Изложенные в книге Чехановского факты открыто обсуждаются в Польше. Снайдер выдвигает на передний план и оправдывает точку зрения правых националистов, игнорируя все остальные.

Снайдер несколько раз осуждал советскую власть и партизан-коммунистов за то, что те становились причиной германских репрессий против мирных граждан. Со стороны Снайдера поступать так нечестно: если кого-то критиковать, то критика в равной степени должна распространяться на всех партизан, в том числе на Армию крайову и западных союзников.

Число всех жертв германских репрессий против гражданского населения за все действия партизан во всех оккупированных немцами странах не идет ни в какое сравнение с огромным числом поляков, убитых нацистами в ответ на Варшавское восстание. Причем Снайдер здесь не произносит ни слова осуждения!

Снайдер пишет:

«Позже, когда Советский Союз получил контроль над Польшей, за сопротивление Гитлеру карали как за преступление, исходя из того соображения, что вооруженная операция, не контролировавшаяся коммунистами, подрывала авторитет коммунистов, а коммунизм был единственным легитимным режимом для Польши» (с. 398).

Если бы все обстояло именно так, найти подтверждение не составило бы труда. Но Снайдер не приводит никаких доказательств, ни хотя бы цитаты, в поддержку своего утверждения, что коммунисты «карали как за преступление» тех, кто сопротивлялся Гитлеру. Получается, что Снайдер снова лжет.

«В середине сентября, когда для Варшавы это не играло уже никакой роли, он [Сталин], наконец, позволил американские бомбардировки и провел несколько своих» (с. 399).

Абсурдно предполагать, что бомбардировки или сбрасывание какого-либо количества авиагрузов не могло сыграть какой-либо существенной роли. Причина, почему многие поляки считали Варшавское восстание «преступлением», состоит именно в том, что оно изначально было обречено на поражение и, разумеется, не могло не привести к беспрецедентным по масштабу массовым расстрелам мирных граждан и разрушению самого города.

Помощь восставшим с помощью авиации ни в коем случае не имела решающего значения. Плохо вооруженные повстанцы не могли противостоять двухсоттысячной германской армии, в состав которой входили два танковых подразделения СС. Действительно, Советы доставили очень большое число боеприпасов — по некоторым оценкам, больше, чем британцы. Но и британские, и советские припасы падали преимущественно в занятых немцами областях.

Преступлением было само восстание. Оно привело к смерти многих тысяч повстанцев. Столь велико число погибших отважных людей. Но еще около двухсот тысяч польских мирных граждан были также убиты немцами, и большая часть города разрушена. Подавляющего большинства жертв можно было бы избежать, если бы Армия крайова согласовала восстание с Красной армией.

Но именно это антикоммунистическая Армия крайова отказалась сделать. Вся цель Варшавского восстания состояла в том, чтобы захватить власть в городе после того, как Красная армия заставит вермахт начать отступление, и затем представить Красной армии «свершившийся факт» — Армию крайову во главе руководства городом. Что предположительно позволило бы лондонскому польскому правительству требовать от западных союзников поддержки их притязаний стать законным правительством в Варшаве и, таким образом, в Польше в целом.

После нацистов ответственность за трагедию Варшавского восстания следует возложить на руководство Армии крайовой. Многие поляки, включая польских командующих Армии крайовой, считали, что восстание не только не имело никаких шансов на успех, но стало настоящим «преступлением». Сталин тоже так думал и действовал соответственно.

Снайдер хотел усидеть сразу на двух стульях. С одной стороны, он соглашается с большинством историков, что «Красную армию остановил неожиданно сильный отпор немцев прямо на подходах к Варшаве» (с. 397). Но, с другой стороны, он не может удержаться от попыток обвинить Советы в провоцировании восстания. Поэтому он пишет:

«В том, чтобы подбить поляков на восстание, а затем не поддержать его, был абсолютный сталинский смысл. Вплоть до последнего момента советская пропаганда призывала к восстанию в Варшаве, обещая советскую помощь. Восстание состоялось, а помощь не пришла» (с. 398).

