Иосиф рассказывал, что русалки – опасные существа. Они очень красивы и привлекательны, но абсолютно слепы. В их глазах можно разглядеть свое отражение и то, что тебя окружает. Они зеркальны. Нередко, кому удавалась победить русалку, делали из их глаз украшения. Вешали на шею и считали священным оберегом.

Русалки завлекают заплутавших путников сладкими речами, просят подойти поближе, нежно прикасаются тонкими, но холодными пальцами до их плеч, мило улыбаются в лицо, слегка прикрыв глаза, а потом резко тянут в воду. Жертва пытается вырваться, но хватка у русалок железная. Если она тебя схватила, то не отпустит, пока в легких твоих совсем не закончится воздух, и ты тяжелым камнем не пойдешь ко дну.

Воемил искренне надеется, что его матушка не превратилась в озлобленную, отравленная болью русалку. Он не желает знать, что она уносит жизни не в чем неповинных людей.

Русалки – отдаленные и мистические. Он не видел их, но часто слышал их пение. Но русалки больше не кажутся такими ужасными. Воемил собственными глазами видел одну Чудесную тварь, вызывающая дрожь под кожей. Это существо всегда рядом с тобой, сидит на плече, всякие бредни шепчет на ухо, качается на шее и ездит на тебе, хлопая при этом по голове, и имя его – Анчутка. Уродливое чудовище, которое издевается над тобой, не дает спать по ночам. Стоит только тебе заснуть, как оно ловко запрыгивает на грудь и принимается душить. Заключает шею в тисках своими несгибаемыми длинными пальцами и не останавливается, пока ты не начинаешь задыхаться. Убить тебя не собирается, просто играется. По крайней мере, пока. Только при помощи человека они могут создать себе подобных. Заставляют усердно собирать их шерсть, формировать ее в клубок, помещать в квадратную емкость с крышкой и откладывать в темное место на некоторое время. Вскоре на cвет появится еще одна Анчутка, которая в первый же день своего рождения отправиться на поиски жадной души.

Черта продолжает смотреть в левую сторону. Ее глаза не видят никого, но она уверена, что Леший с неким страхов наблюдает за ней. Ужас захватывает его тело, но он не двигается с места, решает играть в бесстрашного героя, который обязан остановить зло. Но Черта остановит его первым, и тогда треклятая дорожка перестанет приводить их обратно к избе Игоря.

– Пошли, – велит она, проходит немного, но Солнце не идет за ней. Он погряз в мыслях, вновь не видит и не слышит ничего вокруг себя.

– Солнце! – зовет громко, резко вырвав Воемила из размышления. Быстро ровняется с Чертой. Они бродят еще недолго, но, когда вновь видят впереди избу, Черта внезапно останавливается, чуть не сбив Воемила с ног, не смотрящего вперед.

– Сиди на опушке, жди меня. Я скоро вернусь. – Снимает с плеча чехол с серпом и отдает Солнце. Тот принимает оружие и прижимает к сердцу. – Я разберусь с Лешим и вернусь. Никуда не ходи.

Черта делает несколько шагов, оборачивается и указывает пальцем на опушку.

– Не преследуй меня. Я вернусь, – говорит и резко переходит на бег. Через мгновение она сворачивает с тропы, и ее темная фигура исчезает среди густых ветвей деревьев.

Солнце пятится назад, сталкивается с пнем, садится. Стоило только Черте уйти, как там, вдалеке открывается дверь избы и на порог показывается Игорь с окровавленным лбом. Смотрит на него хищно, дико дышит и держит в руках шкатулку. Солнце зажмуривается и хватается за рукоятку серпа. Если Игорь к нему подойдет, он станет сопротивляться. По крайней мере, надеется на это. Боится, что в нужный момент тело подведет его, и он упадет в обморок, позволив Игорю беспрепятственно совершить задуманное. Человек, живущий в постоянном страхе, способен на любые поступки.

Проходит время, сердце уже перестает так гулко биться в груди, а ничего не происходит. Странно ждать, когда с тобой сделают что-то немыслимое, но Солнце не встает с опушки. С осторожностью открывает сперва один глаз, после другой, смотрит вперед и замечает, что двери избы плотно закрыты. Прислушивается ко всем шорохам, затаив дыхание, но не слышит поблизости человеческих шагов. Когда же Черта вернется? Уже начинает темнеть. Тьма накрывает густую чащу плотным куполом, когда небо еще остается светлым. Солнце уже уходит за горизонт, и от этого зрелище становится совсем беспокойно. Богатое воображение Воемила с задорным механическим звуком начинает проектировать разных чудовищ, являющиеся на самом деле обычной игрой теней от ветвей, что раскачивались от поднявшегося ветра.

