— Убийство? — парирует змей.
— Защита объекта, — коротко отвечаю.
— Вганье.
— Хватит, адвокат Де Ланжерон. Достаточно, — судья осекает француза, а следом осматривает коллег. Трое из них кивают и поднимаются, а он продолжает. — Суд рассмотрел и услышал достаточно доводов сторон. Так же мы с особым вниманием рассмотрим показания мисс Преображенской. Суд удаляется в совещательную комнату.
Когда судьи уходят, я подхожу к Джеха. Осматривая зал, подмечаю разочарованные на лицах французов. Они знают, что проиграют.
— Где Вера? — только начав, умолкаю под взглядом Джеха.
Он отходит ближе к окнам, а отодвинув жалюзи, указывает взглядом вниз. Репортеры стоят толпой у входа в здание. Среди них, слишком мало корейских лиц.
— Все заголовки западной прессы с утра взорвались пестрыми эпитетами в вашу с Верой сторону. Платини запустил необратимый процесс, где ты и Вера — его ключ к острову. Если не убедить общественность, что вы действительно в отношениях, и вас используют, как мишень… Вы ею и станете. С этим мы разберемся, но есть другая странность. И она меня пугает.
Заглянув в глаза другу, замечаю в них настороженность, как и в его голосе:
— Платини действительно причастен к поломке борта Ким Дже Сопа.
— Я был в этом уверен. И предупреждал, что не надо ее впутывать, — сухо чеканю, но следом, наконец, понимаю, почему Джеха побеспокоил Веру. — Чего я не знаю?
— Многого. Как и я, — достав из кармана сотовый, Джеха двумя касаниями открывает несколько фото. — Когда я тебе скажу, кто был замечен в Париже, и кто трижды встречался с Платини, ты будешь очень удивлен.
Бросив взгляд от фото мужчины в очках и строгом костюме, я хмурюсь, не понимая, о чем говорит Джеха.
— Анатолий Преображенский, — едва произносит друг, а я снова возвращаюсь к фото. — Он трижды наносил визит в Лувр в Мае. Конечно, как турист. Но источник в Париже уверяет, что в это же время в здании музея находился Платини. Как раз, когда проходили переговоры по подписанию контракта о Когте с нашей стороной. Более того. Преображенский знаком с Сарой. Лично.
Несколько секунд продолжаю смотреть на снимки, а сам не верю своим глазам. Мужчина в сером плаще запечатлен на них действительно с Сарой.
— Он и Попов давние друзья, Сан. Но Попов явно не знал, о том, что Преображенский бывал в Париже. Мы вели слежку и за ним, и за его сыном Юджином. Если они друзья, и Попов взял под крыло Веру, то почему Преображенский ни разу не встретился с ним, а предпочел другу, беседы с его прямым конкурентом? Как и с Сарой?
Слушая Джеха, я продолжаю листать снимки, понимая, что подобное неспроста.
— Насколько хорошо ты знаешь эту женщину, Сан? — вопрос вгоняет в ступор.
Нет… Не может быть такого. Не поверю ни за что.
— Джеха, — едва ли не стальным тоном осекаю друга. — Это исключено.
— Все может быть, Сан. Красивая белая женщина. Блондинка с алебастровой кожей, вдруг забывает шторки на окнах закрыть. А Сара случайно снимает для тебя такой шикарный номер. Не находишь это странным?
— Ты спятил? — едва не зарычав, поднимаю взгляд, а Джеха спокойно кивает и говорит:
— Да, Сан. После того, как прислали все материалы из Франции, и как только началось расследование поломки борта Дже Сопа, я решился проверить всех до единого. Мы едва не разбились, если ты помнишь. Я мог оставить это без должного внимания? Прости, но лишь потому что она твоя…
Он умолкает, а я сжимаю челюсти, и делаю глубокий вдох. Как понять это все?
— Я должен сперва поговорить с ней. Нельзя оставлять Веру без присмотра сейчас. Платини может выкинуть все, что угодно, после решения суда. Несколько дней она должна пробыть под нашим присмотром, — отдаю сотовый, а повернувшись обратно, замечаю в дверях Веру.
Она входит в зал, становится рядом с представителями консульства, и только тогда находит меня.
Наши взгляды немедленно встречаются, схлестываются, сплетаются воедино, напоминая что было между нами, и чем закончилось. Вера старается держать лицо, хотя и бледна. Она испугана, то и дело, осматривается, в поиске поддержки, которой нет.
