К счастью, у нас остался еще сыр и масло, так что свою кормилицу голодной я не оставила.

А сама устала так, будто целый день в лавке отработала. Теперь можно было окончательно выбросить из головы мысль, что няня планирует меня выдать замуж. Такую хозяйку только с большой приплатой возьмут…

Справившись с насущным, я понеслась к аптекарю. Кое-как описав недуг няни, естественно, умолчав об истинной причине, я потребовала зелье, укрепляющее жизненные силы.

Лекарь, знакомый с Гунни, обеспокоенный болезнью приятельницы, быстрей белки метнулся в свои запасники и принес целых три склянки. Засунул их в полотняный мешочек. Потом подумал и добавил еще порошок, чтоб моя кормилица не только выздоровела, но и начала бегать, как молодой олень.

Подробно рассказав, что, как и с чем принимать, проводил до порога. Но этого ему показалось мало. Он вышел со мной на улицу, продолжая наставления. Но вдруг осекся на полуслове.

Следуя за его взглядом, я тоже повернула голову в сторону дороги. И если на лице аптекаря растеклось подобострастное выражение, то на моем даже не берусь определить какое…

Я увидела своего друга из видений!

Дестина* – Судьба, Провидение

Элгон – злой дух

Понятное дело, это был уже не тот пылкий юноша, которого я помнила.  В окружении трех всадников на вороном коне красовался молодой мужчина. Что он главный среди них, было понятно сразу. И по тому, как они ловили его взгляды, и по его внешнему виду. Он одет был в черные штаны и черную шелковую рубаху, перетянутую на талии ремнем. Через седло был перекинут плащ и тоже черный. Ну и в довершение сурового образа – его смоляные волосы, свободно спадавшие на плечи.

Первое, что пришло в голову – я опять или сплю, или вызвала видение каким-то образом. Но видения мои о прошлом, а сейчас со мной стоит аптекарь из самого что ни на есть настоящего! Он приветственно склонил голову, как только всадники приблизились к его лавочке.

Однако на него никто внимания не обратил. И, кажется, на меня тоже. Как же? Это же я, Фиалка!

Я открыла рот, чтобы позвать своего друга и … зависла.

– А.. э.., – выдохнула я, с ужасом понимая, что так и не вспомнила его имя.

Наверно, ветер дул в их сторону и донес до ушей моего наставника из детства мое нечленораздельное обращение, и он обернулся. Я чуть не взвизгнула от восторга! И тут же захотела провалиться сквозь землю от стыда и боли.

Тот, кто называл меня принцессой и обещал защищать всегда, скользнул по мне равнодушным взглядом, будто я была пограничным столбом, и отвернулся. В растерянности я потерла нос, готовясь зареветь от обиды.

И тут он обернулся. Пристально посмотрел. Не так, как на пограничный столб, но не увидев ничего нового, снова отвернулся.

Всадники ускакали, оставив за собой легкое облачко пыли.

Я была потрясена. Сомнений не оставалось. Со мной произошло что-то ужасное. А может и с ним? Да, я была тогда совсем девчонкой и наверно, внешность моя изменилась. Но если мы проводили столько времени вместе, должно ж что-то у него в памяти остаться?

А что, если и у него вместо настоящего прошлого, тоже что-то придуманное?

Очень хотелось в это поверить, но горькая правда тронула меня за плечо и велела рассуждать здраво. Судя по тому, как растеклось сладкое выражение на лице аптекаря, мой друг не бедствует, а наоборот, занимает высокое положение.

А я простолюдинка в дешевом платье. Скорей всего, он меня узнал, раз обернулся, но предпочел не показывать это, чтоб его спутники не засмеяли.

«Фиалка, ты должна быть сильной! Должна уметь защищаться!» – зазвенели в ушах его слова.

Лицемер! Предатель! Он же клялся, что сам будет защищать меня, если не уйдет на войну!

Но Дестиния хранит наше королевство, и войн уже нет.

Глотая горючие слезы, я быстро зашагала домой, оставив без внимания немой вопрос няниного приятеля, который видел, как я раскрывала и закрывала рот, и как стояла соляным столбом, глядя удаляющимся всадникам вслед.

В душе образовалась выжженная пустыня, пожарище, где ничто живое не сможет выжить.

