— Да, ту, что нравится больше всего.

Лина взглянула на «Незнайку», но выбрала другую книгу.

— Ты уверена? — с сомнением спросила Наата.

— Да, спасибо, Наата, — сказала Лина.

С книгой в руках она отправилась в магазин Томаса.

— Разрешите? — спросила Лина. Голос её почему-то стал громче, стоило ей туда войти. Внезапно, словно из ниоткуда, появился Томас. Лина сказала:

— Пожалуйста, передайте это Бакамэ в награду за то, что он спел для меня замечательную песню.

Она сунула ему в руки книгу «Робинзон Крузо» и тут же выбежала из магазина. Лина почувствовала облегчение, словно избавилась от тяжкой ноши. Она была счастлива. Теперь Бакамэ и Наате больше не придётся ссориться из-за этой книги.

Увидев Лину, бабушка Пикотто воскликнула:

— Что с тобой, дитя? Ты выглядишь так, словно вот-вот лопнешь от смеха. Ты так счастлива, что твоя работа в магазине Нааты закончилась?

— Конечно, нет! — обидевшись, возразила Лина.

— Послезавтра ты начнёшь работать в магазине Сикки, — сказала бабушка Пикотто, словно хотела, чтобы последнее слово непременно осталось за ней.

В воскресенье утром, сделав домашнее задание, Лина отправилась в комнату Ит-тяна. Тот поставил на плиту кастрюлю и, вооружившись черпаком с длинной ручкой, яростно помешивал в ней какое-то густое варево. На лбу и под носом у него выступили блестящие капельки пота.

— Ой, как душно! Я уверена, что здесь такая же жара, как на экваторе, — сказала Лина, пробираясь сквозь полосу препятствий в виде больших бутылок и груды книг к самому прохладному месту, у окна.

— Ты права. Наверное, я просто привык к жаре и потому переношу её легче, чем ты. Впрочем, я потею. О… кстати, поищи, пожалуйста, мой носовой платок. Я не могу сейчас оторваться от работы, а моё лицо всё в поту.

Лина взглянула на лицо Ит-тяна и стала шарить вокруг в поисках носового платка.

— Однажды ты сказал, что твоя работа — поддерживать огонь в печах… Это правда? — спросила она.

— Да. Так я отрабатываю своё жильё и еду.

— Даже в разгар лета? — спросила Лина, протягивая Ит-тяну носовой платок, который отыскался между плоскогубцами и лампой.

— Лина, попав на Улицу Сумасшедших, ты не думала о том, что это странно, когда цветы разных сезонов цветут одновременно?

— Да, я об этом думала, — кивнула Лина.

— Это моё изобретение. Я топлю четыре печи, каждую для своего сезона. Вот это — весна, это — лето, — сказал Ит-тян, по очереди указывая на четыре пузатых печки.

Лина с сомнением оглядела сверкающие румяные печи и спросила:

— Ты серьёзно? Эти штуки могут заставить цвести цветы разных сезонов?

Ит-тян впервые перестал помешивать в кастрюле, повернулся к Лине и сердито сказал:

— Я изобретатель, и между прочим, один из лучших. Разумеется, я могу заставить цветы цвести, если захочу.

Лина пожалела о том, что усомнилась в словах такого милого человека, как Ит-тян.

— Прости.

— Всё в порядке. Вряд ли стоит ожидать, что ты мне поверишь. — Грустно улыбнувшись, Ит-тян снова принялся помешивать содержимое кастрюли. — Я люблю, когда цветы расцветают по очереди, каждый в свой сезон. Но бабушка Пикотто недовольна, если не видит, как за окном гостиной цветёт сирень, как на западной стороне дома, где она любит гулять, не расцветают азалии, а нарциссы не расстилаются в саду, словно жёлтый ковёр. И ещё она говорит, что в цветочных горшках вокруг дома никогда не должны переводиться розы… Работа — вовсе не забава, а тяжёлый труд. Теперь ты это поняла, поработав в магазине Нааты, — тихо добавил Ит-тян и замолчал, глядя в кастрюлю.

Днём Лина отправилась к Джону учиться делать бутерброды. Джон стал ворчать, что Лина проводит в комнате Ит-тяна слишком много времени.

