Со стороны горцев послышался рёв звериной радости. Ватанийцы потрясали своим оружием, уже чувствуя вкус своей победы, что немало злило немногих знатных офицеров, назначенных управлять пехотными соединениями. Их же конные товарищи, похоже, были готовы в любой момент броситься в атаку. Вот только, похоже, Красному Рыцарю удавалось удерживать дворян от опрометчивой атаки.

Но делать что-то было нужно. Как минимум пара сотен стрелков короля лежали в снегу мёртвыми или тяжелораненными, тогда как язычники отделались всего несколькими десятками воинов. Продолжать перестрелку было делом бессмысленным, ведь стрелки у Герцога просто закончатся, и уж тогда воины язычников будут безраздельно хозяйствовать на поле боя.

Тут бы как нельзя кстати пригодилась подвижная кавалерия лучников на манер монгольских кочевников или римских сагиттариев или же артиллерия, чтобы разметать врагов по полю боя. Вот только их просто не было и Кловису нужно было что-то срочно выдумывать. У него в запасе было несколько сотен мотивированных, обученных конников и примерно четыре тысячи не таких обученных и мотивированных пехотинцев.

Однако Кловис медлил, не решаясь, похоже, на конкретные действия. Это просто парализовало всю армию герцога, и эта нерешительность сильно заставляла колебаться воинов. Они просто стояли, смотря на тела павших товарищей, слыша крики раненных и победные вопли язычников. Даже я, будучи наёмником, чувствовал себя некомфортно.

Ожидание растянулось, и даже Гуарин уже показывал свою неуверенность, постоянно посматривая в сторону герцогского шатра, где скопилось пару десятков человек с различными гербами на своих сюрко. Похоже, что Кловис либо решил созвать совет знатных рыцарей, либо же на него давило дворянство, склоняя к атаке на ряды язычников.

Я же усиленно пытался понять замысел горских командиров, чувствуя, что что-то мне напоминало их построение. Слабый центр войска и сильные фланги, загнутые концами от противника, плюс к тому ещё и конница, собравшаяся всей кучей на одной стороне. Это было странно, ведь для многих армий, где конница выполняла исключительно вспомогательные функции, было абсолютно характерно распределение её по флангам армии в качестве прикрытия. Я перевел взгляд на свободный от кавалерии фланг, пытаясь отыскать причину столь интересного использования подвижных войск. Однако там была абсолютна пустая заснеженная и ровная поверхность, где вполне могла стоять и кавалерия. Странно… Язычники явно прибыли сюда раньше нашей конницы, ведь иначе вряд ли смогли бы так бесшумно подобраться в снегах. Что из этого исходит? А исходит то, что там вполне могли быть оборудованы «волчьи ямы» или рассыпаны триболы – маленькие шарики с четырьмя стальными шипами, которые ранили лошадиные ноги. Недавно выпавший снег хорошо мог скрыть следы таких работ, и тогда понятно, почему кавалерия стоит на противоположном фланге. Но что с пехотой? Почему такое странное построение?

Через мгновение я, наконец, понял, что напоминает мне эта ситуация. Мощные фланги с опытнейшими воинами и слабый центр, который под атаками точно отойдет назад. В добавок к этому ещё кавалерия, способная нанести единственный мощный удар, способный довести окружение до конца. Ситуация сильно напоминала битвы при Каннах или же сражение на берегах Чудского озера. И карфагенский полководец Ганнибал и русский князь ставили свои войска так, чтобы центр фронта был слаб, а фланги сильны. Как только центр продавливался под атакой врага, то "крылья" обхватывали врага, довершая окружение, и тем самым создавая этакий "котёл", в котором и уничтожат пробившихся. В обеих битвах атакующие проиграли, и этот раз вряд ли станет исключением.

- Рыцарям нельзя атаковать... – почти беззвучно прошептал я одними губами.

- Чего ты там говоришь? – ко мне повернулся стоящий рядом Сезар, сменивший свой топор на тяжёлое копьё и большой овальный щит.

- Это ловушка. Если рыцари атакуют, то их просто окружат, а уж нас потом по ветру рассеют. Нужно сообщить об этом герцогу.

