— Вы видели, кто его убил, Вера. Не надо смотреть, как испуганная лань. Вы не невинны, чтобы прятать пугливо взгляд. Я знаю, кто ваш отец, и признаться, сперва решил, что это он задействовал свои связи, чтобы скрыть от всех факт вашего пребывания на месте преступления. Вы из очень богатой семьи, мадмуазель Преображенская. И не просто богатой, а влиятельной в политических, и научных кругах. Однако, я ошибся.

Голос месье Платини звучит холодно и резко. Он не говорит, а бьет словами наотмашь, пытаясь надавить, а возможно, и запугать. Я вижу это, но решаю продолжать молчать, пока он не закончит.

— Вы напуганы, — вдруг заявляет, безошибочно считав мое состояние.

— Отнюдь, месье. Я лишь пытаюсь понять, в чем вы хотите меня обвинить, и зачем пожелали этой беседы? — парирую, чувствуя озноб сильнее.

— Право слово, да вы ангел во плоти, мадмуазель. Только мне известны и другие детали. Неужели столь прелестная женщина решила, что только она владеет связями. У меня они тоже имеются…

— Я в этом не сомневалась, месье, однако же, продолжаю ждать ответа на поставленный мной вопрос, — осекая его, дрожу, но держусь из последних сил.

— И вы, и я, мадмуазель, знаем, что вы единственный свидетель убийства моего сына. Вы одна сможете дать показания о том, что произошло в том проулке, — он настаивает, напирает, а наклонившись вперед, пытается давить сильнее взглядом. Он продолжает почти шепотом, чем приводит в неописуемый ступор от смысла услышанного: — От корейского военнослужащего под присягой толку нет, а вот от вас будет, мадам. Вы же замужем? Так ведь? Насколько мне известно, ваш муж калека, и пребывает едва ли не на грани жизни и смерти. Как вы считаете: что на вашей родине скажут о вашем отце, если всем вдруг станет известно об амурных похождениях его дочери во Франции? И не абы с кем. А с таким же военным, как ее прикованный к койке, умирающий муж.

— Вы в своем уме? — холодно осекаю, а горло сдавливают тески боли. Я говорить не могу, не то, что уверенно ответить на подобную гнусность. В бессилии руки сжимаю лишь крепче в кулаки. Так и хочется врезать по лицу подонка. Но он прав. Ведь все так и есть. — Вы хоть понимаете, что сказали, месье? — Все же шепчу, сиплым от слез голосом.

— Прекрасно, мадам. Я прекрасно понимаю, что речь идет об убийстве моего сына.

— Тогда вы, несомненно, должны знать и о том, что не я привела его под пули, месье Платини. Он сам на них нарвался, — решив перейти к откровенности, продолжаю, но тщательно подбираю слова, пытаясь не выдать того, как болит внутри. Как нестерпимо мучительно звучит правда. Даже в ужасе, и едва соображая от страха, не должна показать насколько испугана. — Если хотите узнать, кто виноват в смерти вашего сына, вспомните, во что вы его впутали сами. Угрозами вы не вернете Поля, месье. Ведь если я начну говорить, это сделаю не только я, но и профессор Попов.

Мужчина замирает, его взгляд стекленеет, но сам он молчит, а я продолжаю:

— Вы действительно хотите такой огласки? Боюсь, после подписания профессором контракта с корейской стороной, вы скорее потеряете кресло ректора, чем совет Сорбоны лишится таких инвестиций. Речь ведь не о миллионах евро? Так ведь, месье Платини? Проект Когтя Дьявола слишком лакомый кусок, а вы не по сыну скорбите, — я поднимаюсь, наконец, осознав, какой подонок сидит передо мной. — Вас интересуют деньги, которые вы потеряли, упустив исследования профессора Попова.

Вся спесь недавних угроз исчезает с лица Платини. Вероятно, он считал, что перед ним глупая дура, взаправду закрутившая романчик с военным, и нечаянно ставшая свидетелем убийства. Вот почему Женя и Вадим Геннадьевич молчали. Они пытались оградить меня от подобной грязи. Но я вляпалась сама. Сперва всунув нос, куда не следует в одиночку, и став свидетелем убийства. Следом лишившись к чертям сна напрочь из-за одного проклятого поцелуя.

