… Московский куратор усиленно чесал репу, пытаясь разложить по полочкам полученную информацию. А так как местоположение пресловутой «репы» не было конкретно определено даже в третьем тысячелетии — приходилось почёсывать всё. И затылок, и подбородок, и лоб, и между ногами.

Лесник не являлся советским гражданином, позиционируя себя, как американец. Но никаких доказательств не имелось, поэтому в отчёт следовало вписать «интернационалист», по типу тех, кто воевал в Испании в тридцать седьмом. Иностранец готов передать некую засекречивающую аппаратуру совершенно нового типа и это стало огромным плюсом. То, что он не хочет вести разведку, а собирается всего лишь контролировать некую территорию в тылу врага — нужно обдумать. В конце концов, для ведения разведдеятельности можно отправить группу, тем более, что Лесник обещал помочь им создать базу. Как и диверсионным командам, которые станут зародышами партизанских отрядов. Запрос на несколько охотников-лесовиков не сложно удовлетворить, как и награждение отличившихся. Практически по всем перечисленным актам диверсий имелись подтверждения от подпольщиков Брестской области.

Правда, существовала одна сложность — никакого влияния на диверсанта не было, так как не имелось мер воздействия. Но это решать уже вышестоящим — сам куратор лишь передаточное звено, обрабатывающее донесения. Рапорт на основании радиограммы ушёл наверх…

— Майор, ну не все же такие понимающие, — вжёвывал Межов, — кроме того, существует порядок проверки. Да, разведка заинтересована в сотрудничестве, но НКВД просто обязан проверить неизвестных личностей. Вдруг мы какие-то супер-террористы и пытаемся подобраться к членам правительства страны столь хитрым и сложным путём?

Трофимов соглашался с доводами — защитить американцев от перегибов не виделось никакой возможности. Но и использовать Геннадия Алексеевича в полевых условиях — всё равно, что стрелять из пушки по воробьям. Гораздо полезнее, если эти диверсанты будут обучать осназовцев где-нибудь под Москвой и помогут формировать группы и более крупные подразделения. Мало того, наверняка учёные и инженеры смогут разобраться с новыми видами оружия. Тогда его можно производить серийно для Красной Армии.

— Илья Дмитриевич, всё не так просто. Нужны новые сплавы, взрывчатые вещества и многие другие новшества. Впрочем, кое-какие образцы можно передать в центр. Буду рад, если это поможет.

Всё шло к тому, что ещё немного и вся ситуация с «лесником» зайдёт в тупик. Если ответственные лица свяжутся по своим каналам со Штатами — станет невмоготу. Когда оттуда придёт сообщение, что никто никаких диверсантов никуда не засылал. Потом можно будет долго отбрехиваться, по крайней мере до конца войны, но не более. Ну не готов майор из будущего к интеллигентским выкрутасам, не знал он что сказать, когда приспичит. Это какие-нибудь очкарики сразу вписываются в проблему и имеют десять разных вариантов ответов на каждый случай. А Межов в словесных баталиях прост, как ситцевые трусы.

— Так что давай оставим всё, как есть. Когда придут инструкции из центра, подготовим полянку к приёму самолёта. И будем воевать здесь, а не выкручиваться в Москве на бесконечных допросах.

Конечно, если бы лично товарищ Сталин или, хотя бы, товарищ Берия… Но у правителей своих забот хватало, им не до разбирательства полкового уровня, всё-таки идёт война и немцы уже далеко продвинулись. Не могут лидеры страны позволить себе размениваться на загадки-разгадки с неизвестными науке «лесниками», не тот случай. У них для этого хватает нижестоящих кадров — жаль, что часть таких явно будет действовать в рамках своего личного кругозора и персонального уровня паранойи.

