— Я понятия не имел, что она там, — сказал Мандэй.

— Они держали это в тайне. Я ни разу не вышла на улицу. Я уверена, что Ит-тян и Джон думали, будто я ужасно упряма. Но вчера я так волновалась за этого ребёнка, что не могла найти себе места. Я решила прийти сюда и обнаружила, что кукла снова стала прежней. Я была так счастлива! — сказала Кину-сан, обнимая Сандэя.

— Я много раз собирался починить куклу, но из-за своего упрямства так этого и не сделал, — сказал Мандэй. — Однако Сандэй ещё более упрям, чем я. Он носил эту маску три недели подряд. Я и ругал его, и убеждал по-хорошему, но всё было напрасно. Тогда я подумал, что если перестану обращать на это внимание, то рано или поздно мальчик сам снимет маску, но увы… — Мандэй разочарованно посмотрел на Сандэя.

— Ничего не поделаешь, он сын упрямых родителей. Но отныне мы никогда не будем ссориться из-за таких пустяков, верно?

Сандэй кивнул матери, а потом посмотрел на девочку.

— Спасибо, Лина! Ты помогла маме вернуться.

Лина впервые внимательно рассмотрела лицо Сандэя. У него были такие же большие тёмные глаза, как у Кину-сан. Если бы мальчик не носил маску, Лина сразу бы поняла, что Кину-сан — его мать. «Так вот почему Кину-сан всегда глядела из окна на улицу: она хотела увидеть Сандэя», — догадалась девочка.

Вернувшись в усадьбу Пикотто, Лина сердито спросила Ит-тяна и Джона, почему они не рассказали ей правду о Кину-сан. Те ответили хором:

— Потому что бабушка Пикотто приказала нам молчать.

Слово бабушки Пикотто было в усадьбе законом.

В тот вечер за ужином все выпили вина в честь воссоединения семьи Мандэя. Поскольку бабушка Пикотто не возражала, Лина тоже выпила немного вина.

Когда ужин закончился, Лину позвали в комнату бабушки Пикотто.

— Вот билет на завтрашний шестичасовой поезд. Сегодня вечером собери свои вещи. Тебе придётся выйти рано утром, иначе опоздаешь, — сказала резким голосом старушка.

Лина была потрясена этим неожиданным заявлением.

— Я что, завтра еду домой?

— Да.

— Но до конца летних каникул ещё целая неделя!

— В Туманной Долине для тебя больше нет никакой работы. Мы не можем позволить, чтобы ты жила здесь просто так, — строго ответила бабушка Пикотто.

Лина лихорадочно перебирала в голове места, где она могла бы работать, и вдруг поняла, что теперь некому выполнять работу Кину-сан. Девочка уже собиралась сказать об этом, но старушка заговорила первой:

— Ах да, чуть не забыла… Пожалуйста, перед уходом оставь здесь свой зонтик.

— Зонтик?

— Именно. Ведь он привёл тебя сюда, не так ли? Тот, что с головой клоуна на ручке.

— Он привёл меня сюда? Зонтик? — повторила Лина за бабушкой Пикотто, не понимая смысла сказанного.

— Ты получила его полгода назад, верно? На самом деле он принадлежит мне.

Видя, что Лина всё ещё с недоумением смотрит на неё, бабушка Пикотто раздражённо воскликнула:

— Твой отец в детстве тоже был туповат и доставлял мне массу хлопот, но ты определённо хуже!

— Значит, мой отец всё-таки был здесь?

— Конечно. Его тоже привёл сюда зонтик. Этот мальчишка подавал большие надежды, поэтому я оставила ему зонтик на три года.

— Но почему?.. — спросила Лина.

— Я знала твоего дедушку. Он был прекрасным человеком.

Бабушка Пикотто задумчиво уставилась вдаль. Очнувшись от воспоминаний, она пожелала Лине спокойной ночи, хотя девочка явно собиралась спросить о чём-то ещё, вытолкнула её из комнаты и захлопнула за собой дверь.

От всего услышанного у Лины кружилась голова. Девочка подумала, уж не опьянела ли она от вина. У неё не хватило смелости попросить разрешения остаться. Если бабушка Пикотто велела ей отправляться домой, значит, нужно было отправляться домой.

Лина сообщила Ит-тяну и Джону, что завтра уезжает. Оба ужасно расстроились, и девочке захотелось их как-то подбодрить.

