Царь не мог говорить. Холодный хвост змеи высовывался изо рта и обвивал шею. Он чувствовал в горле отверстую пасть гада и ужас и еще какое- то непередаваемо мерзкое чувство сковали тело, разум и волю… Он лишь мотал головой и мычал…

– Вот видишь, мы Повелители! Твоя гордыня хороша с нашими слугами, но здесь преклонись перед нами, ибо ты на пороге Царя, и войти туда сможешь только с нашего соизволения…

Голос гремел в нем, и казалось, он перетряхивает все внутри. Но вдруг смолк, прервался, исчез, и видение внутри куба тоже пропало. Теперь царь стоял перед пустотой. Не было никого – только безмолвное пространство. Но оно было живым. Из глубин пустоты на него обрушился поток внимания такой силы и мощи, что он уже не мог противиться давлению. Ноги согнулись, и он рухнул на колени. И внутри зазвучал ровный, глубокий голос:

– Встань! Ты царь, но помни, что ты царь людей. А сейчас ты стоишь передо мной. Кто я – поймешь! Но помни, что ты первый, кто прошел все ступени тайны. Ты говорил, что сила мешает возведению стены. Значит пора останавливаться. Ты и твои предшественники выполнили завет. Груз закопан и стены воздвигнуты. Их не видят и не чувствуют – это главное! С тебя начнется новое служение…

– Но стена не достроена…

– Это ты думаешь так, а я повелеваю: остановитесь! Вы сделали то, что могли и сейчас начнете новое.

– Какое, о Повелитель?

– Узнаешь в нужное время, а пока запомни главное: страх в обличье благости, трепет перед святынями и поклонение идолам, свобода, как наказание… Это основы твоего возвышения…

Скоро на просторах этого мира вы посеете семена и уйдете… Никто не узнает куда и как… Но вы унесете с собой ключи к тайне, которую народы будут возвышать до небес и станут поклоняться ей…

– Повелитель! Я исполню все, что ты говоришь! Но как?

– Все тебе будет дано! Твой народ покинет этот мир, но ты останешься в нем и будешь вечен, ибо твое служение началось сейчас и не прекратится ни на миг! Ты прошел ступени тайны и тебе открылось… Но за все нужна плата… Ты прикоснулся ко мне и стал моим тружеником. Твоя плата – вечное служение…

– Я хотел спросить…

– Я знаю твой вопрос. Твой антипод сам принесет тебе весть… Он должен на себе испытать твою мощь и наполниться страхом Великого служения! Запомни, страх непонятного – вот истинная основа людской покорности!

– Но если антипод будет в страхе…

– То ты обретешь бесстрашие! Ты единственный, приобщенный к тайне… И больше не будет! Тебе нужно посеять заветы и собирать урожаи страхов. Тебе, а остальные будут служить. Не тебе, но страхам! Не бойся кануть в безвестность! Людская память не стоит ничего, ибо важна память моя. А я о тебе не забуду!

– Повелитель…

– Ступай! Я призвал тебя, и ты пришел! Ты посвященный, прими и возгордись внутри. Ибо всякая внешняя гордыня лишь оттолкнет от тебя, а внутренняя значимость добавит тебе, и люди придут, и поклонятся. И ты будешь знать, что делать!

Все пропало. Царь стоял перед мерцающим кубом в полумраке тронного зала и не мог осознать произошедшее: то ли пригрезилось ему, то ли на самом деле он сейчас был на пороге высочайшей тайны. Он был! Внутри ворохнулось что-то, и он ощутил, как по телу разливается сила. И еще он почувствовал невысказанную радость от того, что приобщен, а остальные даже представить не могут той силы, с которой он сейчас беседовал… Они как насекомые на тропе жизни. И в его власти наступить на них, или же помиловать… В его власти!

Внутри клокотал источник мощи, и он хотел, чтобы сила, заполнившая его, проявилась немедленно… Но тут же возникла холодная мысль: «Не спеши, ибо данное не уйдет от тебя! Ты вечен и тебе не нужно потрясать окружающих своей мощью! Тебе предстоит служение…»

В дальних покоях дворца раздался гулкий удар гонга. То правителя извещали, что прибыл гонец с вестью. Царь встрепенулся, стряхнул с себя оцепенение и взошел на возвышение, к трону. Там стоял небольшой гонг. Он ударил в него каменным молоточком. Ответный гул прокатился по тронному залу, проник за двери и возвестил, что царь готов принять гонца…

