День клонится к вечеру; я сижу в своем кабинете, пью кофе, вытягиваю ноги и радуюсь предстоящему спокойному вечеру. События дня еще проходят перед моим мысленным взором, и я размышляю о собрании факультета, на котором вызвала жаркие споры определенная тема – речь шла о распределении кабинетов. Коллега А повел себя с коллегой В грубо, почти оскорбительно. В ответ на это коллега С, который дружит с В, отреагировал очень резко и проявил по отношению к А настоящую агрессию. А потом… ага! Внезапно логика произошедшего стала мне ясна. А грубо обошелся с В, по причине чего С нагрубил А. Это произвело плохое впечатление на других участников собрания. С показался им чрезмерно агрессивным и в целом неприятным человеком. Из-за этого позже у С было мало шансов добиться принятия своего «слабо обоснованного» предложения. Это могло получиться лишь при благосклонном отношении ученого совета, а этого отношения С легкомысленно себя лишил. Ведь предложение С пошло бы против интересов А! Тонко продуманная стратегическая диверсия коллеги А, который весьма элегантно и предусмотрительно воспользовался склонностью С к чрезмерно бурным реакциям!
То, что описанное событие следует хорошо известной модели дискуссионной стратегии («Разозли своего оппонента, и он совершит какой-нибудь необдуманный поступок»), стало мне ясно лишь задним числом, через несколько часов после произошедшего. Временны́е образы развертываются именно во времени. Когда этот процесс истек лишь наполовину, нельзя быть уверенным, какой образ они в конечном итоге примут. Также трудно во время события переноситься туда-сюда во времени и заглядывать в будущее (которого еще нет), чтобы увидеть, как будет развиваться это событие дальше, а потом вернуться в прошлое, чтобы посмотреть, что произошло до этого момента.
С пространственными конфигурациями дело обстоит иначе. Обычно они находятся в нашем полном распоряжении, и мы можем их рассмотреть. Однако будущее – то есть дальнейшее развитие временного образа – нам недоступно. Самое большее, что я могу, – это гадать или попытаться как можно точнее предвидеть, что может произойти. Я не вижу фактический ход событий в будущем. Все это я должен делать, занимаясь настоящим моментом, и это потребовало бы дополнительной способности перерабатывать информацию. По этой причине временны́е образы гораздо сложнее распознать, чем пространственные. Часто они проявляются лишь задним числом, как в приведенном выше примере.
Иметь дело с временны́ми образами гораздо сложнее, чем с пространственными, и возможно, именно по этой причине мы постоянно переводим время в пространство. Мы рисуем диаграммы, изображающие ход процессов во времени, чтобы таким образом получить отпечаток специфичности соответствующего временно́го образа. Ведь работа с временны́ми образами очень важна. Чтобы иметь возможность планировать будущее, мы должны уметь строить как можно более точные прогнозы дальнейшего течения событий. Чтобы определить свои действия, мы должны попытаться хотя бы частично устранить неопределенность будущего. А это возможно лишь через распознавание характеристик и детерминант течения процесса во времени, на основании чего мы сможем предсказать будущие события.
Многие люди ведут дневник. Мотивация, лежащая в основе этого занятия, – это, возможно, стремление найти в ходе событий порядок и образы, чтобы таким образом лучше понять самого себя.
При стратегическом планировании на производстве или в торговле большую роль играет изучение развития ситуаций во времени и трендов в цифрах сбыта, оборота и производства. В биржевой сфере имеется большое количество фирм, которые выпускают бюллетени о состоянии рынка, где пытаются делать прогнозы касательно будущего определенных акций; метеорологи, сейсмологи, изучающие общественное мнение социологи, демографы, политики, держатели вкладов индивидуального строительства, страховщики и страхуемые – список тех, кто более или менее успешно выступает в качестве прогнозистов, а то и пророков, очень длинен.
В этой главе речь пойдет о трудностях, которые возникают при работе со временем и при распознавании временны́х образов.
