— Скеллициано Толлер, — заикаясь, выговорил маленький плакса.

— Вера Ильтен, — нехотя выдавил желтоголовый симпатичный мальчик. — Из Ноккэма мы все. На экскурсию приехали. — И шмыгнул носом.

— Ильтен из Ноккэма, значит? — заинтересовался старший. — А госпожа Тереза Ильтен не ваша ли мать?

— Моя, — вздохнула Вера. Теперь еще и матери сообщат! Но отпираться глупо.

— Ваши родители, Ильтен, всеми силами помогают службе охраны безопасности бороться с преступностью! — укоризненно произнес командир. — А вы? Незаконно проникли на закрытую территорию, взяли без спросу ценное имущество…

— Ильтен, он чё, вашу маму знает? — Фарн, сделав большие глаза, пихнул Веру в бок. — Ни фига себе!

Наверное, он считал, что говорит шепотом, но безопасник услышал.

— Госпожа Ильтен приезжала к нам с главой службы охраны безопасности Ноккэма, господином Маэдо. И я, в то время рядовой сотрудник, имел честь ее сопровождать в этот самый музей. Где вы набезобразничали! — Он вновь строго сдвинул брови.

Вере стало стыдно.

— Не звоните маме, а? — смущенно попросила она. — Лучше уж господину Ардену.

Молодой поднял глаза от планшета:

— Господин Арден — это тот несчастный учитель, который ищет троих потеряшек по всему Синиэлу? Надеюсь, он вас серьезно накажет!

Толлер снова захлюпал. Но, как ни странно, эта фраза дала понять Вере, что все обошлось. Легавые не забирают их в отделение, не грозят штрафами. Значит, на самом деле их не обвиняют в краже меча. Поняли, что дети хотели просто поиграть. К тому же ничего не сломали, окно не разбили. Чуть погнули жалюзи, но это не считается — можно назад отогнуть.

— А разрешите нам, — набралась наглости Вера, раз уж безопасники решили спустить дело на тормозах, — подержать этот меч? А? Ну очень хочется!

Командир отвернулся, чтобы спрятать улыбку в усах. Это же он слышал примерно дюжину лет назад. Госпожа Ильтен тоже захотела подержать меч. И отказать ей не было никаких моральных сил: скажешь «нет» беременной женщине, а у нее припадок случится, и тебя же обвинят в покушении на убийство ребенка.

— А вдруг вы порежетесь? — жалобно спросил он тогда, зеленый новичок.

— То, что я могу кого-то другого порезать, вас не беспокоит? — огрызнулась она.

Господин Маэдо велел: делайте, как она желает. И они сделали все, чтобы она осталась удовлетворена. Приказали смотрителю отключить сигнализацию и выгнали из зала некстати пришедших посетителей. Госпожа Ильтен достала с постамента меч, с удовольствием махнула им несколько раз — как отметил напарник, увлекавшийся фехтованием, непрофессионально, но достаточно сильно и быстро, чтобы снести башку зазевавшемуся коллеге. Когда она водрузила меч на место, все ощутили явное облегчение.

Испытать это еще раз, с безбашенными детишками? Ну уж нет.

— Цыц! — рыкнул он. — Вот сдам вас господину Ардену, ему голову и морочьте.

Господин Арден грустно покачал головой. Вере сделалось неудобно. Он с ними возится, организует для них экскурсии, а они так его расстроили. Впрочем, она была далека от того, чтобы обещать себе — или ему — впредь вести себя идеально. Еще чего! Вина перед учителем пройдет, и она обязательно решится на какое-нибудь новое приключение.

— Ильтен и Толлер, вы наказаны, — припечатал он. — Завтра все пойдут в политехнический музей, кроме вас. А вы будете сидеть в гостинице взаперти и думать о своем поведении.

Вера погрустнела.

— Господин Арден, но ведь именно мы с Толлером больше всех хотели в политехнический музей! — взмолилась она.

— Вы свою норму по музеям уже выполнили, вот и хватит с вас.

— А я тоже не пойду в музей? — парадоксально обрадовался Фарн. Ему эти музеи, кроме военного, до одного места.

— А вы пойдете! — Учитель сверкнул стеклами очков. — И потом на уроке будете рассказывать о том, что видели, тем, кто не ездил.

Фарн угрюмо повесил голову.