Глава двенадцатая

Пока Москва определялась с ответом — провели рейд за едой, ограбив не только очередных хуторян, работавших на фашистов. Под горячую партизанскую руку попался грузовик с консервами и шнапсом. Фашисты застряли средь бела дня в небольшой деревушке и совместили ремонт двигателя с попутным мародёрством. Когда в каждой руке по курице, а карабин закинут за спину не очень-то и повоюешь. Впрочем, «межовцы», в боевой раскраске и не долго раздумывающие, стреляли по «людям в фельдграу», особо не заморачиваясь степенью вины. Присяжных, чтобы оправдать наиболее миролюбивых и безобидных захватчиков, всё равно не имелось поблизости. Трофимову был выдан на время рейда «калаш», выставленный на одиночную стрельбу — приходилось отрабатывать оказанный вотум доверия. Костю-радиста тоже переделали в пушечное мясо, так как не до морзянки, когда бойцов не хватает.

Ошалевшие оккупанты из хозвзвода, не имевшие фронтового опыта, даже не успевали сопротивляться в поселении из полутора десятка домов. Тем более, что наблюдение за ними велось из леса больше часа. Как раз, чтобы дать возможность отремонтировать машину и собраться возле неё, пусть даже не всем. Местные жители тактично показывали пальцем на те дома, возле которых укрылись некоторые недобитки. Наверное в каких-то особо героических случаях попрятавшиеся немцы вели бы гордую стрельбу по красным. Но именно в этой деревне и именно эти снабженцы почему-то старались затаиться и не дышать. Начнёшь стрелять и люди «лесника» (а кто же ещё?) сразу узнают, где прячешься. А так есть шанс отсидеться, в крайнем случае — сдаться в плен. Три местных полицая, ошивавшихся возле грузовика, попали под тот же раскордаш, разделив судьбу своих наставников.

Козе понятно, что ни «мерина» угнать, ни всю добычу упереть — пришлось таскать в лес тяжёлые ящики, чтобы догрузить телеги по мере возможности. Оставшиеся консервы и шнапс подарили сельчанам, предупредив, что фрицы могут покарать, если найдут припрятанное. Впрочем, учить бульбашей хохляцкому хомячеству бесперспективно — у белорусов исторический опыт жизни (под туда-сюда бродящими войсками) гораздо больше на несколько столетий. Часть оружия тоже им оставили, если уж погибнут, так хоть с музыкой. После чего, несмотря на неодобрительные взгляды Ани и недоумение Кости, диверсанты отправились в бега. Потом, на привале, радист высказал свои сомнения.

— Товарищ майор, может их нужно было в партизанский отряд взять? Всё равно фашисты им теперь житья не дадут.

— Сержант, там не только необученные мужчины, но ещё и женщины, старики, дети. Наша группа сразу потеряет мобильность и управляемость. Доброта и человечность приведёт к уничтожению боеспособного подразделения. Нет у меня выбора, к сожалению.

Цинизм, как и прагматизм, свойственны психологии осназовца — это необходимые качества, обеспечивающие успех длительных миссий. Жаль, что такие люди нередко становятся непригодны к цивильной жизни, ну не могут они доброкачественно сопереживать и сочувствовать. Им сколько ни говори «птичку жалко» — не понимают и в чьё-нибудь трудное положение не желают входить. Мало того, тупо называют вещи их именами, не сглаживая и не умалчивая с разумной скромностью. Нарушают общественный комфорт, общепринятую деликатность, предлагаемые гуманистами мифы и легенды… Поэтому и выпадают из социумов, ведя жизнь одиночек-изгоев. Они нужны обществу лишь в тяжелейших ситуациях, когда война или революция, а потом вся тяжесть мирной сытой жизни ложится на других, более человечных и либеральных.

… Возможность получить американскую шифровальную машину и специалиста по её обслуживанию — грела сердца и помогала преодолевать естественные бюрократические препоны. Для полёта в немецкий тыл выделили ПС-84 (настоящего Дугласа всё-таки зажилили), четырёх сибирских охотников-снайперов из ОМСБОНА и троих толковых старшин-хозяйственников, придав радиста и особиста. Естественно, что в штате НКВД выбрали того, кто хорошо знал английский и немецкий языки и имел достаточно широкий кругозор. Бессмысленно надеяться в такой дали на его полномочия и права, если что не понравится Леснику — могут и грохнуть. В тех местах даже фашистские тыловые подразделения не могут справиться с группой, так что говорить об отдельно взятом офицере? Да и не ссориться или командовать его послали, а разобраться на месте (мягко и ненавязчиво) что за люди.