Материал: неизвестный металл, древняя кровь, неизвестное дерево.

Длина: 2 м.

Вес: 3,1 кг.

Описание:

— Оружие Системы. Позволяет владельцу поглощать 50% духовной и жизненной силы жертвы.

— Повышенная острота I.

— Вызывает у морозных обезьян рангом ниже секиры подсознательный страх.

Хм, а ранг-то подрос — теперь целый Е. Ещё и острота появилась первого уровня. Смущает только, что она Не идентифицирована, а если так? — Идентификация:

Всё осталось точно так же, только в самом низу описания добавилась ещё одна строчка, важная строчка!

Насыщение: — 0/500 ОС.

Получается, моя секира стала растущим оружием, и Е ранг для неё теперь не предел, а только лишь начало… Я с предвкушением потёр руки — где бы только столько ОС взять на все мои хотелки?

Обыск трупов дело хоть и не благородное, но очень нужное, а главное — прибыльное. У Николая Петровича вытащил каменный кинжал F-ранга и отправил его к себе в кольцо вместе с мечом. Часы, бумажники, связки ключей. Пара раций, заряженный мобильник. Интернета нет, а вот обычная связь работать продолжает. — Отличненько. Прошёл по бандюкам и собрал всё оружие. В закромах родины нашлись ещё два каменных ножа одинаково говённого качества. Дальше в кольцо отправились ружья, Сайга, топоры и кувалда.

Ни Валера, ни Гусь порадовать какими-нибудь вещами меня не смогли: лишь кнопочный мобильник да мелочь в карманах — вот и вся с них добыча. И коробочку вскрыл, из-за которой эти идиоты пошли на дело всей их жизни — она до краев была набита консервами. — Еда!!! С каждым часом ситуация все лучше и лучше.

Бандитов в отключке крепко связал по рукам и ногам и играючи закинул в салон Буханки. А силушка-то у меня богатырская теперь: вон кабанов стокилограммовых, как перьевые подушки таскаю, даже не напрягаюсь. Проверил водилу — забрал у него спички. Оружия у него при себе не нашлось. Да и Юнитом не оказался. Обычный человек вне Системы. Слазил в салон, вытащил из-под сидушки канистру с горючим, после чего сложил трупы в кучку и щедро полил бензином. Одна вспышка — и в небо взметнулся столб пламени.

Похлопал водилу по щекам, приводя в чувство. Он открыл глаза, дернулся, но не тут-то было: верёвки держали крепко. Я ухватил его за волосы, задирая голову вверх.

— Нет, нет, не надо, только не жри меня, тварь…

Я дёрнул его за волосы — хотел привести в чувство, но что-то круто пошло не так. Он взвизгнул ещё раз, попытался отползти, дернулся раз, два, три, забился в конвульсиях, тело выгнуло дугой. Он захрипел, и дыхание резко оборвалось.

Я не успел его даже как следует потрясти, а водила уже дуба на ровном месте дал. Невезуха… — Вот же черт, наберут впечатлительных по объявлению, а они дохнут, как мухи. По ходу, сердце сдало, и чего он такой впечатлительный?

Я активировал Лечение, но оно никак на водилу не повлияло, вся магия уходила, как в пустую землю, спустил в унитаз пятьсот единиц маны и ничего не добился. Пришлось и его тащить в погребальный костер — не бросать же зверя. Это совсем как-то не по-людски. Как-никак, а огненное погребение наши предки практиковали, а в просветлённых европах кремация до сих пор в почёте и пользуется бешеной популярностью.

Так вот, закинул я тело в костёр, смотрю на собственную руку — и вижу когти. Да вашу мать, хлопнул себя по лбу — и он отозвался глухим «дыц». Кость-то она такая, сильно не гремит. — Вот же высокоуровневый идиот, совсем забыл про Боевую форму, а она кого угодно доведет до усрачки — вон даже один впечатлительный копыта откинуть от ужаса умудрился. А все потому, что Боевая форма совершенно не чувствуется, как любимые тапочки на ногах. Вроде бы они есть, но так с ними сжился, что уже и не чувствуешь их.

Ну и хрен со всем этим, забрался за руль и только тут задумался — куда дальше? Хотя чего тут думать — домой! Даже если никого там нет, хоть вещи свои соберу. Ещё пригодятся, а то ни одной нормальной шмотки. Воткнул передачу и двинулся в путь, тут уже совсем рядом.

