… в общем, унаследовало их высочество.

– Почему вы говорите о принце Ройсе в среднем роде? – вопросительно приподнял бровь Сальдо.

– Не уверен, что их высочество мужского пола.

– Я слышал, что это юноша.

– Ну а я, что это девушка. Эксцентричная, мужеподобная – но девушка. Признаться, я пока не нашёл в себе смелости узнать у короля или королевы точнее. Платьев высочество не носит, как и камзолы, моется только самостоятельно, без слуг – загадка. Даже в покоях принцессы Вечеры напустило туману, надымив дурманными травами против своей болезни – Нелле всё время жалуется, что во время уборки там нечем дышать. И ведь липнет девочка к виночерпию, а в другой день целует Нелле в губы в промежутках между кубками вина. Кстати, о вине. Я слышал, вас повысили.

Казначей удручённо хмыкнул.

– Что считать повышением? Король назначил меня своим представителем на юге.

– О, Кантамбрия! – обрадовался хранитель ключей. – Родные земли. Но не вижу, чтобы вы были очень этому рады.

– Поводов для радости у меня меньше, чем для уныния. Если бы я хотел вернуться домой, уже был бы там. Но пока что король посылает меня в Шеной, я пересекусь с братом лишь раз, и то лишь по просьбе Четты.

– И что же теперь входит в ваши обязанности, извольте спросить?

– Помимо обязанностей хранителя казны? Заключение союза с Витторией- Ларой и принятие присяги графа Урбино.

Корвен иронично хмыкнул.

– Что ж, удачи.

– Это всё равно, что вогнать себе занозу под ноготь, – бледное лицо казначея приобрело кислое выражение. – Старик на редкость упрям. Слышал, недавно он написал письмо королю, где назвал его неприличным словом.

– Я тоже об этом слышал. Но можно повлиять на его старшего сына. Говорят, он гораздо сговорчивее отца.

– И более здравомыслящ. Чего не скажешь о его младшем отпрыске.

– Он всего лишь бастард, – отмахнулся камергер.

– В глазах всех, кроме его отца. Граф недавно официально признал его своим законным сыном, упомянул в завещании и даже отправил в Коллегию для обучения на должность хранителя казны.

– Надо же. Впрочем, мы же говорим о графе Урбино. Видимо, парень смышлён. Не каждый может учиться в Коллегии. Уж вам ли не знать.

– Да, но, насколько я знаю, ему не нравится там учиться, хотя от саботажа его и удерживает положение в обществе его отца и неоднозначная репутация матери. Впрочем, как я слышал, и у него случаются драки с однокурсниками. В свободное же от учебников по учёту время он грезит о карьере полководца, и даже придумал себе герб – два дерущихся ворона и надпись: «Лавры или Смерть», представляете?

– Мальчик – романтик. В его возрасте я тоже был таким, – грустно улыбнулся Корвен. – По всей вероятности, он весьма разочарован тем, что в Шеное нет ни одного вооружённого конфликта?

– Это я скоро и узнаю. Я выезжаю через час.

– Так скоро? И не останетесь на коронацию?

– Полагаю, и без меня есть кому подать королю корону.

– Что же, тогда в добрый вам путь, мой друг, – Корвен бережно положил корону на бархатную подушку и протянул Сальдо руку для рукопожатия. – Мне будет не хватать ваших ферзевых эндшпилей. Желаю удачи на новой должности.