Я нашла в себе силы посмотреть на Аренина. А он в ответ одарил меня пронизывающим взглядом.

— Мне пора — сегодня поезд в семь вечера. И спасибо за всё.

Я искренне (надо же) улыбнулась ему и, встав с кровати, направилась к двери, попутно поднимая с пола свою сумочку.

Но у самого заветного выхода крепкие мужские руки с силой прижали меня к себе, и тёплое, уже почти родное дыхание опалило макушку. А потом руки развернули меня, и губы впились в мои в жадном поцелуе.

Невозможно, нереально было сейчас оторваться и прекратить эти прощальные ласки-пытки, но пришлось.

Тяжело дыша, мы оторвались друг от друга.

— Жениться вам надо, господин Аренин, жениться, — чёрт его знает зачем произнесла я и вышла-таки из злосчастного номера, принёсшего мне столько сладостного удовольствия и мучений.

А в 19:45 по Москве я села в поезд и отбыла в сторону родного Саратова, толком так ничего и не рассказав практически пытавшей меня Таньке и поклявшись забыть о произошедшем навсегда.

Нет, всё-таки человеческий мозг — очень странная штука! Стрессовая и кошмарная ситуация, в которую ты попал, которая ввела тебя в страшный ступор, спустя совсем короткое время совершенно забывается.

Вот так и я всё случившееся, казалось, не смогу забыть никогда. И ещё садясь в поезд, думала, что всю оставшуюся жизнь это будет висеть на моей душе тяжким грузом. Но стоило моей голове коснуться казённой РЖД-шной подушки, как я тут же уснула глубоким сном. Видимо, сказались переживания предыдущего дня. Да ещё и жуткое похмелье с дикой головной болью. А на утро мне уже и сосредоточиться на осмыслении моего падания просто стало некогда.

Сначала — быстрые сборы в полусонном состоянии, чтобы успеть к прибытию. Потом — активная встреча с моими домашними. Динкины круги вокруг меня и желание поделиться всем произошедшим в её маленьком мире за эти несколько дней сразу. Судя по всему, очень соскучилась моя малышка. Плюс попутное желание мамы также поделиться своими новостями.

Состоялся праздничный семейный ужин в честь моего приезда, и начались расспросы про то, как прошёл Танин день рождения. Пожалуй, это был единственный момент, когда я снова мельком вспомнила наши с Романом встречи, восхитительную ночь и грустное утро. И то ненадолго. Меня мама и дочь тут же отвлекли своими вопросами от этих мыслей.

А потом и вовсе понеслось — огромный вал срочной работы, домашние дела, уроки с Диной и ещё куча всего, что не оставляет совершенно никакого времени на воспоминания. И уже очень скоро начинает казаться, что, может, и не с тобой это было. И не так уж всё трагично и печально.

Так что по прошествии двух недель я могла смело сказать, что всё, связанное с моим личным общением с Романом Арениным, я забыла или как минимум отправила в дальний угол сознания.

Танин звонок застал меня в тот момент, когда я печатала срочное претензионное письмо подрядчику. Я даже вздрогнула от неожиданности, когда раздался характерный звук моего смартфона.

— Привет, Макеева, всё с приличными людьми судишься? — явно что-то жуя, в свойственной ей шутливой манере поздоровалась моя лучшая подруга.

— Это кто приличные? — тут же возмутилась я. — Они сволочи, вообще ни фига оговорённые поставки осуществлять не хотят, а денег требуют. Сроки стройки срывают, и хоть бы что. А мне теперь разбираться с ними. И дай бог если вообще судиться не придётся. А ты про них — «приличные люди», — пожаловалась я на свою горькую юристскую судьбу.

— Ой, да ладно! — тут же остудила меня вредная Першина. — Твоего Славинского зубастого ещё никто ни разу не кинул. Он у тебя любого согнёт в бараний рог и не постесняется. Так что никуда эти твои не денутся. Покочевряжатся и всё даже с лихвой на стройплощадку привезут.

И здесь с Таней я не могла не согласиться.

— Да, Александр Владимирович у нас мужик «в авторитете». Весь город боится и уважает. Ты-то как?

— Я? Я как всегда — всё дрессирую, а они всё так же не желают поддаваться и работать.

Я рассмеялась.

— А подготовка к событию века?

— О! Это у нас полным ходом. И я даже успеваю это, прикинь! Я тебе через день отчитываюсь фотками и сообщениями. Но я к тебе по делу.

