Мужчина, помедлив, произнес наконец:

– Трудно не реагировать на такую близость красивой девушки. Даже в такой ситуации. Будь все иначе, я бы тебя не отпустил, – после этих слов он провел пальцем по моим губам, от чего я просто едва не умерла от страха, затем поднялся, едва скрыв улыбку от того, с каким ужасом я окинула взглядом его обнаженные бедра и огромный член.

Пока он поправлял одежду, я, поднявшись на ноги, тоже молниеносно привела себя в порядок и обхватила руками, пытаясь унять так дрожь в теле. Хатэрворд, окинув меня взглядом, проговорил строго:

– И не забывай, для всех тебя только что изнасиловал головорез. Веди себя соответственно этому. Не стоит смотреть на меня так, как то ты делала на протяжении всего времени. Теперь ты готова убить меня. Помни об этом каждый раз, когда твои глаза будут устремлять свой взгляд на меня. Я не прекрасный рыцарь, я – тварь из преисподней. Запомнила? – рыкнул, явно видя, что я смотрю на него, как на какого-то и правда героя-спасителя.

– Запомнила, – шмыгнула носом, вздрогнув при этом, и внезапно спросила, тронув его за руку, едва только он кивнул мне, приказывая идти вперед: – Кто вы?

Мужчина нахмурил брови и смерил меня непонимающим взглядом.

– Кто вы? Вы же не только темный ведьмак. Полукровка, скорее всего. Да и не в этом дело. Я не чувствую в вас жестокости, присущей тем, остальным наемникам.

– Значит я не ошибся. Ты эмпат? – помолчав, строго бросил он наконец, окинув меня пристальным взглядом.

Я вымученно скривилась и проговорила нехотя:

– Никудышный эмпат, скорее всего так. Считывать внутреннее состояние и то могу через раз, а уж про то, чтобы поглощать эмоции, усиливать их, уравновешивать по щелчку дисбаланс в душе кого-то – так это для меня вообще катастрофа. Или сама потом больная хожу, или наоборот не излечу, а наврежу. Поэтому мама с папой плюнули на мою магию, перестав ее развивать. Уж очень болезненно я все переносила. Наставница в детстве говорила, что так бывает. Не все из нас великими ведьмами вырастают. Так и я.

– Странно, если честно. Ведьмы вашего ковена очень способные. Особенно если это эмпаты, – сощурил он глаза, окинув меня взглядом.

– На мне магия решила отдохнуть, наверное. Ну так что, я не ошиблась? – проговорила, заглядывая в платиновые глаза. – Вы не такой?

Губы мужчины в ответ на это тронула жесткая улыбка и он ответил, проведя пальцами по локону моих волос:

– Ты права. Плохой из тебя эмпат. Я не трахнул тебя только потому, что завтра собственноручно продам тебя, не тронутую, в бордель, который принадлежит одной моей старой знакомой. Она даст мне за тебя баснословные деньги, а с ними, – кивнул в сторону раздающихся противных голосов наемников, – я поделюсь долей цены, которую дали бы за тебя, если бы ты уже была объезжена кем-то. Так что никакой жалости или человечности, девочка. Чистый расчет. Ты стоишь таких денег, что я смогу еще очень и очень долго покупать себе опытных шлюх, с которыми предпочитаю проводить время. Лестату нужно было доказательство того, что я могу быть жестоким, я его ему дал. Мне же нужны деньги, полученные за то, что у тебя между ног. Так что прекрати смотреть на меня с таким наивным восхищением. Я такой же дьявол, как и они, может даже хуже. А теперь пошли, – на удивление грубо подтолкнул меня, хищно усмехнувшись. – Завтра вставать рано.

Когда он потащил меня в сторону поляны, меня словно ведром ледяной воды окатили. Закусив губу, я окинула его разочарованным взглядом, вздрогнув при этом, настолько мне стало противно от услышанного и от понимания того, насколько я еще несведуща в этой жизни. Как там говорила Тириз? Мир – страшная сказка? Так оно и было. Не более и не менее. И чем меньше ты видела этот мир, тем она страшнее.

– Корсак, пойдешь с Хатэрвордом, – бросил сухо Лестат на следующий день, когда процессия остановилась в пределах километра от столицы государства лугару.

– Какого черта я? – рыкнул недовольный ведьмак, взяв в руки поводья лошади Лестата, на которой сидела Мари.

– Нечего светиться там нам всем. Поможешь отвезти ему товар, – кивнул на меня и Мари. – Пока он будет договариваться насчет цены, можешь отдохнуть там за мой счет, – швырнул ему золотой, и наемник скривил губы в довольной улыбке, вскочив на лошадь позади Мари.

– Мы двинемся к старому лесу, – сказал Лестат, обратившись к Хатэрворду. – Догоните нас там.

Когда всадник с Мари направил лошадь на дорогу, ведущую к городской стене, она обернулась и крикнула, обращаясь к Лестату:

– Я когда-нибудь отомщу тебе. Клянусь.

Лестат на мгновение удивленно приподнял брови, затем хмыкнул:

– Ты выживи сначала в борделе, маленькая сучка, потому как то, что мы сделали с тобой, покажется тебе милой игрой по сравнению с тем, что с тобой будут проделывать лугару. Не веришь? Спроси у своей подружки, каков волк в тот момент, когда его охватывает голод? Так это он был один, а если трое или четверо? – сказав это, он заржал и вскочил на лошадь, свистом приказав своих подчиненных двигаться следом.

