Многие варианты аргументации, не похожие на эленхос, все равно можно свести к нему. Вы отыскиваете некое исключение или выдвигаете какой-то иной пункт, предъявляя его в процессе беседы и добиваясь от партнера согласия. Если вам хочется сделать эленхос более интересным и менее пугающим для собеседника, то расстояние между первым аргументом, с которым собеседник соглашается, и результатом, к которому неуклонно ведет эленхос, можно увеличить. Пошаговое прохождение пути от начала и до конца даст вам возможность упрочить согласие партнера с вами, а также лучше его понять. Этот последний пункт крайне важен. По-настоящему убедить человека в чем-либо, будь то в ходе сократического диалога или иного взаимодействия, – это вовсе не значит подчинить его своей воле или вынудить смириться с неудобными фактами. Нужно сделать так, чтобы собеседник взглянул на вещи вашими глазами. Но, добиваясь этого, вам самому для начала надо вслушаться и всмотреться в чужие слова и чужие доводы. Как только вы поймете, как партнер мыслит, можно будет приступить к прокладыванию маршрута из данной точки в какую-то другую.

Чтобы проверить, понимаете ли вы взгляды своих собеседников, попытайтесь пересказать их позицию таким образом, чтобы ваше объяснение их полностью устроило. Сократ часто так делает; он проговаривает утверждение собеседника своими словами, а потом интересуется, нравится ли тому, как он изложил его мысль[248]. Сказанное должно устраивать вашего партнера как по содержанию, так и по форме. После этого можно конструировать диалог на надежном фундаменте. Как только собеседники поймут, что вы выслушали и «уловили» их образ мыслей, подозрения будут мучить их меньше – им не страшно будет потерять лицо, когда вы предложите им согласиться с чем-то еще. Так начинается эленхос.

Достоинства эленхоса не всегда лежат на поверхности. У Сократа есть несколько собеседников вроде Калликла, которые слишком упрямы: их невозможно переубедить, независимо от того, как выстроены адресуемые им вопросы. В подобных случаях между партнерами разворачивается особенно горячая полемика, которая обязательно запомнится читателю. Однако в других ситуациях Сократу с помощью эленхоса удается препарировать взгляды собеседников, поддерживая доброжелательный тон диалога. В наши дни такое преимущество эленхоса особенно ценно. Это способ бросить кому-нибудь интеллектуальный вызов, не проявляя при этом враждебности. Безусловно, столь же полезно бросать вызов и собственным убеждениям, как было показано в главе 4. Когда вы пытаетесь кого-то переубедить грубо и жестко, вас, как правило, ждет неудача. Убеждение – процесс совместный, и потому эленхос так полезен. Если правильно его сформировать, то процесс рассуждения станет сплачивающим и объединяющим делом.

В этой книге метод Сократа рассматривался как набор инструментов, с помощью которых обретаются понимание и мудрость. Кроме того, мы обсудили сократическую этику, в рамках которой эти инструменты обеспечивают практическую реализацию более высоких ценностей. Здесь, в эпилоге, мы поговорим о том, как использовать сократические принципы в разговорах и беседах, не сводимых к диалогам в классическом смысле. Гибкое применение этих принципов способно, например, генерировать более здоровый политический дискурс, о чем упоминалось в предисловии и говорилось в последующих главах. По большей части я старался касаться этой темы отдельно, поскольку идеи Сократа выходят за рамки политики. Вместе с тем к нашим мыслям и разговорам на политические темы его поучения применимы ровно в той же мере, в какой они приложимы и к прочим важным предметам. Соображения, изложенные ниже, можно использовать в любой содержательной дискуссии.

Правила ведения спора. Предположим, вы хотите адаптировать принципы Сократа к контексту, не вписывающемуся в сократический диалог как таковой. В этом случае полезно будет вспомнить о том, что Сократ предлагает не только правила для ведения диалога, но и более общие принципы, применимые к человеческой коммуникации вообще. Его учение свободно преобразуется в неограниченное количество таких практических «можно» и «нельзя». Их классификация, разумеется, всегда будет делом отчасти произвольным, однако ради удобства я бы предложил выделить следующие 12 пунктов:

1. Открытость дискуссии. Любое мнение или положение открыто для исследования и не застраховано от вопросов, если кто-то готов его высказать.

2. Цель исследования. Цель предпринимаемого изыскания – достичь истины или хотя бы приблизиться к ней. Она вовсе не в том, чтобы высказать или доказать нечто, способствующее реализации какого-то потаенного замысла, а также не в том, чтобы порадовать партнеров по диалогу или, напротив, разгромить их в словесном состязании.

3. Возражения приветствуются. Вопрос – естественная реакция на любой заявленный тезис, которая всегда желанна. Попытки оспорить чужое утверждение неизменно доброжелательны; их нужно предпринимать и воспринимать соответственно, даже если – и особенно если – вызов брошен какому-то устоявшемуся и общепринятому убеждению. Ведь вы, как и все остальные, тоже можете ошибаться; но даже если и нет, то в возражениях собеседника, который бросает вам вызов, все равно может оказаться крупица истины. Если вам показывают, что вы допустили ошибку или неточность, примите это как услугу. Удовлетворение, испытываемое от признания собственной ошибки, – признак душевного здоровья.

4. Аргументы в ответ на аргументы. Согласно сократическому подходу, нет таких аргументов, которые не заслуживали бы ответа из-за того, что они не кажутся существенными или достойными внимания. Если у кого-то есть собственная позиция, которая ошибочна, то человеку обязательно нужно разъяснить, почему он неправ.

5. Приоритет разума. Аргументы оцениваются сугубо по существу, то есть по качеству доказательств или аргументации, а не по личностным характеристикам тех, кто их предложил. Утверждения, согласно которым та или иная точка зрения заслуживает особого отношения (или скептицизма), должны подвергаться стандартной проверке: например, полезно выяснить, не имел ли тот или иной участник дискуссии доступа к информации, которая для прочих участников оставалась закрытой, и не зависел ли от этого его ответ на поставленный вопрос.

6. Эленктические рассуждения. Везде, где это возможно, собеседники ищут общее основание для согласия, от которого потом можно будет отталкиваться. Затем каждая сторона делает другой одолжение, помогая увидеть несостыковки между обретенным согласием и позицией по всем остальным обсуждаемым вопросам. Логическая непротиворечивость выступает важным критерием состоятельности выдвигаемых утверждений.

7. Внутренний скептицизм. На собственную пристрастность полагаться нельзя. В рассматриваемом здесь контексте «пристрастность» означает стойкую приверженность конкретному набору убеждений, которая побуждает нас ожидать, что диалог пойдет по удобному для нас руслу, и из-за которой люди, усомнившиеся в наших установках, кажутся нам врагами. Легко исказить или переоценить аргументацию, ведущую к желательным для нас результатам, а собственные оплошности такого рода вообще не хочется замечать. Каждый из собеседников должен осознавать наличие подобного риска, и это еще одна причина, из-за которой опровержения приветствуются.

8. Внешний скептицизм. С аналогичным недоверием следует относиться к установкам, которые считаются общепринятыми, а также к консенсусам, которые даются слишком легко. Если в отдельно взятом помещении все согласны с мнением, которое за его пределами считается спорным, а в особенности если все собравшиеся при этом радуются достигнутому единодушию, то это должно настораживать. Подобное слишком напоминает афинских судей с их цикутой. Сплоченная группа всегда нуждается в назойливом оводе.