Она в чужой стране, рядом с чужими людьми, опорочена гнусными слухами… Но она здесь ради меня.
Невообразимо, как можно решить, что Вера намеренно подослана с какими-то целями. Бред, в который я не поверю никогда. Пусть все выглядит именно так, пусть и похоже на то, что ее отец в сговоре с Платини. Плевать. Я не поверю в это, пока она не скажет мне в лицо, что предала, обманула, лгала. Алчно и низко врала, используя собственное горе, ради наживы и денег, а тело для достижения цели.
Мне бы думать о том, кто я, кем являюсь и что должен. Но не могу. Проклятье, насколько же она красива. Как мираж, как отражение всех пороков и желаний, как самый сладкий и порочный грех. Я смотрю на строго и элегантно одетую женщину, а вижу обнаженный силуэт в ночном сумраке. Вижу каждый изгиб ее тела, надеясь, что не один вспоминаю о подобных вещах в такой момент. Хочу верить, что не один думаю о нас.
Остановиться нет ни сил, ни желания. Все снова повторяется в точности, как в Париже, и в нашу первую встречу. Однако сейчас взгляд Веры говорит о другом. Она знает, что я сказал. Знает, и смотрит так, будто я ненормальный. Злится? Возможно, и даже оправдано. Скучала хоть минуту? Я бы задал этот вопрос, но не в зале, с кучей посторонних и ненужных людей. Наедине. Там, где смог бы объясниться с ней, и сам задать главный вопрос — почему? Он терзает до сих пор. Не могу прийти в себя все эти месяцы, все, то время, что провел без нее. Почему ушла и ничего не сказала? А главное — почему прилетела и помогла сейчас?
Минуты, обращаются в часы между нами. Хуже всего, что я вижу в ее глазах разочарование. Понять причины могу — ложь никогда и никому не приносила удовольствия. А я солгал. Нагло наврал, о вещах, которые могут причинить ей боль. Они причинят боль любой женщине. Тем более, если правда настолько жестока. Невеста… Большей глупости не придумать, но только она обезопасит Веру от гнусных сплетен и манипуляций Платини хотя бы на время. Это даст причину, по которой ее больше не удастся шантажировать, чтобы использовать.
Теперь мы связаны друг с другом. Теперь все иначе.
Я выслушиваю дальнейшие прения сторон в пол-уха. Знаю, наперед, что этот фарс был устроен с иной целью. Только с какой? И как в этом замешан отец Веры?
— Таким образом, и при содействии всех сторон, суд принимает ходатайство военной прокуратуры об отводе обвинений и прекращении уголовного преследования майора Кан Чжи Сана, в виду отсутствия состава преступления. Оправданный майор Кан, вы согласны и принимаете решение суда?
Спустя еще час изучений фактов из материалов дела, и прений сторон, судья, наконец, выносит вердикт.
— Согласен и принимаю, Ваша Честь, — отвечаю, а сам наблюдаю только за одинокой фигуркой, на задних скамьях, почти у входа.
— В таком случае с подсудимого снимаются все обвинения. Заседание суда закрыто.
Суд, в составе пяти судей покидает зал первым. Адвокаты Платини не упускают момента, и направляются в сторону Веры. Джеха пытается остановить меня взглядом, но все тщетно. Не говоря ни слова, я подхожу к ней, загораживаю от всех, а схватив за руку, вынуждаю подняться.
Она становится почти впритык, смотрит с вызовом прямо в глаза, щурится, а пухлые губы, которые я хочу прямо сейчас до боли сжать своими, образуют тонкую линию. Вера злится. Но как же чертовски сексуально это выглядит. Провожу взглядом по лицу, а сам крепче сжимаю ее запястье рукой, подавляя желание обнять при всех и вдохнуть запах, который сводит с ума. Ее запах.
Небо, как же я скучал.
— Нам… — она начинает, а я едва шепчу, перебивая ее:
— Нужно поговорить.
Вера быстро прячет взгляд от адвокатов Платини, и следует за мной прочь из зала. Она дрожит, ее запастье холодное, хотя за окном август, и стоит жара. Испугана, но не пытается перечить. Знаю, чувствую и вижу, что причиняю боль, хотя сам себе клялся, что если сделаю своей, она больше никогда не ощутит подобного.
