Спустя минут пять такого бешеного нанизывания беспомощного податливого тела партнерши на свой член, он резко отпустил ее волосы и вышел из нее, звонко шлепнув ее по ягодице. Взвизгнув, она встала на колени перед ним и снова обхватила его член губами и пальцами, начав энергично работать ртом. После нескольких таких ее движений, мужчина напрягся и, ухватив Лию за волосы, издал протяжный, животный, хищный стон, так глубоко войдя в ее рот, что она захрипела и дернулась в его руках. Когда он наконец отстранился, Лия закашлялась и сделала судорожный вдох, вытерев рукой слюни и следы его страсти на подбородке. Затем посмотрела на него снизу-вверх и проговорила прерывистым тоном с едва уловимой обидой в голосе:

– Ты столько времени со мной, но никогда не даешь мне почувствовать, как это, когда ты любишь, а не просто имеешь.

Губы мужчины тронула едва уловимая пренебрежительная усмешка и он проговорил:

– Ты разве не слышала баек нашего клана? Я же любить не умею, малышка. Я же только беру.

– Рон, я не шучу. Ты же не такой. Я знаю, – проговорила Лия, все так же стоя перед ним на коленях.

– Ты знаешь? – уже со стальными нотками проговорил он, отойдя от нее к столу и взяв с него бокал с вином. – Если я сам себя не знаю, как ты можешь знать меня?

Лия поднялась с колен и, медленно покачивая бедрами, подошла к нему. Положив ладони на его плечи, проворковала:

– Ты в последнее время стал чаще захаживать ко мне. Твоя волчица, живущая в дорогущем особняке, который ты ей подарил, уже не удовлетворяет тебя? Если это так, то почему бы тебе не забрать меня отсюда, раз тебе так хорошо со мной? – словно лиса сощурила она глаза и, ласкаясь, поцеловала его в шею, затем вновь посмотрев на него.

Мужчина медленно отпил из бокала вино и вернул его на стол. Затем провел пальцем по подбородку Лии и бросил сухим тоном:

– Ты шлюха, красавица моя. А шлюхам место в борделе. И мои отношения с Камиллой – не твоя печаль.

– Но все же, – с виду даже не обижаясь на его слова, она склонила голову и улыбнулась. – Поговаривают, что ты бросил ее.

Он же, смерив ее пристальным взглядом, проговорил суровым тоном:

– Женщины долго подле меня не задерживаются. И думаю, твой черед тоже пришел. Слишком ты ко мне привязалась. Я этого не люблю.

Сказав это, он отошел от нее под ее возмущенный возглас:

– Я просто спросила, Рон!

– А я просто ответил, – пожал он плечами, с безразличным видом натянув на себя рубаху.

Лия, нервно накинув на плечи халат, подошла к нему и с видом оскорбленного достоинства пробурчала, помогая ему завязать завязки:

– Это из-за нее? Из-за этой молодой соплячки ты меня хочешь бросить?

– Какой еще соплячки? – он изогнул свою широкую бровь, смерив Лию недовольным взглядом.

– Ну этой, ведьмы, которая там сегодня пела, словно сирена. Что ты в ней нашел? Она же девственница. Разве неопытная молоденькая девчонка сможет удовлетворить такого, как ты? – она надула губы и посмотрела на него из-подо лба.

Он пару секунд смотрел на нее молча, затем усмехнулся и провел пальцами по ее щеке, словно успокаивая:

– Ты правда слишком привязалась.

– Не слишком, – захлопала Лия ресницами. – Просто…просто ты хоть и такой жестокий порой в постели, и ласки от тебя никогда я не получала, ведь ты только выпиваешь меня всегда и даже капли не даешь глотнуть самой, но потерять я тебя боюсь, Рон. Ты же не знаешь, что здесь порой делают с девушками. Живого места иногда не оставляют на теле. Мы же как скот здесь. Когда ты заплатил Ралисе за то, чтобы меня больше никто не трогал, пока ты спишь со мной, я же дышать начала свободно, словно жить начала заново и возвращаться в ад вновь не хочу. Прости, пожалуйста, прости за то, что затронула тему твоей любовницы и показала ревность. Клянусь, что больше никогда не буду говорить о таком. Только не бросай меня, – она опустилась перед ним на колени и стала осыпать поцелуями его руки. – Рон, умоляю. Не бросай! – по ее щекам потекли слезы, и она с отчаянием посмотрела на взирающего на нее мужчину.

Он какое-то время молча смотрел на нее, затем бросил холодным тоном:

– Ты шлюха, Лия. Ты сама выбрала эту жизнь. Не мне тебя вытаскивать из этого болота. Более ты не моя фаворитка.

Сказав это, он резко выдернул свою руку из ее ладоней. В этот момент меня словно вышвырнуло из какого-то омута. Зайдясь диким кашлем, я сделала пару прерывистых вдохов и перевела на Никсу испуганный взгляд.