Столкновение со временем, пожалуй, сильнее всего ведет человека к зависимости от вопроса: «Что будет в будущем?»
Каковы же когнитивные операции, которые человек использует, чтобы прояснить будущее для себя и для других? Некоторые ответы на этот вопрос можно найти в книге «Список предсказаний и прогнозов Ровольта», вышедшей в 1983 году в издательстве Wallechinsky & Wallace. В 18 главах этой книги содержатся предсказания касательно почти всех областей общественной и частной жизни, от будущих войн и прочих катастроф (глава 3) до занятий на досуге (глава 18). Эта смесь бессмыслицы и глубокомыслия обязательно заслуживает прочтения! В книге объединены прогнозы специалистов и дилетантов. В ней можно найти и запутанные пророчества будущих чудовищных событий, предложенные самопровозглашенными «ясновидящими» и «прорицателями», и предсказания видных ученых и обычных здраво рассуждающих людей. Однако мы не будем говорить здесь о примечательном и поразительном содержании этой книги. Нас интересует, что из нее можно почерпнуть в отношении психических механизмов, которые люди используют для того, чтобы сделать будущее доступным. Обращают на себя внимание следующие «механизмы прогнозирования».
Моментальная экстраполяция. При прогнозировании будущего центральную роль играют те аспекты настоящего, которые в данный момент сильно злят, озадачивают или радуют. Например, нехватка нефти в 1979 году привела профессора биохимии и писателя-фантаста Айзека Азимова к предсказанию того, что в 1985 году мировое производство нефти упадет ниже уровня потребности в ней. (В марте 1986-го цена на бензин упала ниже 1 немецкой марки за литр, после того как она уже какое-то время находилась на уровне 1,5 марки.)
При моментальной экстраполяции имеющийся в данный момент очевидный тренд актуализируется более или менее линейно и «монотонно», то есть без изменения направления. В той или иной сфере дела обстоят очень плохо. Значит, будет еще хуже! То есть при моментальной экстраполяции сходятся два аспекта: во‑первых, концентрация внимания «пророков» на том, что их в данный момент сильно волнует в положительном или (что бывает чаще всего) в негативном ключе, а во‑вторых, линейно-монотонная актуализация наблюдаемого процесса. В этой главе мы будем часто останавливаться на тенденции к линейной и монотонной актуализации происходящего. Фиксация внимания на сиюминутной проблематике, конечно же, несет в себе опасность придавать слишком большое значение сегодняшним обстоятельствам. Закрепление линейно-монотонной динамики создает опасность не предугадать изменения в направлении и скорости развития событий.
Еще одна часто наблюдаемая тенденция в прогнозировании – склонность придерживаться центральной идеи. Она основывается на построении редуктивных гипотез, с которыми мы познакомились в разделе «Евреи, иезуиты и масоны…», и состоит в том, что один фактор делают определяющим, а остальные международные события проистекают из него. В «книге народных прогнозов» можно найти предсказания таких будущих мировых отношений, в которых все зависит только от энергетического обеспечения или только от «центральной переменной» терроризма. Разумеется, эта склонность придерживаться центральной идеи может быть напрямую связана с тенденцией к моментальной экстраполяции или вытекать из нее.
Вполне возможно, то, что больше всего волнует человека в определенный момент, не только дополняет наблюдавшиеся до этого момента процессы, но и рассматривается как центральная точка происходящего в мире.
В этой главе речь пойдет о том, как человек составляет для себя картину будущего. Мы исследуем то, как люди распознают временные образы и как они настраивают свои действия в соответствии с этим познанием. Сначала мы детально остановимся на линейной актуализации процессов. Мы изучим то, как люди обращаются с процессами, которые не являются линейными, а ускоряются. Далее в этой главе нас будет интересовать то, как люди обращаются с «колебательными» процессами или же с теми, которые с мнимой внезапностью меняют направление.
