Однажды он спас Воемила определенно не для того, чтобы тот страдал.

– Люблю тебя. – Улыбается одним уголком губы и начинает чесать затылок. Воемил глухо смеется и что-то мычит в ответ. Иосиф смотрит на него и всем сердцем понимает, что его необходимо спасать пока не поздно. Но уйти с ним он не может. Не зря он поселился на берегу озера. У него остается незаконченным одно дело.

Так они лежат в обнимку до рассвета. Периодически под ними что-то шелестит, грохочет и перебегается, будто в печи кто-то обитает.

– Не бойся. Это домовой, – говорит Иосиф и шумно выдыхает. – Он чистит нашу печь. Эта Чудесная Тварь не черная, но, если ты его не угостишь вкусностями, он затаит злобу на тебя и станет вредить.

По внутренней стене печи стучат.

– Мне кажется, ты больше нравишься домовому, так как ты постоянно угощаешь его, а я в последнее время нахожу свои сапоги за территории избы. Выбрасывает, зараза! – нарочито повышает голос на последней фразе. Воемил улыбается. Конечно, ни одному помощнику по избе не понравится, что его старания оказываются напрасными. Аккуратно сложенные сапоги вечно разбросаны по разным местам.

Под утро все посторонние звуки стихают: домовой отправляется спать.

Когда солнце начинает заглядывать в избу, Иосиф первым спускается с печи. Подтягивается, вытянув руки вверх, приступает к разминке костей. Повернется в один бок, после другой. Потянется в одну сторону, после в другую. Суставы хрустят, а коленки стучат, будто хвороста подкидывают в костер. Воемил улыбается, прикрывая губы руками. Иосиф довольно за последние годы постарел. Не такой подвижный, веселый. Часто стал задумываться и уходить к озеру. Некоторое время он там пропадает, но всегда возвращается то с ведром воды, то с пойманной рыбой, то с поспевшими красными ягодами. Что делает Иосиф, Воемил даже не пытался выяснить. Другие бы дети уже давно проследили, что делают взрослые, но Воемил не желает мешать ему. К тому же порой он боится выходить из избы на долгое время после очередного нападения Владимира.

– Смешно тебе, да? – с глухим смехом вопрошает Иосиф. – Когда достигнешь такого возраста, как и я, посмотрю на тебя!

Воемил еще шире улыбается, но в одно мгновение заметно грустнеет. Он бы отдал все на свете, чтобы видеть сейчас матушку. Какая бы она была? Уверен, что седых прядей, как у Иосифа, не было, но лицо бы все равно изменилось. Как минимум появились бы морщины на уголках губ и на переносице. Матушка часто улыбалась, но также часто хмурилась.

– Пойду подышу свежим воздухом. Ты со мной?

Воемил утвердительно кивает головой.

– Тогда собирайся быстрей, – усмехается.

Воемил немного ежится от холода. На печи явно теплей, пусть та уже не топится около двух недель. В этом году весна ворвалась с окончанием февраля. Странное явление, но люди рады. Наступление ранней весны, как дар Божий. Снега нет, морозов нет, но земля до сих пор мокрая, поэтому приходится надевать сапожки. Перед тем как выйти из избы, Солнышко смотрит в печь. Там, правда, прибрано. Остатков каши, что перелились через край глиняного горшка, больше нет.

– Ай да, домовой! – восхищенно восклицает Иосиф. – Ай да, молодец! – подзывает к себе Воемила. – Посмотри, обувь не тронута. Видно, совесть замучила после моих слов. – Что навряд ли. Воемил не удивиться, если завтра домовой выкинет сапоги Иосифа. Нужно будет его уговорить, чтобы он оставил немного еды для него.

Они выходят и жмурятся от яркого солнечного света. На душе тут же становится радостно. Деревья уже хочется видеть в зеленых «облачках», но рано еще – почки только начинают набухать. Снегирей больше не видно. Они, как оказывается, не улетают с наступлением весны, их просто не замечают. Их брюшки будто наливаются особой краснотой среди белой тихой атмосферы.