– Мелочи. Никса говорила про мелочи, – промурлыкала тихо она, проведя по моим волосам пальцами. – Марисанта же смотрела на то, что хотела тьма, а теперь нужно, чтобы разум вспомнил, что видел он.

– Что за чушь? – вспылила я, вытащив ноги из воды и быстро обувшись. – Ты ненормальная. Правда говорят, что ты служитель дьявола. Такое показать. С ума сошла?

Никса засмеялась и улеглась на бортик, погрузив в воду руку:

– Красавец-герцог Ронмарк фон Самар…сколько сердец разбил он, сколько сердец. И это не Никса показала тебе, а ты сама хотела увидеть, – она сощурила свои дивные светло-голубые глаза, которые в один миг стали темнее ночи. – Пошла вон из мира Никсы, неблагодарная ведьма. Когда во второй раз придешь, уже плату она возьмет за помощь. Пошла вон! – рявкнула, вырвав из фонтана кувшинку и запустив ею в меня. – Сами темнее ночи внутри, а Никсу обвиняете, – по ее щеке потекла слеза и мне стало неловко и отчего-то стыдно перед этим неземным созданием.

Закусив губу, я шмыгнула носом и проговорила угрюмо:

– Прости. Это просто шоком для меня было. И я решила на тебе злость сорвать. Прости. Пожалуйста.

– Поздно, Марисанта. Слова сказаны и Никса обижена. Иди, – кивнула на двери, но по ее голосу я поняла, что она все-таки сменила гнев на милость. – И поразмысли над тем, что ты увидела и услышала. Это очень важно. И для тебя…и для него, – сказав это, она надула губы и, взяв в руки флейту, отвернулась от меня, давая понять, что мне больше нечего делать в ее комнате.

Выдохнув, я тихонько вышла в коридор и просто молнией помчалась к себе. Когда захлопнула за собой дверь, оказавшись в относительной безопасности, то подошла к туалетному столику и, опершись на его крышку, посмотрела на свое отражение в зеркале. Испуганный взгляд, румянец на щеках и столько необъяснимого огня в глазах. На мгновение закрыв их, в моем сознании враз всплыл образ мощного, покрытого испариной тела мужчины. Невероятный. Затем слова в ушах…и Лии…и его. И до чего же жестокий. Я даже вздрогнула, вспомнив то, как беспощадно он терзал ее, заставляя захлебываться результатом его удовольствия…а потом его жестокие слова. Заслужила ли она их? Возможно. Я ведь была так далека от этого мира, где таких женщин мужчины презирали. Ужас. Не дай бог с таким встать на одну тропу. Хотя…Хатэрворд? Оххх…этого брата в этот самый момент я боялась точно меньше, казалось, кожей чувствуя, что старший фон Самар явно не меньшее зло в этой истории будет, если я сделаю все, как мне приказано. Помощи…нужно просить старшего о помощи. Только это и ничего более. Решено. В этот момент мелькнуло в моей голове…мелочи…мелочи…она же говорила про мелочи…Открыв глаза, я посмотрела в зеркало и в моей голове всплыла картинка…рисунок на плече. Что за рисунок? В голове словно туман. Застонав, я отошла от зеркала и стащила с себя платье, затем забравшись на кровать. Рисунок. Никса точно сказала про мелочи. Это было что-то важное. Но что? Да бог с ним этим всем. Помощь. Рассказать все ему, и он точно поможет в благодарность за правду. И никакая Ралиса, никакой Хатэрворд не посмеют пойти против него. Я всем нутром чувствовала это. Рассказать правду…и Мари, и я свободны. С такой мыслью я закрыла глаза и уснула крепким сном.

Весь следующий день я была словно на иголках и слонялась по заведению, в котором царила просто гробовая тишина. Девушки все спали, приходя в себя после ночного кутежа. А меня просто разрывало на части. Попытавшись выйти на улицу, я была остановлена двумя громилами, которые страшным басом рявкнули на меня, дескать, запрет мадам Ралисы и выходить мне на улицу пока нельзя. Со злостью что-то бросив им в ответ, я направилась к себе в комнату и провела оставшееся до вечера время там, всеми силами гоня из головы развратные картинки из видения, а еще гаденькое чувство, которое охватывало меня при мысли о бедной фэйри, которая точно была здесь не сколько по доброй воле, а по прихоти Ралисы, которая держала ее на коротком поводке. Недаром она тогда сказала те слова в кабинете, пригрозив Лие вернуть ее куда-то, куда ей возвращаться смерти подобно было. Мерзавец. Так и вертелось у меня в голове при мысли о тех словах, которые он ей кинул в ответ на ее просьбу не бросать ее. Одной, значит, особняк в городе, а второй презрение? Мог ведь помочь, при таком-то состоянии и положении в обществе. Мог, но просто не хотел. Миллион ненужных мыслей кружили в моей голове, пока я отчаянно пыталась понять, не совершу ли ошибку, рассказав все этому мертвому волку.