Снайдер часто ссылается на работы Юрия Шаповала. Последний принадлежит к ведущим украинским историкам из националистического и антикоммунистического лагеря. Но доверять Шаповалу в точности цитирования источников нельзя. Вот один из примеров из самого начала статьи «Ложь и замалчивание», которую Снайдер цитирует в своей книге:

«Чуев описал эти встречи в книжке “Сто сорок бесед с Вячеславом Молотовым”, где можно прочесть следующее:

— В писательской среде говорят о том, что голод 1933 года был специально организован Сталиным и всем вашим руководством.

— Это говорят враги коммунизма!

— Но ведь чуть ли не 12 миллионов погибло от голода в 1933-м.

— Я считаю, эти факты не доказаны, — утверждает Молотов.

— Не доказаны?..

— Нет, нет, ни в коем случае. Мне приходилось в эти годы ездить на хлебозаготовки. Так что я не мог пройти мимо таких вещей. Не мог. Я тогда побывал на Украине два раза на хлебозаготовках, в Сычево, на Урале был, в Сибири — как же, я ничего не видел, что ли? Абсурд! Нет, это абсурд».

Вот что на самом деле написано в этой книге:

— В писательской среде говорят о том, что голод 1933 года был специально организован Сталиным и всем вашим руководством.

— Это говорят враги коммунизма! Это враги коммунизма. Не вполне сознательные люди. Не вполне сознательные.

Нет, тут уж руки не должны, поджилки не должны дрожать, а у кого задрожат — берегись! Зашибем! Вот дело в чем. Вот в этом дело. А у вас все — давай готовенькое! Вы как дети. Подавляющее большинство теперешних коммунистов пришли на готовое, и только давай все, чтоб у нас хорошо было все, вот это главное. А это не главное.

Найдутся люди, которые займутся этим. Найдутся такие люди. Борьба с мещанским наследием должна быть беспощадной. Не улучшается жизнь — это не социализм, но даже если жизнь народа улучшается из года в год в течение определенного периода, но не укрепляются основы социализма, неизбежно придем к краху.

— Но ведь чуть ли не двенадцать миллионов погибло от голода в 1933-м.

— Я считаю, эти факты не доказаны, — утверждает Молотов.

— Не доказаны?..

— Нет, нет, ни в коем случае. Мне приходилось в эти годы ездить на хлебозаготовки. Так что я не мог пройти мимо таких вещей. Не мог. Я тогда побывал на Украине два раза на хлебозаготовках, в Сычево, на Урале был, в Сибири — как же, я ничего не видел, что ли? Абсурд! Нет, это абсурд. На Волге мне не пришлось быть. Там, возможно, было хуже. Конечно, посылали меня туда, где можно хлеб заготовить.

Нет, это преувеличение, но такие факты, конечно, в некоторых местах были. Тяжкий был год»^[62].

Необходимо отметить некоторые детали:

• Молотов не отрицает факт голода. Но он не соглашается с утверждением, что «12 млн человек погибло от голода в 1933 году»;

• Шаповал выкинул два последних предложения Молотова: «Нет, это преувеличение, но такие факты, конечно, в некоторых местах были. Тяжкий был год»;

• Шаповал цитирует Молотова, пытаясь «доказать», что он «лгал и замалчивал» свирепствующий голод. На самом деле Молотов знал и говорил о нем в 1932 году. Кроме того, он не замалчивал голод. Наоборот, это Шаповал замалчивает слова и поступки Молотова, связанные с голодом!

• Молотов не «лгал». Он правильно сказал: (а) оценка числа умерших от голода в 1933 году в 12 млн — явное, притом абсурдное и грубое, преувеличение; (б) история о чудовищных масштабах голода действительно распространялась «врагами коммунизма» — в частности, украинскими националистами, сотрудничавшими с нацистами в годы войны. По окончании войны националисты и сконструировали лживую историю о «голодоморе»^[63].

Утверждения Шаповала ничуть не более достоверны, чем доводы Снайдера. Каждый приводимый Шаповалом факт подлежит обязательной проверке. С научноисторической точки зрения его работы бесполезны, что, впрочем, в той же мере относится и к Снайдеру.

Снайдер говорит о Гарете Джоунсе как об одном из «очень немногих», кому удалось «сделать записи» о голоде. Снайдер утверждает, что Джоунс сел на поезд из Москвы в Харьков, «сошел на первой попавшейся маленькой станции и прошелся по селу с рюкзаком, полным провианта» (с. 75). Ему удалось «увидеть голод колоссальных размеров». Снайдер делает вывод о путешествии Джоунса:

«Однажды, когда он поделился своими продуктами, маленькая девочка воскликнула: “Теперь, когда я съела такие чудесные вещи, я могу умереть счастливой”»^[64] (с. 75).

Если верить информации, взятой с интернет-сайта Гарета Джоунса, его единственная статья в «New York evening post» датируется 29 марта 1933 года. Но пересказанной Снайдером истории там нет. Зато в статье, опубликованной в лондонской газете «Daily express» от 6 апреля 1933 года, Джоунс писал:

«Когда я поделился белым хлебом с маслом и сыром с одной из крестьянок, она сказала: “Теперь, когда я съела такие чудесные вещи, я могу умереть счастливой”»^[65].

Не «маленькая девочка», а взрослая крестьянка! Может, Снайдер решил, что если вложить те же слова в уста «маленькой девочки», история станет трогательнее? Или, может, Снайдер не удосужился прочитать статью вообще? В любом случае, перед нами очередная ложь.

Снайдер пишет:

«Рафал Лемкин, юрист-международник, который первым использовал термин “геноцид”, называл произошедшее на Украине “классическим примером советского геноцида”» (с. 83).

Стоит заметить: Конвенция ООН о геноциде отвергла концепцию Лемкина. Попытки же Лемкина так перекроить последнюю, чтобы ее действие распространялось на СССР, отвергнуты повсеместно^[66]. Спрашивается: зачем тогда Снайдер упомянул здесь Лемкина вместе с его давно дискредитированной попыткой пересмотреть концепцию геноцида, ради включения в нее СССР? По словам Вайс-Вендта, рвения Лемкина получили поддержку только в одном месте — у эмигрантов из Восточной Европы, придерживавшихся правых взглядов:

«Тогда как Лемкин и его идеи не нашли особой поддержки в правительственных учреждениях, этнические общины Восточной Европы стали его вернейшими союзниками»^[67].

Лемкин плотно подключился к деятельности правых антикоммунистических групп:

«Лемкин активно участвовал в работе эмигрантских организаций: он посещал их заседания, участвовал в их лоббистских кампаниях и даже редактировал их официальные заявления. Например, 20 декабря 1954 года “Ассамблея порабощенных европейских наций” приняла резолюцию, в которой была такая фраза: ’’Марионеточные коммунистические правительства подавили все свободы и все права человека”. Лемкин дополнил ее: “Прибегая к помощи геноцида, они угрожают нашей цивилизации и ослабляют силы свободного мира”. В рамках запланированного трехтомника “История геноцида” Лемкин намеревался написать главу о советских репрессиях в Венгрии. Текст главы был взят из доклада ООН о советском вторжении в эту страну»^[68].

Вайс-Вендт приходит к выводу, что термин «геноцид» стал еще одним выражением ярого антикоммунизма Лемкина — проще говоря, ругательством:

«Лемкин прямо заявил, что “советский геноцид” для него был просто выгоден: “Геноцид — это концепция, которая несет в себе высокоморальное осуждение, направленное против Советского Союза в нашей холодной войне с ним”».

Снайдер должен был знать этот критический разбор взглядов Лемкина, но скрыл его от читателей.