Алан находился под большим впечатлением. «Знаю теперь, о чем я писать буду», – шепнул он своему коллеге. «Да. Тема интересная, – отозвался Руслан, – Тебе научный руководитель нужен нормальный. Если с научным повезет, без проблем защитишься».«Я думаю с Фидаровым поговорить, – продолжал Алан, – он специалист номер один». Его собеседник многозначительно помолчал. «Фидарова давно не видно, – заметил он с какой-то грустью в голосе, – Я всех ваших ученых знаю. Только не лично, а по монографиям. За исключением Фидарова. Его-то, конечно, здесь все знают. Но у него последняя статья три года назад вышла. С тех пор – ничего. Между тем, мы за это время еще два городища нашли. Хотелось бы знать, что он по этому поводу думает». «Я обязательно спрошу, – уверенно ответил Алан, – Он мне книгу свою подписал».

Вечер наступил незаметно, исследователи старины устроились ночевать в палатке, и Алан долго не мог заснуть. А утром, увидев те же храмы в лучах восходящего солнца, он захотел остаться здесь навсегда. «Будет еще случай, – успокоил его другой Алан, – Не говори «прощай», скажи «до свидания». После этих слов коллега добросил Алана той же дорогой на автовокзал и уехал восвояси. Путь домой был унылым и скучным, но полученные в долине Архыза впечатления заставляли сердце Алан биться чаще. «Надо же, – думал он, – ведь многие люди у нас дома и не знают, что это за место».

 Дорога за окном убегала вдаль вслед за заходящим солнцем, и только горы на горизонте угрюмо стояли на своем. Алан вернулся домой уже поздно вечером. Он снял верхнюю одежду, выложил из рюкзака книгу Фидарова и заснул мертвым сном.

VII

Спал Алан долго, почти до полудня. Когда он проснулся, солнце стояло уже в зените, а город за окном, как и в обычный будний день, шумел и копошился. «Я должен достучаться до Фидарова, – подумал Алан, собираясь в город, – Крепость, твердыня… Я должен взять эту крепость штурмом. Автографом вы уже не отделаетесь. Кто, как не я поведает миру историю древних алан? Ведь у меня для этого все есть: мотивация, компетенция, усердие и усидчивость. Я должен рассказать всю правду о той эпохе. Историческая правда никогда не лежит на поверхности. Ее не рассказывают в праймтайм, и не вывешивают на билбордах. За ней надо ехать на маршрутке в другой регион, ее надо искать в библиотеках, в архивах, где она хранится за семью замками». Алан представил себе, как бы гордился имотец, если бы узнал, что его сын стал кандидатом наук, да еще и в такой области. «Мне просто нужен хороший наставник, – подумал Алан про себя, – чтобы я не распылялся на пустяки, сосредоточился на главном, и у меня все получится».

Старый дом в одном из переулков, выходящих на проспект Мира,со времен последнего визита Алана мало чем изменился. Отбитая по углам штукатурка, обшарпанная дверь в подъезд и затхлый запах – все это никуда не исчезло. Осторожно поднявшись по лестнице, Алан подошел к квартире Фидаровых. «Жребий брошен, – сказал он себе, – Я должен расположить к себе этого старика, подружиться с ним и его семьей, и дорога в науку для меня будет открыта». Он уже хотел позвонить, как вдруг увидел, что дверь в квартиру была не заперта. Он постучался. «Дома есть кто-нибудь? – крикнул Алан в проем, но не получил никакого ответа, – Алан Георгиевич, вы дома?»

Незваный гость робко приоткрыл дверь и оказался в квартире. «Алан Георгиевич, Вы здесь?», – повторил Алан уже в полголоса. Но никто опять не ответил. Пройдя по коридору, Алан миновалпустую гостиную. За нейпо всей видимости располагался рабочий кабинет ученого. Оттуда раздавался странный шум, похожий на шум какого-то работающего прибора. Идя на шум, Алан увидел и сам прибор. Это был кислородный конденсатор. Алану как-то пришлось арендовать такой же незадолго до смерти отца. Прибор забирал комнатный воздух, и обогащая его кислородом, подавал по капельнице в маску больному. И тут Алан увидел самого больного. Спиной к нему в инвалидном кресле сидел глубокий старик и, молча, унылым, угасающим взглядом, обреченно смотрел в окно на гордый рельеф Кавказского хребта на горизонте.

