Бабушка застонала. Коробка с лекарствами лежала перевёрнутой на полу. Девушка подняла коробку, часть лекарств из неё вывалилась, но нужный препарат Инга нашла быстро. Флакон оказался полным. Вытряхнув таблетку, Инга засунула её в приоткрытый рот бабушки. Под язык не получилось, но было не до этого. Схватив сотовый, она, пытаясь дрожащими руками попасть в нужную строку, набрала телефон матери. Сбивчиво объяснив ситуацию и выслушав инструкции, вперемешку с рыданиями и упрёками, набрала номер местного медпункта. Скорую из города пришлось бы ждать часа два, а машина из медпункта могла добраться сюда быстрее.

– Медпункт, – раздалось в трубке.

– Помогите, бабушке плохо!

– Какой бабушке?

Инга продиктовала в трубку название деревни и ответила на все вопросы. Во время разговора она не сводила тревожного взгляда с бабушки, лежащей на кровати. Баба Даша только стонала. Таблетка явно не облегчала её состояние. Инга закончила разговор и подсела к бабушке, взяв её ледяную ладонь в свою.

– Только бы скорее приехали, только бы скорее…

Машина приехала быстро. Фельдшер осмотрела старушку и достала переносной электрокардиограф – гордость медпункта, единственный на весь район. Лента кардиограммы не несла утешения – инфаркт.

– Вот что, Инга, – сказала пожилая фельдшер, поверх очков глядя на девушку, – Мы бабушку сейчас заберём. Ей в больницу надо. Найди полис, паспорт, нижнее бельё и чистый халат. Только быстро.

Инга собрала сумку. Документы положила отдельно в бабушкину кофту.

– А мне с вами можно?

– Нет, нельзя. Не волнуйся, мы за ней присмотрим. В какую больницу – пока не знаю. Ты потом позвони.

Инга кивнула, но на кусочке бумажки написала и свой номер телефона. На всякий случай. Фельдшер оставила свой, под строкой цифр размашистым почерком виднелась надпись «Лариса Ивановна». Да, уезжать ей нельзя, куры без присмотра, да и дом. Пока всё равно время есть. И бабушку, может, скоро выпишут.

– А это сильно опасно? – с надеждой Инга взглянула в глаза фельдшера.

– Инфаркт всегда опасен. Да и возраст…. Но ты не унывай. Молодые чаще от этой напасти умирают, чем старые. Такая вот интересная особенность есть у этого заболевания, выкарабкается твоя бабушка.

Соседи, за которыми бегом сбегала Инга, помогли уложить бабу Дашу на носилки и занести в машину. Инга долго ещё стояла на дороге, слёзы текли и текли по щекам.

Наконец, девушка вернулась в дом. Тут же позвонила мама, и, узнав диагноз, разрыдалась в трубку. Инге удалось её утешить, по крайней мере, рыдания прекратились. Чтобы скоротать время ожидания, девушка вынесла корм курам. Птицы уже расселись по насестам, но от угощения не отказались. Зашла в избу. Огляделась на кухне, заглянула в холодильник. Бесцельно прошлась по всему дому, затем бросилась на кровать, и заревела. Неожиданно в дверь постучали. Инга наспех вытерла мокрое лицо уголком простыни и поспешила открыть нежданному гостю. На пороге стояла Настя. Экстравагантно одетая, как и днём: короткая юбка едва прикрывала верхнюю треть бёдер, на ногах красовались ярко-розовые чулки, теперь ещё в носу красовался пирсинг. Видимо, Настя долго мучалась, вставляя штангу, потому что нос её покраснел, как у Деда Мороза, но обладательница септума выглядела довольной, и самоотверженно терпела временные неудобства.

– Привет, я знаю, – она сочувственно кивнула…

– Заходи.

– Куда её повезли?

– Не знаю пока, они ещё до города не доехали.

Настя прошла в комнату, плюхнулась на диван.

– Уютненько у вас. Ты на дискотеку хочешь? Завтра в Поспелово с восьми вечера до одиннадцати танцы будут. Я не настаиваю, у тебя проблемы, но если желаешь…

– Нет, я, наверное, не смогу. Кур кормить надо, да и за домом смотреть.

– Дом никуда не денется, – отрезала Настя, – А здесь всё время сидеть – крыша точно поедет. Я в семь забегу.

– Я никуда не поеду! – категорично заявила Инга.

– А тебя никто и не повезёт. Пешком пойдём, тут три километра всего. А обратно парни на мотоцикле доставят.

– Какие парни?

– Какие, какие. Ты дура, Инга? Те, с которыми познакомимся, – Настя направилась к выходу.

