Здесь Снайдер опирается на единственный источник — статью Шаповала, которая уже несколько лет «ждет» своей публикации в журнале «Harvard Ukrainian Studies»[48]. Очевидно, статья попала в редакцию во время конференции в Гарвардском институте Украины 17–18 ноября 2008 года[49]. В итоге ее опубликовали (в 2013 году) в переводе на английский в сборнике, посвященном конференции 2008 года[50]. Несмотря на уверения Снайдера, Шаповал ничего не пишет ни о запугивании украинских партийных чиновников, ни об их преследовании как «предателей государства». Как будет показано далее, у лживых утверждений Шаповала довольно длинная история.

По утверждению Снайдера, Балицкий сообщал о раскрытии украинской военной организации и подпольных польских группировок:

«В январе 1933 года он докладывал о разоблачении более тысячи нелегальных организаций, а в феврале — о планах польских и украинских националистов свергнуть советский строй на Украине»[51] (с. 71).

Р.У Дэвис и С. Уткрофт цитируют часть решения Политбюро от 14 декабря 1932 года, где, в частности, говорится:

«Контрреволюционные элементы — кулаки, бывшие офицеры, петлюровцы, сторонники Кубанской рады и пр. сумели проникнуть в колхозы <…>, в сельсоветы, земорганы, кооперацию и пытаются направить работу этих организаций против интересов пролетарского государства и политики партии, пытаются организовать контрреволюционное движение, саботаж хлебозаготовок, саботаж сева.» (с. 200).

Марочко упоминает доклад Балицкого от 20 декабря 1932 года о польских и украинских националистах следующим образом:

«В. Балицкий [доложил] об аресте 27 тыс. человек по делам о хлебозаготовках, о приговоре к расстрелу 108, об обнаружении 7 тыс. ям и “черных амбаров” и извлечении из них 700 тыс. пудов [т. е. 11,47 млн т] хлеба, о разоблачении крупных повстанческих групп польского происхождения, организованных правительством УНР [Украинской национальной рады, антикоммунистической националистической украинской партии, основанной во времена гражданской войны]».

В других документах Балицкий упоминает об аресте по различным обвинениям 38 тыс. сельских жителей и о борьбе с украинским националистическим повстанчеством. Но Снайдер даже не ссылается на эти документы[52].

Заключение. В отрывках, процитированных Снайдером, нет ничего о докладах Балицкого, подготовленных им в январе или феврале 1933 года. Снайдер не дает ссылку на эти доклады, так что можно сделать вывод, что сам он их вообще не видел.

Заявление Снайдера о преследовании всех, «кто не выполнял своих обязанностей по реквизиции» как «предателей государства», ничем не обосновано. Снайдер ссылается на неопубликованную статью Шаповала, но та, как очевидно, не содержит ничего подобного. Но если, положим, Балицкий и говорил что-то похожее, его слова доказывают не справедливость утверждений о «запланированном голоде», а показывают усилия государства, стремящегося получить зерно для распределения его среди максимально возможного числа голодающих людей.

В пятом пункте Снайдер заявляет следующее:

• 21 декабря 1932 года Сталин и Каганович утвердили план годовых хлебозаготовок для Украинской ССР;

• Каганович приехал 20 декабря и обязал Политбюро КП(б)У утвердить и выполнить план заготовок;

• «это был смертный приговор приблизительно 3 млн человек».

Далее Снайдер приходит к выводу:

«Простая отсрочка хлебозаготовки на три месяца не повредила бы советской экономике, но сохранила бы жизни большинства из тех 3 млн. Но Сталин и Каганович настаивали на прямо противоположном. Государство будет драться “ожесточенно”, как выразился Каганович, чтобы выполнить план» (с. 72).

Ни одно из положений процитированного фрагмента не подтверждается источниками, на которые ссылается Снайдер.