— Да? — удивилась я. — Я всё сделаю, что смогу, ты же знаешь.

— Здо́рово, — оживилась Таня. — Но там ничего супернапряжного. Нужно просто встретить одного моего знакомого. Город показать и всё такое.

Я чуть не застонала от отчаяния и откинула голову на спинку кресла.

— Таня! Ну сколько я могу говорить…

«Довозмутиться» мне не дали.

— Что ты опять орёшь? Ну вот что орёшь? Это Лёшкин коллега, и у него процесс в Саратове. Впервые человек в городе. Ничего не знает. Тоже, между прочим, юрист. Так что поговорить вам будет о чём, однозначно. Можно подумать, я тебя о чём-то криминальном прошу. Ну подвезёшь человека до гостиницы. По Проспекту поводишь, по Набережной. И всё. Делов-то — всего ничего.

— Просто меня бесит твоя очередная попытка меня без меня «женить». Или думаешь, я не понимаю, чем это попахивает? Он же наверняка молодой, холостой.

— Да, молодой, холостой. Но прямо обидно, честное слово! Как будто я только тем и занимаюсь, что тебя сватаю. Больно надо. Тем более ты в этом плане вообще неподдающаяся. Просто хотелось пребывание в городе детства знакомому сделать чуть домашнее. Но тебя же так напрягает проявить чуткость и гостеприимство!

Вот знала же Танька, чем взять! Точно вредина, не устану повторять.

— Ладно. Встречу этого вашего юриста и в лучшем виде «доставлю» до гостиницы. А если совсем хорошо будет себя вести — то и до суда. Где он останавливается?

Таня снова заметно оживилась:

— Макеева, вот ты человек! Я знала, что совесть в тебе не умерла окончательно, даже несмотря на то, что произошло между тобой и Арениным. Кстати, ты мне подробно так ничего и не рассказала.

— Першина… — предостерегла её я от дальнейшего углубления в эту тему.

— Ладно-ладно. Молчу. Где он остановится — это уже ты позаботься. Думаю, «Словакия новая» вполне подойдёт. Он же не знает ни одной гостиницы в городе, так что реши сама.

Я тяжело и маетно вздохнула.

— То есть мне его ещё и поселять? Ну, подруга…

— Тише-тише. Неужели не сможешь потратить пять минут на бронь номера? Только, Ань, уж что-нибудь реально поприличней присмотри. Человек важный.

— Хорошо. Подберу ему гостиницу с самыми приличными крысами и тараканами, чтобы Саратов наверняка оставил у него незабываемые ощущения. И где-нибудь подальше. Возле Крекинга, например.

— Вот в кого ты такая язва? Я же к тебе как к подруге за помощью, а ты… — обиженно просипела Таня в трубку. — Не хочешь, вообще можешь не помогать.

Мне стало стыдно.

— Ладно, я же шучу. Прости. Говори, во сколько и когда он будет. Организую всё в лучшем виде.

— Ну вот, совсем другое дело. Моя Анька! Пиши — в следующую пятницу, поездом в 13:20. А номер вагона я тебе позже скажу — забыла спросить. Ну всё, мне уже пора. Спасибо ещё раз, плюшкин.

— Подожди-подожди, хоть как он выглядит? Чтобы я знала, кого встречать.

— О, узнаешь — не переживай, — судя по тону, улыбнулась Таня и тут же отключилась. И вот что прикажете делать в такой ситуации?

Всю следующую неделю я пыталась выпытать у Тани хотя бы минимальные словесные описания, но где там! Даже имени не сказала. Мол, познакомитесь. И это пугало. Явно ведь что-то задумала. Но что?

«Ладно, — решила я, — на месте разберёмся». Но всё обещанное выполнила чётко — и номер заказала в «Словакии», и продумала, куда сводить и что показать, и даже отпросилась с работы.

И вот в 13:20 стою я на перроне саратовского железнодорожного вокзала. Поезд подъезжает, и я иду на поиски вагона № 7. Люди выходят, и я смотрю, не оглядывается ли кто по сторонам в поисках встречающего. Но таких нет. И тут, сияя, как начищенные ботинки и улыбаясь во всю ширь, нежданно-негаданно из вагона появляется, держа в руках дорожную сумку Louis Vuitton, Роман Вадимович Аренин, и мой рот уже не в состоянии закрыться от шока. А он подходит ко мне и, поднимая с глаз солнцезащитные очки (хотя зачем солнцу защищаться от самого себя?), целует в щёку.