Остальные ребята были уже в гостинице. Они собрались в самом большом номере — это был номер долговязого Экели, сына банкира. Пили цветную газировку, лопали чипсы — в общем, пользовались тем, что родителей рядом нет, а учителю не до них, и некому запретить им вредную еду. Делились впечатлениями о театре. Но тут дверь распахнулась, и появились трое беглецов. Внимание тотчас переключилось на них.

— Ну, что? — наперебой загалдели ребята. — Где вы пропадали? А учитель-то как переживал! С половины спектакля сорвался вас искать. Колитесь, что там интересненького? Оно того вообще стоило?

— А как же! — важно ответил Толлер, выдвигаясь на середину. — Мы в военный музей поехали. А он — опа! — закрыт.

— И чего? — хмыкнул очкарик Жезхит. — Обратно вернулись?

— Вы бы точно вернулись, — презрительно бросил через губу Толлер. — А мы влезли в окно, вот! Отогнули жалюзи, и туда.

— Это Ильтен придумал, — перебил Толлера Фарн, которому не понравилось, что товарищ вознамерился забрать все лавры себе. — А если б не придумал, то вернулись бы.

— И что в этом музее? — спросил Экели.

— О-о, там такое! — закатил глаза Толлер. — Вам и не снилось, небось!

— Толлер, говорите по существу, — не выдержала Вера. — На этакую патетику мы могли и в театре полюбоваться, там хоть актеры красивые.

— Пускай Ильтен рассказывает, — потребовал Экели. Справедливо: не Фарна же просить, он трех слов не свяжет.

Вера пустилась в повествование, периодически прикладываясь к газировке. Складно говорить она умела. Мама утверждала, что у девочек этот навык развит лучше, чем у мальчиков. Мальчишки слушали с вытаращенными глазами. От комического к трагическому и обратно. Вера старалась не выпячивать свою роль в истории, но Фарн непременно вмешивался и обращал всеобщее внимание на то, как Ильтен крут. И дорогу к музею разузнал, и в окно влезть придумал, и с легавыми смело разговаривал, а Толлер зассал. Фарну не нравилось, что друг пренебрежительно относится к своим выдающимся поступкам. Уж он бы на месте Ильтена трезвонил о них часами, пока все не отдадут должное. И Вендек оценил:

— Ильтен, да у вас прямо железные яйки.

Вера фыркнула. Но возражать не стала. Как говорится, пустое множество может иметь любые свойства.

— И самый длинный язык, — обиженно проворчал Толлер.

— Самый длинный язык у вас, Толлер, — поправил Экели. — И наверняка самая короткая пиписка!

— Чего это? — возмутился Толлер. — Не короче вашей!

— Короче моей уж точно, — буркнул Фарн.

— Ах, так? Какие ваши доказательства? Померимся?

Оглянуться не успели, как Фарн и Экели спустили штаны, Вендек извлек из рюкзака линейку. Толлер, поджав губы, взялся за молнию на брюках.

Увиденное Веру не впечатлило. Папа однажды сводил ее в интернет-кафе — как он объяснил маме, для профилактики. Говорил, что скоро мужчины начнут проявлять к ней внимание, объяснял, чего от них ожидать. Картинки показывал. Недоросшие мальчишки с ними рядом не стояли.

Фарн уже выяснил, что у него на полпальца длиннее, чем у Экели, Жезхит стоял в очереди за линейкой. Толлер измерялся, пытаясь смухлевать, но Вендек придирчиво следил, чтобы он не растягивал кожицу.

— Ильтен, а вы чего сидите? — бросил Жезхит. — Идите, померим! А то, может, у вас не только яйки железные, — он засмеялся.

— Точно, — ухмыльнулся Фарн. Предположение ему понравилось. — Ильтен, вперед.

Вера чуть не вздрогнула. Все это забавно, но в соревновательном угаре с нее того и гляди штаны стащат из самых лучших побуждений, а там и измерять нечего…

— Вы с ума посходили? — Она покрутила пальцем у виска. — Не впутывайте меня в эти глупости, я не собираюсь ими заниматься!

Она выскочила в коридор, хлопнув дверью… и едва не врезалась в господина Ардена.

Учитель поправил очки.

— Ну? И что это за глупости, которыми вы — как бы странно ни звучало — не хотите заниматься? — Он решительно распахнул дверь.

Нелегка доля учителя начинающих подростков. Вот так приходишь проведать их перед сном, а тут — картина маслом. Толлер замер без штанов, рядом Вендек, выронивший линейку, с такими же распахнутыми глазами и красными щеками. И надо что-то им сказать.