Важно вовремя уйти, пока оглушённый информацией мозг Инги не выкинул какой-нибудь номер. Она знала, что Инга пойдёт, никуда не денется, просто сейчас её нужно оставить в покое.

– До завтра. Не забудь!

Инга заперла дверь. Думать о грядущем дне не хотелось, и она оставила это на потом. Будет день – будет пища, бабушка всегда так приговаривала, а ещё говорила – утро вечера мудренее.

– Завтра и буду действовать по обстоятельствам, а сейчас есть более важные дела, – отмахнулась Инга от мысли, которую не хотела думать.

Она взяла телефон и набрала номер медпункта. Никого. Снова пробежалась по клавишам, набирая номер фельдшера. Лариса Ивановна ответила сразу. Они уже въехали в город, по рации связались с диспетчерской, и сейчас направляются во вторую городскую больницу. Инга поблагодарила добрую женщину и набрала номер матери.

– Мама, бабу Дашу во вторую больницу повезли.

– Хорошо, я сейчас туда еду. Ты всё собрала?

– Всё: полис, паспорт, бельё.

– Пока! – в трубке прозвучал отбой.

Инга прилегла на диван. Со стен смотрели портреты бабушки, фотография деда, фото мамы в разные периоды жизни. Девушке всегда забавно было видеть маму сидевшей на горшке и с соской во рту. Выражение лица у неё было такое забавное, что всегда вызывало у Инги улыбку. Фотография для подъёма настроения и сейчас смогла заставить губы раздвинуться, пусть не в улыбке, скорее полуулыбке, но на душе немного отпустило.

– Всё хорошо, бабушка жива. И она обязательно поправится, – подумала Инга, успокаивая себя.

Ей уже почудилось, что бабушка просто вышла куда-то, и сейчас должна вернуться. Она не может не вернуться. Баба Даша не способна на предательство. С такими мыслями Инга уснула.

Звонок телефона прервал сон. Мамин голос сообщил, что у бабушки хоть и тяжёлое, но стабильное состояние. Врачи уверены, что она поправится. Она в седьмой палате кардиологического отделения, маму узнала. Далее пошли подробные инструкции по ведению хозяйства. Заспанная Инга слушала вполуха. Бабушка будет жить! Ура! А всё прочее неважно. Как кормить кур Инга знала, а остальное можно спросить в любой момент, да и мозги пока в порядке. Но всё же внимательно выслушав мамин монолог, чтобы не обидеть её, Инга, попрощалась и нажала на отбой. Расправила постель и легла по-настоящему, на сарай сегодня не пошла. Сон не приходил, но Инга была уверена, что стоит немного полежать и уснёшь. В доме становилось всё темнее и темнее. Она смотрела в потолок уже не один час, вспоминала прошедший день: кладбище, бабушка, раскладывающая угощения для птиц по могилам родственников и знакомых, «Посторонним В.», люпины…. «Беда может случиться!». Инга подскочила на кровати. Вот оно что! Беда. Бабушка пострадала из-за неё! Если бы она не пошла по тропинке, всё пошло бы совершенно по-другому.

– Прости меня, бабушка! – глотая слёзы, шептала Инга.

О сне не могло быть и речи. Страх вернулся, он просто дремал днём в глубине сознания, а сейчас выбрался наружу. Тёмный дом уже не казался таким уютным и безопасным. Инга забралась под одеяло и сжалась от ужаса. Шёпот. Теперь она ясно слышала шёпот. Или нет? Инга прислушалась. Небольшой ветер качал деревья за окном, возможно, завтра ожидался дождливый день. Снова шёпот. Теперь уже яснее и чётче. Но слов разобрать по-прежнему нельзя.

– А если бы было можно? Что тогда? – беззвучно спрашивала Инга у темноты.

А темнота продолжала шептать. Люпины говорили что-то, пытались передать информацию, и если человек получал её – с ним происходило несчастье. Возможно, даже смерть. Значит, эта информация опасна. Как компьютерный вирус. И организм, здоровый организм, защищён иммунитетом, а больной – нет. И больной организм, получив порцию «вируса», умирал. Стало ещё страшней. Теперь шёпот, как назло, становился всё понятней и понятней. Уже можно различить отдельные слоги: «ба», «на», «ми», «ха». Ветер шумел в ветвях деревьев, стучал кровельным железом, но шёпот боролся с ветром, не давая ему перекричать себя. Петух! Он должен кричать. Уже точно должен. Первые петухи….. Когда они? В двенадцать ночи, что ли? Но петуха не слышно.