Едва только я услышала это, то непроизвольно резко посмотрела на Хатэрворда, который лишь глаза угрожающе сузил, глядя на меня, затем вскочил на лошадь позади и направил ее следом за всадником, везущим Мари.

– Значит лугару, – проговорила я, пытаясь говорить как можно более равнодушно, хотя по спине просто мурашки поползли, ведь данное сочетание обычно ваяло из таких личностей воистину идеальных головорезов, способных противостоять не только ведьмакам, но еще и другим жестоким представителям нашего непростого мира. – И как я сразу не догадалась. В свите нашего наместника есть ведь пара таких зверей. Только они наполовину вампиры. Наполовину темный ведьмак и волк. Дикое смешение кровей, которое дало столь редкий эффект в виде ребенка, наделенного такими силами. Обычно одна сторона остается подавленной. А в вас нет, более чем уверена. Вы ведь обращаетесь так же просто, как и владеете темной магией, не так ли?

Хатэрворд ничего не ответил на это, и я вновь спросила:

– Кто ваши родители? Мать была ведьмой или лугару?

– Ведьмой, – нехотя проговорил Хатэрворд. – И я не совсем полукровка, несмотря на то, что мой отец был лугару.

– Как так? – удивленно спросила я.

– Судьбы решение, – сухо отчеканил мужчина, давая лишь тоном понять, что говорить об этом не желает.

Замолчав на пару минут, я проговорила тихо, чувствуя, как задрожали мои губы:

– Отпустите нас, пожалуйста. Мой отец, да и отец Мари, заплатят вам в десять раз больше, чем в том борделе, куда вы нас везете. Вы же знаете это. Если для вас так важны деньги. Вы же не причастны к тому, что остальные сделали с Мари, к тому же именно благодаря вам она жива осталась. Да и меня вы не тронули. Отец не только вознаградит вас так, что вы до конца дней ни в чем нуждаться не будете, но еще и к наместнику на службу устроит. Такой, как вы – это же находка для любого венценосца. Поди сыщи столь могущественного подданного. Таких, как вы, по пальцам пересчитать можно. Пожалуйста, не губите, – хрипло закончила я и смахнула побежавшие по щекам слезы.

– Нет, – сурово ответил мужчина.

– Но почему? – заскулила я. – Он правда заплатит!

– Девочка, я темный наемник. Это не просто звание, а положение в мире темных, которым я жертвовать не хочу. Такому, как я, в твоем светлом мире места не будет, даже если спасу от гибели самого наследника вашего престола. Так что прости, но я делаю то, что мне больше подходит по статусу. И прекрати плакать, слезы меня не трогают.

После этого я не проронила больше ни слова, лишь, кусая губы, переключилась на наблюдение за местом, куда нас привезли.

Настороженно разглядывая город, принадлежащий волкам, я отметила про себя, что он круто отличался от нашего и казался каким-то необычным местом, где воедино смешивались какая-то особенная, невидимая волчья магия и реальность. Больше строгости в архитектуре, больше сохранившихся старинных, практически не тронутых временем особняков, фонтанов и памятников в виде красивых статуй, которых здесь было так много, что я даже удивилась. Лугару ведь были довольно-таки суровым народом, но вот почитали прекрасное, возможно, даже больше, чем мы. Чего стоили только красивые беседки из мрамора, которые то тут, то там утопали в извилистых ветвях плюща подле какого-нибудь струившего изумительно чистую воду причудливого фонтана, посреди которого стояла очередная красавица, вытесанная из белоснежного камня. Какой-то трепет вызывали узкие, вымощенные грубыми булыжниками каменные улочки, которые вели к выделявшимся своей архитектурой и древностью зданиям, украшенным символами принадлежности к линиям крови. Каждое здание, не говоря уже о каждом милом домике, было образцом поклонения жителей перед своим городом, не иначе. Столько памятных вековых образцов культуры…как же, города лугару редко страдали от военного столкновения, ведь волки знали толк в стратегии и, в большинстве своем, в тяжелые годы противостояний практически не подпускали противников к своим домам. На каждой улице располагались крохотные лавочки и кофейни, где можно было отдохнуть и выпить чашечку душистого шоколада, обсудить последние новости и слухи города…словно дома. У меня даже слезы на глаза навернулись при мысли о родном городе…увижу ли его еще…мелькнула украдкой надежда…кто знает. Возле каждого здания стояли латерны, которые зажигались каждый вечер и напоминали о том, что в этом городе нет места мраку. И какой-то особенный воздух…наполненный запахами и звуками города – горящий уголь, пекущиеся в печах пироги у какой-то хозяйственной хозяйки, шум птиц и зверей, которые суетились в городских каналах и которых здесь было на удивление очень много…дань уважения к миру природы, не иначе. Зажмурив глаза от внезапно ослепившей меня вспышки, я подняла голову и увидела на невысокой башне статую в виде волка, глаза которого были сделаны из кристаллов, сверкающих при свете солнца. Городские хранители от злых духов и темных сил, не иначе. Я была больше чем уверена, что даже ночью, когда город погружался во тьму, эти глаза сверкали так же ярко, как и днем.