Уже после втягивания второй дорожки я начинаю чувствовать, как слегка щиплет ноздри и как комки порошка попадают в горло, а тело начинает дрожать. Жадно донюхиваю оставшееся, проходя, как пылесос, по всем уголкам экрана телефона, чтобы ничего не упустить. Убираю все оборудование и остатки вещества в карманы, проталкиваю пальцем остатки вещества в ноздри, а потом сильно шмыгаю, втягивая в себя вещество.

Смотрю в зеркало на свои зрачки, которые теперь похожи на два гигантских астероида, летящих к Земле с бешеной скоростью и грозящих ее уничтожить.

Началось.

Я медленно выхожу из туалета и закрываю за собой дверь. По дороге к своему столику я встречаюсь взглядом со стоящим возле входа в бар администратором и заговорщически улыбаюсь ему.

– Да здравствует король! – мысленно произношу я.

Сажусь за свой столик.

Каждая клетка моего организма начинает чувствовать свою глубинную связь с материей, из которой состоит все окружающее меня.

Я чувствую себя космонавтом, летящим к далёким звёздам, чтобы постигнуть тайны мироздания.

Голос в голове сладко шепчет, что все мои проблемы несущественны, что их можно решить в мгновение ока и что для меня нет ничего невозможного. Я чувствую себя Вишну, которому для того, чтобы обойти всю землю, понадобилось всего три шага.

Тысячи и тысячи новых деталей и оттенков в казавшихся такими привычными и будничными предметах, лицах людей, будоражат мое воображение и вызывают ощущение безграничной и невыразимой радости.

Я явственно ощущаю, что никаких барьеров больше не существует, и, непроизвольно вращая ладонями, подхожу к той самой девушке и завожу разговор.

Хотя из того, что я узнал о ней за первые пять минут разговора, совершенно не следует её увлечение философией Сенеки и полетами в иные галактики, следующие сорок минут она оживлённо слушает мои возбужденные тирады на этот счёт.

Все происходило, как в "Областях тьмы": книги, музейные буклеты, статьи, какие-то документальные фильмы возникали в моем мозгу, перемешиваясь затем в шипучий коктейль полезной информации, излагаемой так завораживающе красноречиво, что этому позавидовали бы и Демосфен с Цицероном.

Весь рой моих страхов больше не гудел угрожающе у меня в голове. Вместо этого пчелы своим добродушным жужжанием, казалось, подражали мягким и мелодичным симфониям Вагнера.

Под эту симфонию вассал Короля в белом вывел из бара новоприобретённую пассию и они вместе направились к нему домой.

Когда девушка ушла, вассал Короля в белом долго не мог уснуть, испытывая необъяснимую тревогу и страх, а когда сон все же одолел его, то сон этот был некрепким и прерывистым.

Проснувшись утром в своей квартире, вассал удивился тому, каким разительным переменам подверглась его квартира за прошедший день.

Во всем былом многообразии цветов он не мог больше различить ничего, кроме серого цвета и его оттенков.

Выглянув в окно, он осознал, что все цвета, кроме серого, исчезли и из окружающего мира.

Если накануне он чувствовал себя пилотом корабля, летящего к далёким звездам, то теперь он чувствовал себя брошенным своими товарищами на удаленном от Земли на тысячи световых лет крошечном астероиде, без запасов еды, воды, кислорода и без малейшего шанса на спасение.

Радость полностью ушла из жизни вассала вслед за уходом Белого короля, будто высосанная дементорами.

В полнейшей апатии и чувстве нарастающей тревоги прошло несколько часов. Даты, события и люди путались у меня в голове, я ни на чём не мог сфокусироваться и это вызывало у меня чувство раздражения и страха.

Пообещав себе больше никогда не приближаться ко двору Короля в белом, я проверил, плотно ли закрыт пакет с его временным пристанищем, чтобы – не дай бог – не просыпалась хотя бы небольшая частица вещества, и аккуратно убрал пакет в ящик с письменными принадлежностями, после чего устало сел в кресло.