Сезар по цепочке из бойцов передал сообщение Бернду, и тот вскоре оказался рядом с нами. Я коротко рассказал ему свои подозрения, и мы вместе, расталкивая плотные ряды пехотинцев, побежали по примятому снегу к командиру нашего фланга.

Благородный дворянин нервничал и раздражённо переступал с ноги на ногу, и то и дело почесывая свою шикарную седую бороду затянутой в кожаную рукавицу перчаткой. Наше появление он встретил с брезгливостью и непониманием смысла нашего здесь нахождения. Такая неприязнь к наемникам была очень частой чертой для многих благородных людей, ведь они блистательные рыцари, а мы долбанная грязная пехтура.

- Что нужно?! Встать обратно в строй! - зычно рыкнул фланговый командир, как только мы к нему подошли.

- Полагаю, что рыцарская атака будет провальна. - без предисловий выпалил я, - Ватанийцы специально выстроились так. Они заманивают нас в ловушку.

- Да что ты, грязный наемник, знаешь о наших славных рыцарях?! Мы топчем этих язычников под копытами наших коней из года в год! Они не могут нам ничего сделать! Они лишь жалкие варвары, не способные к победе!

Дворянин надвинулся на меня, положив при этом ладонь на рукоять устрашающего шестопера, висящего на его широком поясе. Командующий был разъярен и раскалился остатками пожелтевших зубов. Его охрана, состоящая из нескольких сержантов-латников, тоже развернулась ко мне, обнажив оружие, и в любой момент готовая накинуться на наёмника-выскочку. Спорить с разозленными дворянами было откровенно страшно, но я понимал, что необходимо было донести моё предложение для герцога.

- Именно, потому что вы много раз так с ними сражались, горцы и выработали новую тактику. Как только рыцари продавят центр, то их окружат и разобьют. Если вы хотите потерять здесь весь свет орлаенского герцогства, то Ватанийцы будут только рады этому.

Я уже видел, как Гаурин готовится проломить мне голову, но тут перед нашими рядами проскакал один из адъютантов герцога, при виде которого старый командующий решил не исполнять уже желанную кару.

- Что тут происходит? – грозно спросил адъютант, удерживая своего норовистого коня.

Краем глаза я заметил, как Гаурин уже вбирает воздух в лёгкие, но я оказался быстрее.

- Ватанийцы сделали для нас ловушку. Рыцарям нельзя атаковать.

Несколько мгновений адъютант молчал, а затем протянул закованную в латную перчатку руку, предлагая мне взобраться на спину коня. Рывком я оказался рядом с адъютантом, и тот пустил коня рысью в сторону шатра герцога. Внутри кипели нешуточные страсти. Изнутри слышались десятки взбудораженных голосов, яро обсуждающих возможные решения сложившейся ситуации. Когда я вошёл в шатёр, то на меня никто не обратил внимания, а я же увидел пару десятков мужчин в богато украшенных доспехах с различными гербами на сюрко. Похоже, что были здесь самые известные и влиятельные графы герцогства, главы рюглендских контингентов и епископ-командующий монастырских сил. Большинство из графов предлагали начать прямую атаку на позиции язычников. Только церковники предлагали реализовать преимущество в обученной и тяжёлой пехоте.

Наконец, мне пришлось театрально покашлять, чтобы на меня обратили внимание. Большинство графов продолжили свой неудержимый спор, но своей цели я достиг – герцог обратил на меня внимание. Наконец, я смог нормально рассмотреть правителя Орлаёна с удобной дистанции.

Кловис оказался рослым парнем чуть больше двадцати лет отроду. Не смотря на столь невеликий возраст, выглядел он серьёзным и прожжённым человеком. Кловис обладал крепким телосложением, и даже латный доспех не скрывал этого. Голова герцога была прямоугольной, и со всех сторон её покрывали длинные золотистые вьющиеся волосы, ниспадающие до подбородка, и подобранные сейчас золотистым обручем с ярким, искусно огранённым сапфиром, сверкающим на солнце, напоминающим от того звезду. Смотрел он на меня серьёзным взглядом, глубоко посаженных синих глаз, являющихся отличительной чертой правящей династии Ларингии.