• Вместо полноценной цитаты Снайдер приводит одноединственное закавыченное слово «ожесточенно», но у Дэвиса и Уиткрофта оно отсутствует, как нет упоминания и о Кагановиче.

• Васильев: вопрос о «заседании 20 декабря» фактически обсуждается на с. 54, а не с. 55. Васильев достаточно честен, чтобы заметить:

«Выступающие были убеждены в том, что хлеб спрятан крестьянами в “черных” кладовых или зарыт в ямах».

Как будет показано далее, крестьяне действительно прятали зерно в ямах и других укромных местах.

В статье Грациози нет с. 9. Снайдер, возможно, имел в виду отрывок на девятой странице статьи (т. е. на с. 105):

«В ночь с 20 декабря по настоянию Кагановича украинское Политбюро взяло на себя обязательство о новых размерах хлебозаготовок. Девять дней спустя оно объявило, что условием выполнения плана станет конфискация запасов посевного зерна»[53].

Теперь заглянем в ссылки самого Грациози.

В сборнике «Трагедия советской деревни» (т. 3, с. 603) опубликовано письмо Кагановича Сталину от 22 декабря 1932 года по поводу заседания Политбюро ЦК КП(б)У о мерах по увеличению сбора зерна[54]. А на с. 611 того же сборника — ранее обсуждавшийся документ из сборника «Голод 1932–1933 років на Україні». Там он опубликован под номером 129[55]. Текст же его гласит:

«До сих пор еще районные работники не поняли, что первоочередность хлебозаготовок в колхозах, не выполняющих своих обязательств перед государством, означает, что все имеющееся наличное зерно в этих колхозах, в том числе и так называемые семенные фонды, должно быть в первую очередь сдано в план хлебозаготовок.

Именно поэтому ЦК ВКП(б) отменил решение ЦК КП(б)У от 18 ноября о невывозе семенных фондов как решение, ослабляющее наши позиции в борьбе за хлеб.

ЦК КП(б)У предлагает в отношении колхозов, не выполнивших план хлебозаготовок, немедленно, на протяжении 5–6 дней, вывезти все наличные фонды, в том числе так называемые семенные, на выполнение плана хлебозаготовок.

ЦК обязывает немедленно мобилизовать для этого все перевозочные средства, живую тягловую силу, автотранспорт и трактора. В однодневный срок дать твердый ежедневный наряд на поставку необходимого количества лошадей, в том числе и единоличниками.

Всякую задержку в вывозе этих фондов ЦК будет рассматривать как саботаж хлебозаготовок со стороны районного руководства и примет соответствующие меры» (Выделено мной. — Г.Ф.).

Грациози откровенно искажает смысл документа. Напомним, что он писал:

«Девять дней спустя оно объявило, что условием выполнения плана станет конфискация запасов посевного зерна».

Документ ничего не сообщает о каких-либо «условиях выполнения плана» и строго ограничивает изъятие семенного зерна колхозами, не выполнившими своих обязательств перед государством, на что и указывают выделенные выше отрывки.

Вопрос, кажется, выглядит следующим образом. Некоторые колхозы объявляли, что не имеют больше никакого зерна, кроме посевного. Партия им не поверила. Если бы она удовлетворилась такими заявлениями, еще большее количество колхозов повторили бы то же самое, чтобы избежать изъятий зерна, и тогда хлебозаготовки провалились бы. Что привело бы к голоду в городах и населенных пунктах, жители которых не могли сами выращивать хлеб. Таким образом, оправдание «у нас осталось только семенное зерно» не принималось.

Обратим внимание: Грациози лгал, утверждая, что все семенное зерно подлежало изъятию. Документ, который сам Грациози указывает в ссылках, четко говорит, что посевной материал следует изымать только у тех колхозов, которые не выполнили плана хлебозаготовок.

Кушнир, другой источник Снайдера, просто описывает некоторые события и решения с конца ноября до конца декабря 1934 года: