Отдышался.

Убранство камеры ему не пришлось по вкусу. Он поморщился, прошел по диагонали четыре шага, посмотрел на толстые прутья решетки и, набравшись храбрости, подошел к двери и стал барабанить в нее кулаками.

— Чего стучишь?

— Коменданта, начальника, сержанта.

— А ты покричи еще, так и сам не обрадуешься.

— Черт побери, сейчас же сержанта, сию минуту!

Вместо ответа щелкнул ключ, захрипев, открылась дверь камеры, и увесистый приклад ударом в грудь сбил Дройда с ног.

— Убивают, карраууул! — закричал он.

«У-у-у» — неслось глухо по коридорам, мягко тыкаясь в полукруглые своды тюрьмы. Из камер тоже раздался гул, послышались удары скамейками в двери, и скоро весь коридор гудел, стучал, испугав Дройда, не знавшего неписаного закона солидарности, и он замолчал, со страхом смотря на дверь, не вставая с пола.

Зашаркали шаги, заскрипели отворяемые двери, и гул борьбы глухо донесся до Дройда. Он со страхом ждал. Вот остановились около его камеры, и перед ним появились два рослых солдата.

— Вот этот начал?

— Ага!

— В подвал, пусть прохладится.

И не успел Дройд осознать все происходящее, как был подхвачен с двух сторон солдатами и увлечен по коридору. Он не мог ничего понять, и глаза его бесцельно блуждали, наталкиваясь только то на небритые щеки солдат, то на глухие своды коридора. Он закрыл глаза.

Остановились,

К полу наклонился солдат и с трудом сдвинул плиту люка; из-под пола сейчас же раздался дикий крик.

Дройд отшатнулся и яростно стал отбиваться от толкавших его в люк солдат. Но что он мог поделать против силы? И он полетел вниз, слыша над собой:

— Тут себе и кричи на здоровье.

— Один уже есть.

— В компании веселее.

И со скрежетом туго шлепнулась плита на место, закрывая люк.

Человек в потертой куртке, приятно ошеломленный сухим шелестом нескольких крупных банкнот, в нерешительности стоял против раскрытых дверей ресторана.

Войти он не решался, стыдясь своего потертого костюма, но и уйти тоже, и стоял, как водораздел, среди стремящейся в ресторан толпы.

Шум, смех, толчки, наконец, привели его к решению, и он, лавируя среди черных сюртуков, фраков и кружевных дам, отошел на несколько десятков шагов от ресторана. Остановился.

— Тысяча долларов!

— Кто купил, кто?

Он очнулся и взглянул на группу, застывшую около газетчика. Три толстяка, покуривая сигары, зажатые в коротких обрубках пальцев, молчаливо посапывая, смотрели на двух манекенш и одного клерка.

— По-моему, — произнес клерк, — это утка, газетный трюк, не больше.

— Нет-нет, они выплачивают. Моя подруга по подобному объявлению получила полностью.

Человек в потертой куртке оглянулся — о какой тысяче долларов шел разговор, о каком объявлении?

Перед ним огненными буквами строчка за строчкой вспыхивал громадный транспарант над улицей:

«Чудо, джентльмены, чудо!

В курильне Ван Рооза была куплена девственница.

1000 — долларов — 1000 тому, кто укажет адрес купившего».

«Какое счастье, какое…» — и он вдруг похолодел, вспомнив, что за указание адреса Клуксу уже получил триста долларов. «Продешевил», — и он почувствовал себя ограбленным, ограбленным безжалостно и дерзко. «Но, может быть, не поздно. Может быть, он еще успеет» — и он подошел к группе.

— И все-таки трюк, идемте ужинать, — капризно сказала одна из манекенш.

— Подожди, я еще не заработала на завтра, — прошептала вторая.

— Леди, — вежливо приподняв шляпу, произнес человек в потертой куртке.

При его словах толстяки ближе пододвинулись к нему.

— Леди, простите, я должен вас спросить, куда обратиться с указанием адреса?

— Вы, вы знаете адрес?..

— Вот повезло человеку, — со вздохом вырвалось у другой.

— Неужели? — вскрикнули клерки.