Это ложь и одновременно бессмыслица. Во-первых, нет никаких доказательств в подтверждение слов Снайдера. Во-вторых, все, кто принял бы во внимание такой призыв от Советов, конечно, согласовали бы его с тем, как наступала Красная армия. В-третьих, последний человек на земле, к мнению которого прислушивалось командование Армии крайовой, — это, несомненно, Сталин!

«Пока Красная армия медлила на востоке от Вислы с начала августа 1944 года до середины января 1945 года, немцы убивали евреев на западе от Вислы. В течение тех пяти месяцев Красная армия находилась менее чем в ста километрах от Лодзи — города с самым большим к тому времени еврейским населением, оставшимся в оккупированной Польше, и менее чем в ста километрах от Аушвица, где польских и европейских евреев все еще уничтожали в газовых камерах. Остановка Красной армии на Висле обрекла на смерть не только польских борцов и гражданское население Варшавы, но и евреев Лодзи» (с. 403).

Но Снайдер сам ранее утверждал: Красная армия не «медлила», ее «остановил неожиданно сильный отпор немцев»! Не ее промедление «обрекло на смерть не только польских борцов», а отказ командующих Армии крайовой согласовать восстание с Красной армией обрек на смерть 150–200 тысяч польских граждан.

Если бы Армия крайова согласовывала бы свои действия с Красной армией, тогда, возможно, им удалось бы предотвратить подрыв нацистами мостов через Вислу, что значительно облегчило бы продвижение Красной армии с восточного берега к Варшаве. Отказ командующих Армии крайовой сотрудничать с Красной армией неизбежно привел к смерти двухсот тысяч жителей Варшавы, разрушению б0льшей части города и гибели евреев Лодзи!

Особенно некрасиво со стороны Снайдера обвинять Красную армию в умерщвлении нацистами евреев, поскольку Красная армия освободила больше евреев и больше концентрационных лагерей и лагерей смерти, чем все другие союзные ей армии.

Снайдер заявляет:

«Когда советские солдаты, наконец, перешли через Вислу и вошли 19 января 1945 года в разрушенную Варшаву, очень немногие здания сохранились. Варшавский концлагерь, однако, все еще стоял. Советский НКВД забрал его помещения и использовал для подобной цели: здесь в 1945 году, так же, как это делали немцы в 1944 году, допрашивали и расстреливали солдат Армии крайовой^[294]» (с. 404).

Здесь полезно проследить цепочку свидетельств: то, что Снайдер, конечно, не потрудился сделать. Источник Снайдера, Копка (p. 51), просто упоминает факт, что НКВД и польские коммунистические силы безопасности заняли помещения бывшего концлагеря «Варшава». На с. 116 Копка утверждает:

«Сохранились разрозненные сообщения о казнях в этом лагере, такие как это: “В Варшаве, на улице Генся НКВД регулярно производится ликвидация членов А[рмии]К[райовой]”2».

В заключение: таково единственное свидетельство о том, что НКВД расстреливал солдат Армии крайовой в той тюрьме, — «упоминание» весьма загадочного свойства. Не приведено никаких имен жертв Армии крайовой. Кроме того, если солдаты Армии крайовой могли быть расстреляны и там опознаны, встал бы вопрос, почему они расстреляны: каковы выдвинутые против них обвинения, состоялся ли суд. В конце концов, подпольная Армия крайова вела войну с коммунистическими формированиями, убивая евреев и коммунистов спустя долгое время после окончания войны.

Если бы обвинение в «систематических казнях» выдвигалось против британцев, французов или американцев, то непременно началось бы тщательное изучение доказательств, прежде чем появились какие-нибудь выводы. Как признает Калбарчик, доказательства «весьма загадочны». Перед нами своеобразный «красный флажок» — предупреждение читателям: «Мы не знаем, достоверно ли содержание этого документа!»