Алан оцепенел. Старик, заслышав шорох, сделал усилие и, повернув голову, вскинул на него тяжелые, полные грусти глаза. «Алан Георгиевич?», – пятясь назад неуверенно произнес Алан. «Он самый, – раздался из-за спины чей-то строгий голос, – как видите, к Вашим услугам». Алан сильно испугался, но тут же пришел в себя и обернулся. Позади стояла женщина, с которой он разговаривал в прошлый раз. Теперь он понял, это все-таки супруга. Просто она намного моложе ученого. «Вы как сюда попали?» – требовательно осведомилась женщина, ставя на стол сумки с покупками. «Э-э-э… у вас это… Открыто было», – промямлил незваный гость. Женщина смерила его подозрительным взглядом с ног до головы. Потом снисходительно отвела глаза. «Совсем я замоталась, значит», – сказала она, подойдя к старику в инвалидном кресле. Она подняла спавший с его плеч плед и укрыла им его ноги. «Видишь, Алан Георгиевич, – обратилась она к больному, – На минуту тебя оставить нельзя. Посмотри, как студенты тебя любят. Уже сквозь стены проходят, чтобы с тобой поговорить».

Ее ирония задела Алана, но он не подал виду. Слышал ли ее в данный момент лежащий в кресле больной, было непонятно. «Вы извините, но Алан Георгиевич не сможет Вас проконсультировать, – продолжила она, с каким-то злорадством в голосе, – Вы все сами видите». «Я понимаю, – поспешил отозваться Алан, – Это вы извините». Женщина в ответ кивнула головой и начала распаковывать свои покупки. С этого момента присутствие Алана в квартире, казалось, никто уже больше не замечал. Поняв, что он лишний, Алан учтиво откланялся и поспешил уйти.

Потрясенный он, шатаясь, вышел в подъезд и медленно стал спускаться по лестнице. Он чувствовал, что человеку в квартире как будто нужна была помощь, но одновременно понимал, что помочь ему уже нечем. Шатаясь, он спустился по лестнице, остановился на крыльце и в исступлении присел на ступеньки. Мимо проходили группы жизнерадостных людей, беседующих друг с другом о каких-то пустяках, а в самом центре двора на скамейке под деревом сою бессменную вахту несли старушки. Он робко посмотрел на них исподлобья и по выражению их лиц понял, что они все знают.

В те дни большое количество россиян призывного возраста бежали от мобилизации через контрольно-пропускной пункт Верхний Ларс. Весь регион наводнили машины с посторонними номерными знаками. Эти машины, бывало, продавали за бесценок, и местные перекупщики смогли неплохо нажиться. Золотая пора наступила для продавцов велосипедов. Алан лично знал людей, которые озолотились, работая проводниками, перепродавая за бесценок купленные или брошенные автомобили и велосипеды.

«А почему бы тебе этим не заняться, – ругала Алана мама, глядя на то, как сын сидит дома на диване, – твои сверстники все при деле. Один ты целыми днями дома сидишь». «Не положено, мама, мужчине в моем статусе велосипедами барыжить», – отвечал Алан. «В каком таком статусе? – возмущалась мать, – в статусе бездельника? Все твои сверстники давно родину защищают, а ты на диване лежишь!» «Я, мама, может быть, без пяти минут кандидат наук, – парировал Алан, – А ты хочешь меня на фронт отправить». «Эти пять минут у тебя уже три года продолжаются, –наседала мать, – А то, что ты сейчас сказал, вообще кощунственно. Ни одна мать своему сыну такого не пожелает! В доме денег ни корейки, повсюду книги какие-то разбросаны, а ты сидишь и в ус не дуешь».

Алан понимал, что мама была права. Надо было найти какой-нибудь приработок. Но где его найти в датируемом регионе, где рулят отставники и чиновники? Идти работать в администрацию, где на тебя всех собак повесят за копеечную зарплату? Кое-кто из знакомых Алана сумел подвязаться в туристическом бизнесе, но для этого нужна была реклама и клиентура. Желательно также было пройти аттестацию и получить сертификат гида. Алан даже попытался это сделать, но столкнулся с махровой бюрократией. Чтобы получить сертификат гида надо было предъявить опыт работы, в то время как без сертификата нельзя было работать, т. е. получить опыт. Алан долго изучал законы о лицензировании туристической деятельности и понял, что лицензии ему не видать.