Я с досадой прикусила губу и опустила голову. Мама же больно ухватила меня за подбородок, заставив посмотреть на нее:
– Марисанта, не смей общаться с Тириз! Это мое тебе последнее предупреждение.
– Почему? – я непонимающе посмотрела на нее. – Потому, что она ведет такой образ жизни и ты боишься, что ее репутация подпортит и мою? Так за то, что я хочу видеться с теткой, не осудит меня даже король!
Брови мамы сошлись на переносице, и она сказала строго:
– Нет, не поэтому, а потому, что Тириз настолько же гнила внутри, насколько блестяща снаружи. И дело не в том, что она управляет тем злачным заведением и ведет такой образ жизни.
– А в чем?
Мама недовольно вскинула подбородок и убрала руку от моего лица.
– По ее вине я уже один раз чуть не потеряла тебя! – зло бросила она.
– Но то был несчастный случай! Тириз не меньше тебя испугалась!
– Да, так испугалась, что удрала обратно в волчий клан, даже не дождавшись, пока ты поправишься! Я держала тебя, почти бездыханную, столько дней у себя на руках, умирая вместе с тобой, а эта вертихвостка соизволила приехать только тогда, когда ты уже поправляться стала! Все, более не желаю слышать даже имя ее в этом доме, в особенности от тебя. Узнаю, что видишься с ней, будешь у меня до самой своей свадьбы дома сидеть! Поняла? – прикрикнула она и направилась к двери, распахнув которую, проговорила: – А теперь иди и от охраны ни ногой! И мисс Сари чтобы слушалась. Я приказала ей, чтобы вы к полуночи уже были дома.
– Как скажете, маман, – огрызнулась я и просто молнией вылетела из комнаты, на ходу едва не сбив свою компаньонку.
Быстро спустившись в холл, я поправила подол платья и, не глядя на мисс Сари, вышла на улицу, где нас ждал украшенный цветами экипаж, а подле него двое всадников из охраны моего отца.
– Слишком дерзите своей матушке, мисс Марисанта, – назидательным тоном проговорила мисс Сари, усаживаясь напротив меня в экипаже. – Сколько можно повторять вам…
– Помню-помню, – оборвала я ее, слащаво улыбнувшись. – Перечить и дерзить родителям – прямая дорога в ад.
– Вот именно, – чопорно проговорила мисс Сари и с видом королевы отвернулась к окну.
«Старая грымза», – мысленно простонала я, бросив недовольный взгляд на свою компаньонку, которой хоть и было лет тридцать пять, не более, но вела она себя так, словно ей уже давно перевалило за семьдесят. Скрестив руки на груди, я тоже устремила взгляд в окно, за которым мелькали фонари ночного города, полностью погрузившись в мысли о маме и тете Тириз. Гнилая внутри настолько же, насколько и блестящая снаружи. Эти слова привели меня не просто в шок, а в ужас, ведь тетя Тириз с того самого дня, как я увидела ее еще когда мне было лет шесть, наверное, ассоциировалась у меня с каким-то неземным эталоном красоты, не менее. Невысокого роста, стройная, с просто идеальной фигуркой, она тогда выгодно выделялась на фоне других дам, стоящих подле озера в парке наместника. Она смеялась, а я во все глаза смотрела на нее, прижимая к себе длинноухого зайца и, раскрыв рот, наблюдала за тем, как она изящно склоняет голову к плечу своего спутника, как грациозно откидывает с плеча свои великолепные волосы темно-каштанового цвета, как смеется, затем игриво прикусывая ярко-алую губку. Эталон красавицы-ведьмы, не иначе, именно такой предстала она передо мной тогда. А когда мама с натянутой улыбкой была вынуждена представить мне ее, ведь Тириз, едва завидев нас, быстро оставила своего кавалера и едва ли не подбежала к нам, то я была вне себя от гордости, что сие чудо женской красоты и грации является моей тетей. Гнилая внутри? Никакая не гнилая. Разве можно так называть только потому, что некогда, когда я была еще совсем маленькой, случилось то происшествие, в котором я едва не погибла по вине Тириз. Но не погибла же! Передернув плечами, я отогнала от себя прочь дурные слова мамы. Тириз очень любила меня, а я ее, и неприязнь мамы к ней была для меня пуста и точка.