Воемил ежится от холода, боится поднять глаза. Старается не издавать ни звука, но, как назло, живот напоминает ему, что тот не ел уже вторые сутки. К голоду Воемил привык, но поход забирает много сил. Когда ему с Иосифом нечего было есть, он заваливался на печь и спал. Сейчас такой возможности у него нет. Он не сомкнет и глаза ночью, пока Черта не вернется за ним.

Если она, конечно, вообще, вернется.

Солнце не хочется верить, что он – брошенный на произвол судьбы. Нет! Черта так с ним не поступит.

Наверное.

Солнце еще крепче обнимает чехол с серпом, когда слышит девичью мольбу. Напрягается в спине, наклоняется к коленкам, становится похожим на клубок, у которого сердце в любую минуту остановится от страха, что подобно змее овивает его с ног до головы.

– Мне нужна помощь! – просит девица, надрывая горло. – Пожалуйста. – Куда более тихо.

Солнце хмурится. Темно, нет тропы, могучие стволы протыкают небо. Решает пойти и посмотреть, кому нужна помощь, пока совсем не стемнело. Прекрасно знает себя; когда небосвод станет черным, он никуда не последует. Будет сидеть на опушке и плакать от своей никчемности и трусливости. Девица станет бороться за жизнь, а он закроет уши, чтобы не слышит ее мольбы.

Направляется осторожными шагами к источнику звука. Надеется, что успеет вернуться до прихода Черты. Иначе она, наверное, разозлится на него, если она, конечно, испытывает какие-либо эмоции. Пробирается через густые ветви, которые приходится раздвигать на пути, выходит на чистый берег пруда. Замечает собранный хворост и закинутые в воду сети, в которых запуталась девица. Она отчаянно пытается избавиться от них, но не выходит. Она уже роняет слезы от безысходности. Солнце не задумываясь бросается к ней, вынимает серп из чехла и перерезает сети. Девица застывает подобно статуе, смотрит на него удивленно одним глазом. Когда она освобождается от плена, уходит с головой под воду. Минуту ничего не происходит. Солнце с замиранием сердца глядит на черную поверхность, надеется, что девица всплывет: ее могли утащит на дно Чудесные твари; но та вскоре показывается.

Солнце искренне радуется и подпрыгивает на месте, широко улыбается и просит девицу выйти из воды, но та лишь отплывает от берега. Ничего не понимает. Почему она ничего не предпринимает? Неужели вновь желает запутаться в сетях?

– Прости, я не могу, – говорит девица. Голос приятный, будто знакомый, чем-то похожий на голос Елены. Открывает второй глаз, и Солнце откидывает в сторону. Он настолько пугается, что падает на спину и кричит. Левый глаз человеческий, карий, как у матушки и Елены, а правый абсолютно зеркальный. Все становится ясно. Девица – русалка. Но вот почему она не схватила его и не утянула в воду? У нее была потрясающая возможность.

– Не бойся меня, – продолжает русалка и отплывает еще дальше от берега, чтобы показать Солнце, что она не собирается причинить ему вред. – Я не обижу тебя. Я – добрая.

Не бывает добрых русалок, по крайней мере, Иосиф о них не рассказывал. Рефлекторно достает из кармана зеркало и направляет на девицу. Темный лес, а Солнце будто держит в руках полную луну. От зеркала исходит яркий белый свет. Смотрит на свое отражение и видит себя почти прозрачной белой дымкой, сформировавшаяся в его силуэт.

Это означает, что она… действительно добрая?

Солнце сильно рискует, но приближается к берегу, русалка делает тоже самое. Только сейчас он может ее внимательно разглядеть. Волос зеленый, будто тина, короткий, касается плеч, по одной розовой пряди с левой и с правой стороны, косая челка, чуть завитая; лицо бледное, местами в районе аккуратного курносого носа синяя, безжизненная. Лицо тонкое, овальное; белые, как мел, губы. Длинная шея и хрупкая фигура. До груди тело человеческое, дальше – рыбье. Чешуя не покрывает только руки и спину; до пупка она розовая, плавно переходящая в изумрудный.