Я протягиваю руку и обхватываю его подбородок.

— Со мной все будет в порядке. Я не покину Кензо, — заверяю я его, когда он целует мою ладонь и кивает Кензо.

Мы не разговариваем, пока Кензо несет меня на кухню. Он усаживает меня на кухонный стол, оставляя только для того, чтобы взять аптечку первой помощи.

— Ладно, Айви, мне нужно, чтобы ты была честна со мной и рассказала, что этот ублюдок сделал с тобой.

— Он ударил меня по лицу, — тихо отвечаю я. Одно упоминание об этом заставляет чертову штуку пульсировать.

— А где еще у тебя болит? Потому что я знаю, что это не все.

— Моя рука болит после того, как я ударила его. — я поднимаю ее и показываю ему. Она выглядит немного опухшей и красной. Один из моих суставов болит, но я могу пошевелить всеми пальцами, так что не думаю, что что-то сломано.

— Чертовски хорошая девочка, — он осматривает мою руку, заставляя меня вздрогнуть, прежде чем он приходит к тому же выводу, что и я.

— Я не думаю, что что-то сломано, но понаблюдай на всякий случай. Мы заморозим ее и посмотрим, поможет ли это.

— Хорошо. Кроме этого, у меня просто несколько царапин на животе и руках, там, где он тащил меня по полу.

Кензо выдыхает, словно пытаясь успокоиться.

— Приподними немного рубашку, и давай посмотрим.

Я делаю, как он просит, сосредотачиваясь на точке на стене, когда он наклоняет голову, чтобы оглядеть меня.

— Все это выглядит не так уж плохо. Хотя, возможно, оно будет болезненно, когда появится корочка. Тебе нужно будет нанести немного антисептика и содержать в чистоте.

— Да, мам, — поддразниваю я, заставляя его посмотреть на меня и закатить глаза, прежде чем его лицо снова становится серьезным.

— У тебя все в порядке? Я имею в виду, здесь, наверху, — он касается своей головы.

— Не думаю, что я еще это осознала. Я чувствую себя странно спокойной, что обычно означает, что это ударит по мне позже, и я буду плачущей развалиной, — признаю я.

— Ты хорошо держалась, детка.

— Что-то мне так не кажется. Я не знаю, что бы я делала, если бы вы, ребята, не появились вовремя.

— Я называю это чушью собачьей. Ты уже убежала от него и добралась бы до дома, где нажала бы тревожную кнопку, если бы я не добрался до тебя первым.

Я сглатываю и киваю, позволяя его словам принести мне утешение.

— Серьезно, не кори себя. Ты все сделала правильно.

Он подходит к морозилке и берет немного льда, заворачивая его в полотенце для рук, прежде чем вернуться ко мне.

Я широко улыбаюсь ему, не заботясь о том, что это причиняет боль. Я говорила это раньше, но в жизни есть вещи похуже, чем чувствовать, что кто-то заботится о тебе.

— Как она?

Я подпрыгиваю при звуке голоса Атласа, не осознавая, что он вошел.

— Она может говорить сама за себя, — ворчу я, но Атлас игнорирует меня и ждет ответа Кензо.

— Она немного пострадала, но ничего смертельного. Но нужно присматривать за ее рукой, просто на всякий случай.

— Хорошо. Я закончу здесь. Я не хочу, чтобы меня беспокоили остаток ночи. Дай знать всем остальным, если им что-нибудь понадобится, чтобы они обращались к тебе.

— Понял, босс. Береги себя, Айви.

— Спасибо тебе, Кензо. За все, — я нежно улыбаюсь, когда он уходит, закрывая за собой дверь.

— Не раздавай улыбки, которые принадлежат мне.

Я замираю, его слова взрываются в моем мозгу, открывая правду, которую я не замечала раньше. Правду, которую Кей Ти пытался протолкнуть мне в горло, но я отказывалась глотать.

— Что ты только что сказал?

Как только слова слетают с моих губ, я понимаю, что сказал слишком много.

Я не отвечаю ей. Я просто смотрю, как она наконец складывает все кусочки головоломки вместе.

— Почему моя машина в твоем гараже?

Опять же, я ничего не отвечаю. Она не нуждается в ответе. Она уже знает.

— Ответь мне, черт возьми! — кричит она, и слезы неверия текут по ее щекам.