Спустя около час езды, экипаж нырнул под ветви необъятных деревьев окраины древнего леса, а где-то минут через десять остановился на обочине освещенной поляны, посреди которой росло огромное дерево, цветущее необычными поблескивающими в ночной темноте цветами. Дерево невест. Один раз в год оно зацветало. На удивление уже тогда, когда холода были не за горами. И именно в этот период сотни и сотни девушек столицы приходили к нему, дабы поклониться и сорвать цветок, которым потом положено было украсить прическу, как свидетельство чистоты и целомудрия, а также готовности с того самого времени вступить в брак.
Улыбнувшись, я просто молнией вылетела из экипажа и бросилась к стоящей неподалеку Мари, которая была одета в темно-изумрудного цвета платье с отделкой вышитой в старинном стиле тесьмой.
– Мисс Марисанта, – послышался в этот момент позади недовольный голос мисс Сари. – Вы не должны…
Резко повернувшись к ней, я улыбнулась ехидной улыбкой и проговорила тихо:
– Мисс Сари, вы знаете еще хоть какие-то слова, кроме этих ваших «должна, не должна»? Может вы хоть сегодня побудете красивой молодой женщиной, а не чопорной каргой, которая только и знает, что читает мне проповеди? Я бы на вашем месте тоже подошла к дереву да сорвала цветок, – кивнула на девушку, которая с радостной улыбкой стояла неподалеку от нас и пыталась закрепить бутон в волосах. – А то так и помрете старой, необъезженной кобылой, – прошептала, склонившись к ней, открывшей от возмущения и изумления рот. – А на вас вон как смотрит подчиненный отца и думаю, что он совсем не прочь снять с вас обет ходить в вечных девственницах, – кивнула на пристально смотрящего на мисс Сари мужчину, который и правда ох как давно пытался выказать ей внимание, но натыкался лишь на холодный отказ. – И я никуда не денусь, – рассмеялась и, подобрав подол платья, побежала к Мари, с удовольствием услышав позади изумленное аханье компаньонки.
– Ну, я же говорила, что бусы как раз для твоего платья, – я с улыбкой окинула взглядом подругу, которая и правда была чудо как хороша в этот вечер. – Ну что, пойдем к дереву, а потом танцевать?
– Да, украшение что надо. Только странное какое-то. От камней все время какое-то тепло ощущается. Даже неприятно как-то. Ну да ладно. Пойдем, – засмеялась Мари и, ухватив меня под руку, потащила к дереву.
Остановившись подле необъятного ствола могучего растения, мы с Мари переглянулись и, взявшись за ветку, склонили ее к себе, враз вдохнув невероятный аромат, исходящий от изумительной красоты цветов. Выбрав себе самый яркий бутон, я осторожно сорвала его и с улыбкой посмотрела на Мари, которая проделала то же самое. Вытащив из прически шпильку, я быстро пристроила цветок на голове и, покружившись вокруг себя, подмигнула Мари, но улыбка сразу же сползла с моего лица, едва только я увидела почерневший цветок в руках подруги, которая растерянно смотрела на него.
– Это плохая примета, – тихо прошептала она и перевела взгляд на меня.
Я всего мгновение взирала на погибшее растение, затем забрала его из рук Мари и швырнула к подножью.
– Глупости, – строго сказала я. – Просто такое бывает. Сорви еще, – кивнула на ветку.
Но Мари лишь покачала головой и даже не притронулась к цветам. Выдохнув, я сама сорвала цветок и украсила им прическу подруги.
– Вот видишь, он не завял, – склонив голову, посмотрела я на погрустневшую подругу.
– Второй раз не считается, – расстроенно улыбнулась она. – Если первый раз цветок срываешь, а он сразу же погибает, это…
– Это значит, что тебе не стоит выходить замуж за того жирного борова, которого выбрал тебе отец в мужья, – отрезала я с видом знатока.
– Дерево не это пророчит, – покачала головой Мари и вытащила из прически бутон, который бережно положила у подножья дерева и произнесла слова благодарности.
– Оно вообще ничего не пророчит, – отмахнулась я и потащила подругу в толпу танцующих. – А вот замуж тебе нужно выйти по любви, а не по приказу отца, – взяла ее за руки и закружила в танце, пытаясь и сама не думать о том, что и правда говорили о почерневших цветах дерева невест.