До того, как у меня появились видения, я напоминала порхающую беззаботную бабочку, которой если и приходилось трудиться, то не в напряг. Просто я хотела помочь няне и помогала. Я верила, что мы с ней сможем поднакопить денег и открыть свою лавочку. Цветочную или даже кондитерскую. Гунни пекла такие восхитительные кексики, пальчики оближешь! А чуть больше затратив средств, можно было и пирожные делать.

Все в моей голове было просто и ясно.

А теперь там поселилась пугающая темнота и настоящее отчаяние. Ведь у меня не осталось ни своего имени, ни родителей, ни даже памяти. Только няня…

Нет, кроме пустоты, там, словно бабочка о стекло, билась мысль. Вернее, не мысль, а слова этого надменного красавца, сказанные много лет назад. «Ты должна быть сильной!»

Для чего? Чтоб стойко перенести унижение? Так уже не получилось!

Я представила только, какую меня увидел красавец, и уши заполыхали жарким пламенем от стыда. Деревенская дурочка, открывшая рот от восторга. Святые духи!

К горлу подступил горячий ком, мешающий дышать. Никогда в жизни мне не было так отвратительно и тошно на душе. Словно там поселился мерзкий скользкий червяк, и при мысли об этом лицо непроизвольно кривится в брезгливо- гадливой гримасе. И похоже, избавиться от этого червяка, нет никакой возможности.

Хотелось умыться ледяной водой. Нет, не умыться! Полностью окунуться, чтоб смыть липкую паутину стыда. Но мне нужно отнести лекарство няне, это раз. А два – я не имею права идти домой с таким выражением лица. Гунни обязательно заметит и начнет расспрашивать. А это проклятое клеймо не простит разговоров о прошлом. Если я правильно понимаю…

«Должна быть сильной!» – отдавалось болью при каждом шаге. И от этой боли рождалась решимость. Тот, кто стер мою память, должен ответить! Тот, кто наложил заклятье на мою няню, должен ответить! Да и этот красавчик, чтоб ему пусто было, должен ответить за предательство!

Стоп! В голове опять произошел переворот. Ведь именно его голос меня спас, когда я потеряла сознание! Если бы забыл, то не пришел бы на помощь…

Ох, лучше б я его считала предателем! Одним вопросом было б меньше.

Я притормозила. Итак. Спутанный клубок можно разобрать только по ниточке. По одной. По той, которую хотя бы видно.

Я развернулась и чуть ли не бегом припустила назад. К аптекарю.

– Ленси, ты забыла, как давать лекарство? – удивился он моему возвращению.

– Не совсем, – включила я вчерашнюю беззаботную девочку и почти естественно улыбнулась. – Господин Сенар, меня одолело любопытство. Кто были люди, которых вы поприветствовали? Мы ж с няней неместные. А мне скоро нужно будет из-под няниного крыла вылезать. Вот и хочу узнать о городе как можно больше.

Старичок или сделал вид, или на самом деле не понял, что меня пригнало назад не праздное любопытство.

– Так это же королевская инспекция. У лошадей на нагруднике королевский герб. Командир у них – господин Гровенор – самый молодой офицер, получивший такую должность.

– И что, они живут в нашем городе? – усилием воли сдерживаю волнение и пытаюсь сохранять в голосе лишь одно любопытство.

– Нет, что ты! Они наезжают внезапно. Проверяют гарнизоны, работу мэрии и уезжают обратно в столицу, – ответил Сенар.

Расспрашивать дальше было бы неприлично уже – ведь я обозначила сразу, что мне интересно то, что касается этого городка…

– Понятно, спасибо, – я улыбнулась и, чтоб старик не держал в голове странный разговор, съехала с темы. – Только повторите мне еще раз, пожалуйста.

Я достала склянки и тыча пальцем в каждую, озвучивала способ употребления, и в одном намеренно ошиблась. Пусть удивится девичьей памяти!

Хотя если бы на самом деле я забыла, ничего удивительного в этом бы не было. У меня жизнь перевернулась вверх дном и не собирается возвращаться на место. Осознание того, что я – это не я, не даст спокойно жить. И это еще не главный сюрприз. У меня чуть ноги не подогнулись от нового подозрения. А что если мне уже далеко не восемнадцать? И няня держит меня при себе, как несмышленыша?! Зачем? Получает деньги за присмотр за мной?!