Иосиф вдыхает полной грудью и разводит руки в стороны. Воемил смотрит на него и улыбается. Он сейчас по традиции проведет его до озеро и попросит присесть рядом с ним, чтобы помолчать и полюбоваться невероятно красивыми просторами. Они проходят к сваленному стволу дерева, их излюбленное место, но Иосиф тянет Воемила еще дальше вперед. Они проходят к краю берега. Воемил думает, что сегодня именно с этой точке они будут смотреть в сторону густой чащи, но неожиданно Иосиф начинает снимать ботинки. Усмехается, стучит ладонью по плечу Воемила и резко бросается в воду. Другой подскакивает на месте, не на шутку пугается. Переступив через страх и волнение, смотрит в озеро и видит, как на поверхность сплывает Иосиф. Вертит головой из стороны в сторону, разгоняет капли воды направо и налево. Поднимает глаза на Воемила и машет ему рукой.

– Прыгай!

Воемил отрицательно мотает головой и делает два шага назад. Голова кружится, а перед глазами так и разворачиваются не самые приятные картинки. Представляет, как оступается и падает в воду, как злобная русалка хватает его за ногу и тащит на дно.

Ему хочется закричать, попросить Иосифа немедленно отплыть к берегу, но вместо этого он лишь громко мычит. Пытается произнести хоть слово, но ничего не получается. От досады топает ногой и вновь глядит на Иосифа, который явно ждет его. На глазах наворачиваются горячие слезы, и Воемил всхлипывает. Зачем Иосиф бросился в воду? Разве не знает, что это опасно? И как теперь Воемилу ему помочь?

– Не бойся за меня!

Сердце нынче глухое. До него не достучишься словами. Оно не перестанет гулко стучат, пока не исчезнет потенциальная угроза жизни дорогого человека.

Иосиф улыбается. Воемил уже долгое время живет с ним рядом с озером, но до сих пор не может понять, что оно безопасное. По крайней мере на данный момент. Может, из нее когда-то выходили Чудесные Твари не всегда со Светом, но этот процесс остановил его отец. Но есть последствия, которые должен исправить Иосиф.

Он поднимает руку вверх, чтобы Воемил посмотрел на небо. Гуси возвращаются с южных стран. Они, как сплоченная стая, держатся вместе и сохраняют тупой угол во главе с вожаком. Воемил хотел бы также иметь крылья, чтобы уметь летать. Только Владимир застанет его врасплох, как он в небо.

Воемил обращает взгляд на Иосифа и немо просит его выйти из воды. Тот вздыхает и плывет к берегу. Первый остается на месте, проходит к стволу и присаживается, к нему вскоре присоединяется второй, и вместе они наблюдают за жизнью в чаще. Молчание не беспокоит их, они больше не останутся в тишине. Птицы просыпаются, заливаются пением и радостными речами. Они благодарят солнце, что оно наконец-то победило зиму. У них нет Бога, есть только яркое жаркое светило, прозрачная вода и сырая земля. Для беспечной жизни им больше ничего не нужно.

Иосиф и Воемил наслаждаются открывающимся видом, пока у обоих не урчат животы. Второй даже скручивается от спазмов.

– Пойдем, позавтракаем остатками каши. – Воемил кивает и следует за Иосифом. Они почти накрывают на стол, как неожиданно кто-то стучится. Воемил чуть не роняет свою миску. «Владимир пришел!» – тут же проносится в голове. – «Куда же спрятаться?» – лихорадочно бегает глазами.

«Нет, я обречен!» – кидается под стол.

Иосиф хмурится и идет открывать дверь.

Домовой защитит меня, думает Воемил. Но Владимир ведь не черный дурной дух! Он – человек, и такая Чудесная Тварь, как домовой, бессилен, но зато Иосиф – нет. А что, если это не Владимир, а жители деревни? Тогда еще худо придется. Они придут явно не с добрыми намерениями, и тогда погибнет не только он.

Иосиф с кем-то мило говорит, хохочет и заходит в избу не один.

– Воемил, хватит прятаться. Это Елена пришла.

Воемил спешит выйти из укрытия и случайно бьется головой о стол. Жмурится и чешет затылок. Поднимает глаза на Елену и улыбается ей. Та обеспокоено приближается к нему и осматривает место ушиба.

– Все в порядке, но стоит что-то холодное приложить.

Воемил отмахивается рукой.

– Иди и промой затылок водой в ведерке, – строго просит его Иосиф, тот опускает глаза и выходит из избы.

– Матушка угощает вас блинами, – достает из корзины посуду и кладет на стол.