Я поднимаю руку, чтобы смахнуть их, но она отбрасывает ее.

— Почему? Атлас? Как ты мог так поступить со мной? — ее голос срывается на каждом слове, но я по-прежнему не отвечаю. У меня нет слов, чтобы объяснить ей это, и я сомневаюсь, что она стала бы слушать.

— Если ты мне ничего не скажешь, ничего не объяснишь, я уйду, и ты меня больше никогда не увидишь.

Я поднимаю ее и перекидываю через плечо, взбегая по ступенькам на первый этаж. Не обращая внимания на ее крики, я набираю код доступа на клавиатуре в закрытую комнату дома.

Оказавшись внутри, я ставлю ее на ноги, включаю свет и наблюдаю, как она задыхается, прикрывая рот руками, а ее раскрасневшееся лицо становится белым как мел.

Хватаясь за стену для опоры, она замечает одинокий стол и стул в углу комнаты с компьютером, стоящим на нем. Если бы он был включен, она увидела бы комнаты своей старой квартиры. Но прямо сейчас ее внимание сосредоточено на том, что украшает каждый квадратный дюйм каждой стены.

Я остаюсь у двери, пока она нерешительно касается одной из тысячи своих фотографий.

— Когда твое заявление легло на мой стол в "Дрифте", я понял, что должен заполучить тебя. Никогда в жизни я ни в чем так сильно не нуждался, как в тебе. Я не могу объяснить это сейчас, как и тогда, но в тебе есть что-то такое, что взывает ко мне. Я не могу отгородиться от этого или заткнуть. И, честно говоря, я этого не хочу.

Я подхожу на шаг ближе к ней, пока она сквозь слезы рассматривает фотографии. Те, где она смеялась на работе, те, где она в метро, и даже те, которые я снял в ее квартире той ночью.

— Более семи миллиардов людей в мире, и каким-то образом я нашел ту, которой суждено стать моей.

— Расскажи мне и ничего не скрывай, — ее голос хриплый, а тело напряжено так, что одно прикосновение может просто разбить ее вдребезги.

Сползая по стене, я сажусь, согнув одну ногу и кладу руку на колено, вспоминая прошлое.

— В тот день Кензо испортил твою машину, и мы следили за тобой, пока она не сломалась. Я думал, что как только я встречу тебя лично, я пойму, что реальность не может соответствовать фантазии. Но я был чертовски неправ.

— Ты украл мой телефон из сумки и поставил на него жучки в тот день, — шепчет она, заставляя меня кивнуть.

— Мне нужно было знать, где ты. Если бы я этого не сделал, я бы начал терять контроль, а когда это случается, люди страдают.

— Цветы. Я спрашивала тебя о них в тот день, когда ты выломал мою дверь, — затем она смеется, но в этом звуке нет ничего веселого. — Кензо. Он установил камеры в тот день, не так ли? А новая дверь означала, что у тебя был ключ. Боже, я такая дура.

Она обхватывает себя руками, прежде чем повернуться ко мне лицом.

— Я послал тебе цветы, но когда понял, насколько ты будешь упряма, я понял, что мне нужен другой план. Ты была такой пугливой. Большинство женщин бросаются на меня, но не ты. — я сардонически смеюсь.

— Итак, ты решил захватить мое убежище и уничтожить его?

— Я хотел быть твоим убежищем! — я кричу на нее. — Я хотел, чтобы ты нуждалась во мне так же, как я нуждаюсь в тебе. Каждый день я жил с осознанием того, что ты была одной ногой за дверью, готовая сбежать, но я не мог позволить этому случиться. Я, блядь, не могу жить без тебя, Айви.

Я встаю и подхожу к ней. На каждый мой шаг она делает один назад, пока не упирается в стену.

— Отойди назад.

— Нет, — я втискиваю ее внутрь, прижимая к стене, не прикасаясь к ней.

— Верно. К черту то, чего я хочу, да? Просто расскажи мне остальное.

— Кейн должен был поставить тебя в неловкое положение, а затем напугать, чтобы я мог прийти на помощь. Он не должен был, блядь, прикасаться к тебе.

— Кейн? Ты имеешь в виду Кей Ти? Так его звали? — она качает головой. — Он сказал, что ты с самого начала сделал его козлом отпущения. Сказал, что ты собираешься убить его.