Я припарковал машину прямо у своего забора. Снег тут был давно не чищен, да и дорожек натоптано не было. Мотор глушить не стал, вышел из кабины и подошел к деревянной калитке. Она когда-то давно была выкрашена в благородный темно-синий цвет, а сейчас от времени и непогоды краска потрескалась и облупилась. Время ко всему беспощадно. Я толкнул от себя калитку и она медленно, с жалобным скрипом двинулась внутрь, открывая проход к дому.

Двор был непривычно тих. Снег хрустел под ногами. Опять возле ворот гаража намело перемёт. Я чувствовал болезненную неправильность происходящего, но ничего не мог с этим сделать. То и дело перед глазами из памяти появлялись картины прошлого.

Не успел я дойти пару шагов до крыльца, как из-за спины раздался громкий, крик:

— Стой, мерзавец! Руки вверх! И не рыпайся мне тут, а иначе стрелять буду… Сам будешь виноват, если дырка лишняя в жопе появится.

Я поднял руки вверх и медленно, не делая резких движений, повернулся. Прямо на меня, уперевшись в деревянный штакетник, было направлено дуло двустволки, а вот и хозяин ее — Михалыч, сосед наш, что жил в старом покосившемся от времени деревянном домике через дорогу. Ишь ты, небо коптит — и хоть бы хны, только что теперь делать? Как мне представиться не Олегом же, хотя… Есть у меня одна идейка.

— Дед, Михалыч, ты ли это⁈ Стой, стой, не пали. Свой я, не узнал, что ли? Вот Медведевых искать приехал, племянник троюродный по деду. Кирилл, помнишь такого? Кстати, не знаешь где они? Я вот только из города приехал. Сюда с трудом добраться смог.

Ружьё дернулось в сторону, но выстрела не прозвучало. Секунда тянулась за секундой… И наконец раздался старческий, скрипучий голос:

— Чем докажешь, коли свой? Да и что с мордой твоей? Маску свою сымай, а то точно пальну… едрён батон…

— Михалыч, СТОЙ! Да Кирилл я, мы ещё с Олегом у тебя в саду чуть ли не каждое лето яблоки тырили по малолетству, а ты все грозился в нас солью пальнуть, чтобы не повадно нам, балбесам, было. Помнишь? А Маску я уже снимаю, минуту, только руки к лицу приложу. Можно?

— Давай — давай, пока рожу твою не увижу — ружья не опущу, даже и не думай, — проворчал дед.

Я закрыл лицо руками — Деактивация. Боевая форма развеялась, одежда повисла на мне, как на вешалке, но так было правильно, дед-то свой, нормальный, да и слеповат он. Кирилла он последний раз лет восемь назад видел, авось прокатит. Не так уж сильно мы с ним и отличались, носы так вообще один в один, как под копирку.

— Ишь ты, и правда вылитый Медведев, только вот зря пришёл ты сюда. Нет тут никого.

Ружье дрогнуло и опустилось… Нет тут больше Медведевых… прибрала их земля.

— Михалыч, старый ты хрыч, говори! — подлетел я к деду. — Как прибрала? Всех?

Дед замялся, снял с головы шапку и начал молча переминаться с ноги на ногу, словно духу набирался…

— Ну не молчи, дед, говори уже, что тут случилось…⁈

— Что-что… Олег их ещё в начале лета разбился на повороте у урочища. Там и крест стоит — когда проезжал, может, и видел. А Васильич вместе с Петровной осенью погибли: они в огороде ковырялись, когда обезьяны эти проклятые из леса кинулись… задрали их. С граблями наперевес много не навоюешь, а твари такие крепкие оказались, что шкуры насилу вилами пробить смогли, да из двустволки в упор дырок понаделали. В огороде, прямо в саду возле яблонь их и похоронили. Ведь всяко лучше у себя, под своими деревьями лежать, чем на кладбище, да в такие времена… А так — земля своя, дай бог, убережёт от тварей да от вандалов.

Дыхание сбилось. Сердце затрепыхалось в груди, то и дело норовя то остановиться, то вылететь к чертовой матери. Не знаю, каких трудов мне стоило собраться с мыслями.

— Дед, а дед, а мелкая Машка, с ней-то что? Неужто и она там в огороде… дыхание сбилось, что-то невидимое до боли сдавило грудь… — Ну, говори, чего молчишь-то? Не томи же…