— В следующем году я приеду опять, — пообещала Лина, хотя вовсе не была в этом уверена.

— Значит, в следующем году мы опять увидимся, верно? — спросили Ит-тян и Джон.

— Да, конечно, — сказала девочка, и все трое кивнули, чтобы успокоить друг друга.

Пока Лина собирала в комнате свой багаж, она тщательно обдумывала всё, что ей рассказала бабушка Пикотто.

Этот зонтик прислал Лине полгода назад знакомый отца. Глядя с тоской на зонтик, отец не раз говорил ей, чтобы она ни в коем случае его не теряла. Девочка припомнила, как по пути сюда обронила зонтик и благодаря этому отыскала вход в Туманную Долину. А когда зонтик унесло ветром, она смогла найти дорогу в усадьбу Пикотто. Лина думала, что никто не пришёл её встречать, но она ошибалась: за ней пришёл зонтик. Полгода назад… Её отец прекрасно знал, что это за город, поэтому он так настаивал на поездке сюда.

Лина не помнила, каким человеком был её дедушка. Он умер, когда девочка только начала осознавать окружающий мир. Лина решила, что когда вернётся домой, то попросит отца рассказать ей о дедушке.

* * *

Когда на следующее утро, в пять часов, Лина спустилась со своей дорожной сумкой вниз, бабушка Пикотто вручила ей большой пакет.

— Здесь подарки от всех жителей Туманной Долины. Они хотели с тобой попрощаться, но я их отговорила, так как ещё слишком рано, — сказала старушка.

Лина хотела увидеть напоследок всех своих друзей с Улицы Сумасшедших, чтобы подольше сохранить в памяти их образы. Однако она простилась только с Джентльменом, Джоном и Ит-тяном. Ит-тян часто моргал, потом закричал: «Ах, печки!» — и бросился наверх. Джон всё время подносил к глазам фартук. Затем он воскликнул: «У меня на плите суп!» — и поспешил на кухню.

В конце концов, Лину остались провожать только Джентльмен и бабушка Пикотто.

Лина сказала старушке:

— Большое спасибо за всё! Я прекрасно провела время. Надеюсь, мы снова увидимся в следующем году.

— Кто сказал, что ты можешь приехать в следующем году? — спросила бабушка Пикотто, воспользовавшись последней возможностью уколоть девочку.

Лина уже открыла рот, чтобы попросить у бабушки Пикотто разрешение приехать на будущий год, но промолчала, припомнив вдруг слова старушки, сказанные накануне. Ведь бабушка Пикотто велела вернуть зонтик. Это означало, что Лину больше не пригласят на Улицу Сумасшедших. Однако её отцу оставляли зонтик на три года…

— Прощай, — сказала бабушка Пикотто.

Было туманно, как в тот раз, когда Лина впервые оказалась в этих краях. При мысли о том, что она больше никогда не вернётся на Улицу Сумасшедших, её сердце наполнилось печалью. Девочка шагала, не замечая ни времени, ни расстояния, и вдруг очутилась у входа в Туманную Долину, где в тот памятный день ветром унесло зонтик. Лина в изнеможении опустилась на землю. Где могут быть эти шесть чудесных домов? Она вгляделась в ряды гималайских кедров, сквозь которые когда-то пролетел зонтик, но ничего не увидела. Как и тогда, вокруг стоял лишь густой лес.

В голове у Лины роем пронеслись воспоминания о её жизни на Улице Сумасшедших. Там она полюбила цвет заходящего солнца. Глядя, как дневное светило опускается к горизонту, девочка подумала, что закаты, которые она видела на Улице Сумасшедших, были намного красивее. Затем у неё вырвался крик удивления.

— Как, уже закат? Но ведь я думала, что вышла из усадьбы Пикотто ранним утром! — воскликнула она.

Успокоившись, Лина огляделась вокруг. Монотонно стрекотали вечерние цикады. Заходящее солнце окрасило небо на западе в ярко-красный цвет. Близились сумерки.

«А существовал ли на самом деле волшебный город?» — задумалась Лина. Что, если она пришла сюда только сегодня утром, задремала и все эти дни в усадьбе Пикотто ей лишь приснились? А в реальности прошло всего несколько часов…

Но у ног Лины стоял большой пакет, наполненный прощальными подарками. Не оставалось никаких сомнений в том, что она действительно побывала на Улице Сумасшедших.