Тогда люди с ясными, простыми планами на самом деле должны быть боязливыми и нерешительными? Конечно же, нет. Бывают ведь и хорошие простые планы, и иногда решительность на самом деле происходит из знания, как сделать правильно.

Как же отличить одно от другого? Тот, кто планирует без оглядки на условия, чтобы в действительности избавиться от собственной неуверенности, втайне будет это знать или хотя бы догадываться. И тогда у него появится склонность избегать претворения своих планов в жизнь – ведь тогда проявятся его недостатки.

К таким планам без условий относятся слова Канта: «Составлять план – часто это претенциозное, тщеславное умственное занятие, посредством которого принимают важный вид творческого гения, требуя того, чего сами не могут исполнить, порицая то, что не умеют исправить, и предлагая то, что сами не знают, где найти». (Иммануил Кант «Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука»^[84].)

Учиться на ошибках? Необязательно!

Если человек построил планы, принял решение и позаботился о том, чтобы это решение было реализовано через его собственные действия или данное другим людям поручение применить соответствующие меры, то в большинстве случаев последствия этих мер должны как-то проявиться. (Конечно, принятые меры не всегда должны иметь последствия – бывают и такие меры, подчас весьма популярные, которые просто ни к чему не приводят, но о них мы не станем здесь говорить.)

Наблюдение за последствиями принятых мер предлагает отличные возможности для коррекции ошибочных тенденций в собственном поведении и ложных представлений о реальности. Ведь когда происходит нечто, чего человек не ожидал увидеть в качестве последствия своих действий, для этого события должны быть причины. Через анализ этих причин можно узнать, что именно в будущем можно сделать лучше или иначе. Казалось бы…

Когда происходит нечто неожиданное, можно спросить себя: не исходил ли я из неверных предпосылок и не имел ли неправильного, неполного или неточного представления о реальности? А затем, в свою очередь, задаться вопросом о причинах этого искаженного представления. Были использованы неправильные методы сбора информации? Или ее собирали недостаточно долго? Были выдвинуты неверные гипотезы? Или же неожиданных последствий просто невозможно было избежать по причине непрозрачности ситуации? А может быть, правильные меры применяли неправильным образом? Тогда в будущем нужно зорче следить за исполнителями.

В любом случае, неожиданные последствия нужно обдумывать, поскольку даже негативные результаты принятых мер по меньшей мере дают возможность корректировки и в этом отношении имеют огромную важность для организации будущих действий. Признать это нетрудно – казалось бы…

Люди ищут и непременно находят возможность избежать столкновения с негативными последствиями своих собственных действий. Одна из таких возможностей – «баллистическое поведение». Физический пример такого поведения – пушечное ядро. Когда им выстреливают из пушки, на него больше невозможно повлиять, и оно летит по своей траектории, обусловленной законами физики. С ракетой дело обстоит иначе: пилот или удаленный оператор может изменить траекторию этого летающего объекта, если он видит или чувствует, что ракета отклонилась от заданного курса. В общем, можно прийти к выводу, что действия не должны быть баллистическими. Человек должен иметь возможность регулирования, если реальность известна ему лишь частично. Анализ последствий имеет для этого регулирования большое значение.

Рис. 56. Контроль за мерами, вариабельность дозирования и отклонения от моральных стандартов в эксперименте Райтера

Осознав это, давайте теперь посмотрим на рисунок 56. На нем показаны результаты эксперимента Франца Райтера, который он провел в 1986 году. В этом эксперименте группы испытуемых по 5 человек должны были оказывать помощь выдуманной развивающейся стране в африканском регионе Сахель. Этот эксперимент был похож на эксперимент с народом моро, только теперь племя называлось дагу. Испытуемые могли, например, рекомендовать использование новых видов удобрений, выводить новые породы скота, позаботиться о приобретении тракторов, комбайнов и прочих земледельческих орудий или применять другие, более или менее рациональные меры. На рисунке 56 слева мы видим, как часто эти меры контролировались. В данном случае «контролем» является, например, вопрос, заданный испытуемым: «Каков эффект применения нового удобрения?»