Опушки леса не было. Деревья стояли стеной и когда Оламер вышел из-под их сени, оказался на краю обрыва. А под кручей плескался океан. С детства знакомая бесконечная гладь уходила к горизонту, где солнце ныряло в расплавленное золото воды. Лес на обрыве стоял такой же густой, как и в чаще. Даже на отвесной стене кое-где росли кусты. За них Оламер цеплялся, когда начал спускаться к воде. Он очутился в знакомом Прибрежном мире, и сердце радостно колотилось…

Спустившись к кромке воды, он почуял неладное. Океан, возле которого он вырос, был другим. Оламер чувствовал, что перед ним другая Великая вода. Она наполнена жизнью, мощью, но в ней другое начало…

Ведун присел на корточки, окунул тыльные стороны ладоней в воду и сосредоточенно замер. Он слушал океан и вопрошал его. Но океан не принял вопроса. Вода откатилась от рук ведуна и обнажила каменистое дно. Оламер всмотрелся в отступающую воду и крикнул ей вдогонку:

– Я ношу в себе твою тайну, отзовись!

Но океан молчал. Оламер снова крикнул:

– Дай мне понять тебя! Я верну твою тайну!

Но и в этот раз океан промолчал. Отлив обнажал все более широкую полосу дна и Оламер шел следом за водой, в надежде, что сейчас океан покажет ему что-то, что поможет наладить разговор. И не ошибся. Вода откатывалась назад, а в углублениях между мокрых камней, трепыхалась неосторожная рыба, пережидали отлив моллюски… Все это было знакомо Оламеру. Он искал знак, который помог бы понять чужую Великую воду.

За большим камнем что-то блеснуло. Оламер подошел к валуну и заглянул под него. Пока нагибался, что-то блеснуло снова, но когда наклонился, то ничего не увидел: только мокрая галька дна.

Он выпрямился и снова начал нагибаться медленно, не сводя глаз с камня. Примерно на середине наклона опять что-то сверкнуло. Оламер замер и присмотрелся к точке на камне, которая сверкала под лучами солнца. Издали ее можно было принять за вкрапление слюды, но он-то знал, что слюдяные блестки не могут вызывать такого сияния. Он заметил сверкавшую точку, наклонился над ней, в надежде рассмотреть ее более подробно. Сверкающий глазок в серой массе камня. Другой бы и внимания не обратил… Но Оламер знал тайну своего океана и надеялся, что подводная жизнь другой Великой воды мало отличается от знакомой ему… Потому и всматривался в сверкающий глазок с особым вниманием. Но искорка погасла, и сейчас он видел только прозрачный кусочек на серой поверхности валуна.

Он гладил его, пытался через него вниманием проникнуть в камень, но всякий раз натыкался на преграду и отступал. Даже его внимание, не имеющее материальной сущности, не могло проникнуть внутрь каменной глыбы. Это и заставляло Оламера снова повторять свои попытки. Не прост, оказался камень, очень непрост. Но сколько Оламер ни старался, камень лежал молчаливой громадой и не открывался перед ним. А потом начался прилив. Вода стремительно прибывала и Оламер начал отступать перед нею. Но шаги давались трудно, словно ноги вросли в дно, и всякий раз приходилось отдирать их с трудом. А после нескольких шагов к берегу, он и вовсе остановился. Стоял, как приклеенный ко дну и не мог сдвинуться с места. А вода прибывала… Вот она закрыла лодыжки, поднялась до колен… Оламер попытался оторваться от дна, но океан удерживал его крепче любого силача. И он понял, что его зов услышан. Но океан решил просто забрать его, вместе с тайнами. Что проку было кричать о них, когда сейчас все его знания канут в воду и жизнь остановится.

Он еще дергался, пытаясь высвободиться, но сил не хватало, и он смирился… Не ждал такого конца, но видно Великий Джянга так распорядился судьбой ведуна… Смерти он не боялся, тяжело было сознавать, что не успел выполнить завещанное матерью… Но превыше ее Воли, была Воля Джянги. Ослушаться ее не мог никто, даже мать…

Вода поднялась до горла, сдавила грудь, и дышать стало трудно. Но голова была на воздухе, и Оламер смотрел в бездонное небо, словно хотел напоследок наглядеться на голубую ширь. Он вбирал глазами бесконечность небесной лазури, наполнялся ею, и мысленно прощался с воздухом, солнцем, ветром… Он уходил и перед концом хотел сказать последнее «прости» своему миру… Его приключения, люди-волки, народ Бури, Овела в стране легенд – все отошло далеко, и он ни о чем не думал. Он просто вбирал в себя синь неба и посвист ветра, сияние солнышка и зелень океана. Еще мгновение и вода скроет его, последним судорожным вдохом втянет он соленую воду, и на том все кончится…