В этот самый момент перед моим воображением возник Король в белом.

– Ты – мой слуга – сказал он высокомерно. Ты ещё лелеешь надежду освободиться от моей власти, но с тех самых пор, как ты присягнул мне однажды, отказавшись от звания свободного человека ради обещанных мной удовольствий, дороги назад нет, и ты это знаешь, – добавил он, зловеще улыбаясь. Время от времени за твою службу я буду поощрять тебя жалкими побрякушками, но истинных богатств жизни ты уже никогда не увидишь. Я сотру твою память, и ты не вспомнишь тех удовольствий, которые испытывал, будучи свободным человеком, забудешь своих друзей и родных. Ты вообще перестанешь быть человеком, потому что человек – слишком сложное существо для слепого и беспрекословного служения. И, несмотря на то, что я все это с тобой сделаю, ты будешь со мной до конца и будешь чествовать меня.

Да здравствует король!

Когда я только начинал употреблять наркотик, я уже знал немало историй людей, личность и здоровье которых он стёр в пыль: люди теряли все интересы, кроме употребления, занимали деньги на вещество, женщины отдавались любому, кто был готов разложить перед ним россыпь сверкающих кристаллов, а мужчины за дозу отдавали своих женщин другим мужчинам.  «Я не из таких» – говорил я себе, «я не оскотинюсь», «у меня есть чувство меры».

Выработанная система, предполагающая ограничение периодичности и количества употребляемого вещества, позволяла чувствовать превосходство над большинством наркоманов и сохранять иллюзию контроля над происходящим.

Для наркомана вообще очень важно ощущать, что он меньше зависит от вещества, чем его друзья, знакомые или просто некие абстрактные наркоманы. «Вот этот мой знакомый, он вообще ужасно зависим, а я не такой» – говорил я, сам в это верил, и от радости, что я не очень-то и зависим, шёл и нюхал. Мои друзья и знакомые делали точно так же. Так наркоманы купируют чувство вины перед собой за порчу своей жизни и одновременно пытаются показать другим, что порча эта под контролем или, во всяком случае, не так уж и велика.

Нарушая систему, я вел себя как тот ребёнок из церковной школы, которому внушали, что в случае ослушания небо немедленно упадёт ему на голову. Каждый раз после нарушения я ждал немедленных последствий в виде инфаркта, инсульта или неумолимой тяги к суициду, но их не было, и со временем я так обнаглел, что стал нюхать каждую неделю, бывало и чаще, двухдневные марафоны11 уже вошли в привычку, дозировки росли.

Когда летом система пошла прахом, я убеждал себя, что в данный момент я нахожусь в так называемом «розовом периоде», когда употребление дарит только положительные эмоции, а когда этот период закончится, то я сразу прекращу употреблять прежде, чем наркотик причинит мне существенный вред. Подобным образом карточный шулер искренне верит в то, что он сумеет исчезнуть из поля зрения службы безопасности казино именно в тот момент, когда она будет близка к его поимке, и он при этом успеет сорвать максимальный куш.

В тот летний период употребление наркотика казалось каким-то божественным откровением, чит-кодом на бесконечное удовольствие, который от меня так долго и незаслуженно скрывали. Я радовался наркотику как те недальновидные персонажи, что берут микрозаймы, в момент получения радуются деньгам и совершенно не думают о том, смогут ли они вернуть долг и о том, что плата совершенно несоразмерна.

Удивительно, но ещё в начале лета я написал рассказ на тему употребления вещества – "Король в белом" (в данной книге приведён в виде 8 главы), в котором я предрекал себе полное порабощение личности наркотиком в случае продолжения его употребления, но это никак не остановило меня в тот период и не помогло избежать более поздних событий.

Коварная суть зависимости от вещества заключается в том, что больной зачастую полностью осведомлён о разрушительных последствиях употребления наркотика, стремительности и неизбежности этих последствий, но он не имеет практически никакой возможности остановиться.