— Разрешите представиться, — проговорили, оттесняя манекенш и клерков, толстяки, любезно снимая цилиндры.

— Мистер Гуардеробо.

— Мистер Грослард.

— Мистер Фыкс.

Три цилиндра мелькнули перед его глазами и снова водрузились на головах.

— По сто долларов с каждого.

— Авансом, — добавил другой.

А третий только утвердительно кивнул головой.

И не успел опомниться, как он очутился в машине с толстяками. Вихрем пролетели несколько улиц и остановились, не доехав несколько шагов до особняка.

На веранде, приветливо махая рукой, стояла Аннабель, смотря вслед идущим к выходу Джону и Крисси — так звали ту девушку, которую Джон так резко и бесцеремонно увел с торгов в курильне.

— Ничего, образуется. Все образуется, Крисси, а я тебя так запрячу, что никто не найдет, никто не будет тащить на продажу. Там совсем другие парни.

— А как вас зовут? — неожиданно прервала она Джона.

— Джон.

— Вас зовут Джон. Джон… Как это хорошо звучит!

В калитке они столкнулись с толстяками и с человеком, продавшим Крисси.

Крисси испуганно прижалась к Джону.

— Это он!

— Тише, — произнес Джон, по привычке опустив руку в карман. Холод стали револьвера приятно охладил пальцы.

— Вам что надо? — резко спросил он.

— Мистер Гуардеробо.

— Мистер Фыкс.

— Мистер Грослард.

И снова три цилиндра кругообразно взметнулись перед Дисоном и плавно опустились на. головы.

— В чем дело? Ну, выкладывайте все. Я слушаю.

— Я много дам отступного за девушку.

— Я плачу. Сколько?

— Я больше на пятьсот.

Ответ они получили совершенно неожиданный. Джон дал им три пощечины. Цилиндры слетели с голов, а человек в потертой куртке, не ожидая ответа Джона, стремительно бросился бежать.

Презрительно посмотрев на толстяков, бросившихся поднимать цилиндры, Джон с перепуганной Крисси вышел на улицу и, громко смеясь, усадил ее в машину толстяков.

— Их машина пригодится, — засмеялся он. — Не робей… Чего там? — и дал адрес шоферу.

Машина тронулась и помчалась, оставив позади ошеломленных толстяков, и только человек в потертой куртке бросился бежать, стараясь рассмотреть номер автомобиля.

— 9721, — пробормотал он. — Запишем. Может быть, и за это мистер Клукс даст деньги.

Аннабель, видя всю сцену, беззвучно хохотала, и ее остановил Жан, доложивший, что кофе подан.

Как только она вошла внутрь дома, к особняку подкатили два автомобиля с агентами Комитета.

Агенты быстро окружили особняк, заняв все входы и выходы. А их начальник, почти не производя шума, поднялся на веранду и, осторожно подойдя к освещенным окнам, стал разглядывать комнату.

Арчибальд, всю дорогу к особняку занятый управлением машины, не мог сосредоточиться, чтобы сделать тщательный анализ всему, но весь был полон гордой мысли, что он сразу напал на нить, которая, отчасти уже вскрыв какие-то замыслы Крега, неизбежно вела его к разгадке этого чересчур «вне подозрений» человека.

Мчавшийся за ним тюремный автомобиль производил сильное впечатление, но он произвел панику на улице Святого Сердца, когда здесь заметно уменьшил ход.

Жители торопливо спускали жалюзи на окнах, тушили свет и, приготовившись, ждали событий.

Они хорошо знали условия законности в демократической республике Капсостар.

— Ну что, есть? — выскакивая из автомобиля, спросил Арчибальд подошедшего к нему с рапортом старшего агента.

— Какая-то женщина пьет кофе. По всей вероятности, в доме, кроме нее и лакея, никого нет.

— Ступай за мной!

Арчибальд живо взбежал на веранду и, не постучавшись, вошел в комнату.

— С кем имею честь? — проговорил Арчибальд женщине, сидевшей спиной в кресле.

Аннабель величественно поднялась и сделала несколько шагов вперед. Увидав Арчибальда и застывшего в дверях агента, вздрогнула.

— Аннабель! Это вы, Аннабель?

— Не правда ли, «неожиданная» для вас встреча?