— Что скажешь? Каким бы великим изобретателем Ит-тян ни был, он не сможет научить тебя делать такие бутерброды, как я, не так ли? — сказал Джон, с удовольствием пробуя приготовленный Линой бутерброд.

* * *

В понедельник шёл дождь, но Лина раскрыла зонтик с клоуном и словно прогнала печаль. Она весело вошла в магазин, соседний с магазином Нааты.

— Доброе утро! Я — Лина из усадьбы Пикотто.

Появился маленький пожилой человек.

— Меня зовут Сикка. Пожалуйста, вытри пыль с товаров в магазине. Когда закончишь, можешь идти домой, — сказал он слабым голосом и скрылся в соседней комнате.

У Лины мгновенно испортилось настроение. Она тихо ответила: «Да», взяла тряпку и стала протирать товары. В тускло освещённом магазине фарфоровые кувшины и тарелки стояли ровными рядами. Вокруг царила зловещая тишина. Лина слышала лишь, как на улице барабанит дождь. Поскорее закончив работу, она помчалась в особняк Пикотто.

— Ах, как же я рада сюда вернуться! Этот человек похож на призрак. И магазин такой мрачный, — пожаловалась Лина Ит-тяну.

— Сикка очень застенчивый, Лина, и потому не знает, как с тобой обращаться. Но он очень хороший человек. И кроме того, это на тебя не похоже — отступать перед вызовом. Ты должна быть с ним решительна, так же, как с Томасом, — посоветовал Ит-тян.

— Но он говорит тихо и быстро исчезает. Как я могу быть с ним решительной? Я бы предпочла, чтобы он кричал на меня, — возразила Лина, покачав головой.

Ит-тян рассмеялся.

В тот день они топили печи углём, работая как сумасшедшие. Когда, обливаясь потом, друзья почувствовали, что падают от усталости, то уселись рядышком в единственном свободном углу комнаты. Они согласились, что бабушке Пикотто придраться сегодня будет не к чему. Их мнения об этой старушке полностью совпадали.

— Я почти уверен, что бабушка Пикотто получает удовольствие от своих придирок, — сказал Ит-тян.

— Конечно! Я думаю, она улыбается про себя всякий раз, когда говорит мне какую-нибудь гадость.

— Давай лишим её этого удовольствия, Лина, — предложил Ит-тян.

— Давай! — воскликнула Лина.

Они замолчали и сидели так, потные и усталые, в окружении четырёх ярко-красных печей. Оба ненавидели бабушку Пикотто.

* * *

Лина привыкла работать в магазине Сикки, а Сикка привык к Лине. Работа состояла лишь в том, чтобы натирать до блеска кувшины и тарелки, но нужно было соблюдать осторожность, чтобы ничего не разбить. Спустя короткое время посуда начинала сверкать, так что большую часть рабочего дня Лина проводила, сидя в гостиной Сикки и глядя на улицу. Даже Сикка, который не отличался разговорчивостью, время от времени вёл с ней приятные беседы.

* * *

В один из дождливых дней Лина увидела, как по улице, громко болтая, идёт толпа гномов с крохотными зонтиками в руках, и у каждого была борода своей, неповторимой формы. Один из гномов, заметив в окне Лину, поздоровался с ней.

— Привет! Куда вы идёте? — спросила в ответ девочка.

— Лина, ты не удивилась? — поинтересовался Сикка, который как раз принёс чайные принадлежности и увидел эту сцену.

В особняке Пикотто и в магазине Нааты Лина пила кофе или чёрный чай, но Сикка готовил исключительно зелёный чай. Лина любила зелёный чай, а кроме того, они пили его из Киёмидзу-яки, Сино-яки и других видов чайников и чашек, как и положено в магазине, торгующем фарфоровой посудой. Это делало чаепитие ещё более приятным.

— А, Вы о гномах? Нет, я не удивилась. Когда я на днях встретила чертёнка, то несколько минут от удивления не могла сказать ни слова, но теперь… Должно быть, я привыкла. Даже когда я увидела Бакамэ, меня вовсе не удивило, что попугай разговаривает, как человек, так сильно я на него рассердилась. Теперь Бакамэ мне нравится, и я считаю, что все жители этого города — хорошие люди.