Мне бы ненавидеть себя, презирать, и ядом плеваться, что тварь я, и потаскуха, но не могу. Не хочу обманывать себя, потому что несколько дней подряд дышала мужским запахом в собственной постели.

Потому что грань предательства не там, где поцелуй, и не там, где подарен букет цветов. Грань предательства глубже, и в нас самих. Как только мы смотрим на других, — мы передаем.

Чтобы предать искренность и любовь, достаточно взгляда…

Я слишком долго смотрю на ее окна. Они занавешены плотными шторами, а потому не могу видеть, что Вера делает. Прошел еще один день, а я все жду. Понравились ли ей цветы? Как она отнеслась к извинениям, и почему не пришла на подписание контракта с Ким Дже Сопом?

Сев в кресло напротив террасы, намеренно оставляю окна открытыми. Не включаю свет, не отвечаю на шестой звонок Сары. Мне бы ответить ей, и наконец, вразумить, но не хочу. Невозможно ничего объяснить женщине, которая не хочет слышать.

Сотовый продолжает настойчиво вибрировать. Ничего не остается, как ответить. Заметив номер Джеха, хмурюсь, ведь всего час назад, он ушел в номер парней.

— Слушаю, — отстраненно произношу, и дальше наблюдая за тенями в окнах Веры.

— У нас проблема, Сан, — голос Джеха звучит напряженно.

— Что опять? — устало произношу.

— Сегодня Веру вызывал к себе Платини. Я знаю, ты не хотел, чтобы я следил за ней, но как видишь, не напрасно решил тебя не слушать.

Напрягаюсь всем телом, а в груди щекочет нехорошее предчувствие.

— Сара следила за Верой и Полем. Она рассказала Платини, что Вера покинула корпус, следом за ним.

— Проклятье.

Стиснув зубы, сжимаю подлокотник, не понимая себя от ярости. Как я мог быть настолько беспечен в отношении Сары, одному небу известно.

— Где он сейчас? — холодно спрашиваю, а голос звучит глухо.

— Спокойно, Сан. Очевидно, Вера уладила все сама. Платини отозвал адвокатов, и заявил, что будет ждать официальных заключений расследования.

— Я спросил не это, Джеха, — осекаю друга.

— Сан, наше вмешательство только подтвердит, что Вера единственный свидетель. Возьмись за ум.

— Джеха, я повторять дважды не стану, — парирую, чувствуя только стук в груди.

— Ты собрался явиться к нему на дом, как посылка, прямо в руки? — зло чеканит друг.

Я понимаю причины его гнева и настороженности, но теперь, вижу и причины внезапного исчезновения Веры. Она не появилась сегодня на заключительной встрече и подписании контракта из-за Платини. Скорее всего, он запугал ее, и вероятно, от Сары узнал о наших с Верой отношениях. А были ли эти отношения, — женщину явно не интересует. В ней взыграла глупая ревность. Уверен, Сара задействовала всю свою фантазию, что приукрасить рассказ. Этого стоило ожидать от такой особы.

— Джеха, — повторяю с нажимом, надевая куртку.

Плечо до сих пор саднит, а боль напоминает о том, кто на этот раз стал ее причиной.

— Теперь разгребать будешь все сам. Высылаю адрес, — Джеха разрывает звонок, показывая тем самым отношение к подобной затее.

Поскольку объект прямо сейчас спокойно ужинает с дочерью в номере, я могу покинуть гостиницу беспрепятственно. Получив нужный адрес, звоню в доставку, а через час сажусь в тонированный внедорожник. Эти люди не спрашивают причин, их не интересует конечный пункт назначения, они просто выполняют заказ. И делают это настолько хорошо, что в течение получаса, наша машина останавливается рядом с "Нотр-Дам-дю-Травай".

Высокая церковь, с острыми шпилями, и просторная площадь у ее сводов, встречают игрой ночного освещения. Очевидно, месье Платини весьма религиозный человек, если вечер пятницы проводит в церкви. Окончания мессы, приходится ждать примерно час. Все это время, я сижу в салоне машины, наблюдая за неспешно гуляющими на площади парами, и за охраной Платини. После убийства сына, он удвоил количество людей, а значит, понимает, что британцы могут убрать и его. Однако же ты пошел на низость, решив шантажировать женщину.