Мы видим, что в течение первых пяти лет управления уровень контроля у каждой команды составил в среднем 30 %. В 30 случаях из 100 принятых решений испытуемые позже запрашивали полученные результаты. Это совсем не много! Но мы также видим, что в ходе эксперимента что-то происходит, и на втором пятилетнем отрезке контроль повышается до 50 %.

Хотя кажется, что стремление к контролю эффективности возросло, в целом оно не очень сильно выражено. Это вызывает удивление, поскольку следовало бы предположить, что рациональные и благоразумные испытуемые, оказавшиеся в непрозрачной ситуации, будут хвататься за любую возможность визуализировать для себя систему, с которой им приходится работать, и делать это с минимальным количеством ошибочных предположений, чтобы соответствующим образом скорректировать свое поведение и сделать его «небаллистическим».

Однако в большинстве своем испытуемые вели себя иначе. Они в известной степени «выстреливали» решениями словно пушечными ядрами и почти не заботились о том, куда эти ядра приземлятся.

Это кажется странным. Однако объяснение этой «баллистики» находится довольно быстро: если совершенно не принимать к сведению последствия собственного поведения, у человека остается иллюзия компетентности. Если принято решение об устранении определенной проблемы, то, не обращая внимания на последствия принятых мер, можно оставаться при мнении, что проблема устранена. Она решена, и можно заняться другими задачами. Так что для актора баллистическое поведение имеет существенные преимущества – он может поступать согласно «правилу Юльхен»^[85]: «Тут заботы позади; Юльхен, к новым перейди!»

В ситуации, сопровождающейся высокой степенью неопределенности, не так уж маловероятно, что человек будет тешить иллюзию своей компетентности. Он кое-что из нее извлекает: меньшую степень неуверенности и возможность сохранить высокое мнение о собственной компетентности и способности действовать. А это ведь уже немало! Или нет?

История с помощью развивающейся страны в эксперименте Райтера зашла еще дальше. На рисунке 56 мы видим, что общий срок эксперимента составил 20 симуляционных лет. После 10-го года в ходе эксперимента было предусмотрено значимое событие – «кризис». Он состоял в вооруженной агрессии соседней страны, которая заявила притязания на часть региона проживания дагу и сделала это очень жестоко, просто заняв 30 % территории. (У дагу при этом все-таки осталось достаточно земли, и испытуемым об этом сообщили, то есть им необязательно было принимать меры в связи с оккупацией.)

Конечно, подобное событие – весьма серьезное происшествие. Теперь акторы могли легко прийти к мысли, что им нужно полностью менять свои действия. Однако при этом неизбежно пострадало бы их мнение о собственной компетентности. Это имеет огромные последствия, если принимать во внимание «баллистический» характер принимаемых решений. На рисунке 56 мы видим, что в 11–15-е и 16–20-е годы все решения контролируются лишь на 10 % и менее; бо́льшая часть принимаемых решений имеет баллистический характер. Это лишь усиливает подозрение, что наша интерпретация баллистического поведения как средства поддержания иллюзии компетентности оказалась верна.

Сам Райтер предлагает еще одну дополнительную интерпретацию. После интервенции соседнего государства испытуемые усиленно посвящали себя планированию задач, которые больше никоим образом не согласовывались с их собственной системой ценностей. Райтер пишет: «Сравнительно единогласно принимались решения о закупке оружия и о воинской подготовке для непривычного к этим навыкам населения. Для финансирования этих дополнительных расходов было решено повысить доход от земледелия и скотоводства, пусть и путем резко усилившегося применения удобрений и пестицидов, а также повышенной эксплуатации грунтовых вод. Призыв части мужского населения на военную службу и связанные с этим трудовые потери пытались компенсировать тем, что оставшееся население, главным образом женщин и детей, призывали выполнять больше работы. К этим мерам часто присоединялось установление продуктовых пайков…»