Литмир - Электронная Библиотека

— Я не поняла! — Тереза уперла руки в боки, глядя на столбик с цепью. — Где моя лодка? — И она с подозрением посмотрела на Хэнка.

Он растерянно развел руками. Впрочем, она не стала долго сверлить его глазами: ясно же, что, находясь в больнице, Хэнк никак не мог угнать лодку, да и когда вернулся, ему было бы затруднительно управиться с лодкой одной здоровой рукой.

— Давайте поищем, — предложил Хэнк. — Может, в бурю сорвало да приткнуло к кустам.

Они поискали. Искали тщательно, прочесали весь берег. Утренние сумерки сменились рассветом, птицы снялись и куда-то улетели, солнце поднялось в зенит, и стало предельно ясно: лодки нигде нет. А обиднее всего, что охота накрылась медным тазом.

— Дети, — решила Тереза.

В общем-то, правильно. Но дети, вызванные на допрос, в один голос отрицали свою причастность. Аннет вытаращилась: какая лодка? вы что? Вера смотрела честными-пречестными глазами и твердила, что никакую лодку не брала и вообще на озеро не ходила с тех пор, как ее наказали за ночное происшествие с велосипедом. Дени и Тюль вели себя аналогично: как можно, папа, брать чужую лодку? Нет-нет, это не мы.

Рассерженная Тереза отправилась по соседям. Никто не сознался, хотя она была очень напориста. Тогда она пожаловалась Ортнеру, в очередной раз приехавшему пожрать: мол, украли лодку! Следственная бригада снова допросила всех по порядку — ноль.

— Вы что, издеваетесь? — взъярилась Тереза. — Дубины стоеросовые вы, а не следаки! Как вы убийц находите, если не можете найти одну чертову лодку?

Подчиненные Ортнера проследили маршруты всех мобильных телефонов в окрестностях Риаведи за последние три декады — ни одна траектория близко к лодке не подходила. Естественно: Дени и Вера отправились на свое приключение без мобильников. В отчаянии эксперт Гьюл запросил сведения о погоде в этот период — уже желая найти не лодку, а хотя бы отмазку. И обрадовался, обнаружив упоминание о штормовом ветре и ливне.

— Вот, госпожа Ильтен. — Он ткнул в распечатку. — Видите? Должно быть, в непогоду лодка отвязалась, и…

— Как она могла отвязаться? — зарычала Тереза. — Она была на железной цепи.

— Ну, цепь, вероятно, проржавела…

— Мозги у вас проржавели, дармоеды! Не буду вас больше кормить.

Расстроенные следователи уехали восвояси без варенья. Лодка так и не нашлась.

— И что, теперь мы будем охотиться только в лесу? — недовольно поставила вопрос Тереза.

Хэнк вздохнул.

— Хорошо, я куплю лодку.

Предложение было очень кстати. Сама Тереза купить лодку в магазине не могла, женщинам транспортные средства официально не продавали. А Ильтен уже уехал. К тому же не факт, что он захотел бы покупать новую лодку: озеро он не любил, охоту тоже. Небось, еще и обрадовался бы, что у Терезы пропала возможность плавать в этом опасном месте.

— Но эта лодка будет моя, — строго добавил Хэнк.

Тереза скрипнула зубами.

— Ладно.

Струйка спала, и ей снились чудесные сны. Во снах она была молодой, беспечно резвилась в озере, стремительно нагоняла неповоротливых рыб и радовалась жизни. Смаковала ее вкус, наслаждалась цветом… Слишком много лет прошло с тех пор, дюжины дюжин, а то и в дюжины раз больше. Пришел холод, и все меньше становилось таких, как она. Она не сумела произвести потомство: озеро обмелело, ее часть отрезало от других большой сушей, и она не нашла партнера. Струйка осталась совсем одна. От холода ей хотелось спать. Она сворачивалась в клубок на дне там, где ничто не затеняло солнечные лучи, и надолго погружалась в дрему. Проходили годы, столетия… Нежные струи воды ласкали погрузневшее от старости и неподвижности тело бывшей резвушки, плавали вокруг рыбы, мягко задевая невесомыми хвостами и плавниками, колыхались водоросли в такт медленному дыханию. С годами Струйка просыпалась все реже. Что хорошего в яви? Сны приятнее. Она вовсе не возвращалась бы из снов, если бы не голод. Рано или поздно — как правило, раз в несколько дюжин лет — он начинал ее донимать. Дыхание убыстрялось, учащался стук усталого сердца, Струйка открывала глаза — один за другим, — ища еду. Находила, утоляла голод и вновь засыпала блаженным сном.

Всего однажды за последнюю дюжину дюжин лет Струйка проснулась не от голода. Тряслось дно прямо под ней, шло трещинами. Как же она ненавидела, когда ее что-то будило! Это всегда было неприятно, беспокойно. После она долго не могла заснуть и бестолково металась от одного берега к другому, не находя себе места. В тот раз из трещин забила ужасно холодная вода, и у Струйки никак не получалось укрыться от накатывающих волн холода. С трудом она нашла отмель, где вода прогревалась чуть сильнее, и с тех пор не просыпалась.

Ей снилась теплая вода, солнечный свет, пронизывающий озерную толщу до самого дна, водоросли, играющие причудливыми красками. Снилось, как она плывет наперегонки с Вихрем, а глупые рыбы шарахаются с их пути. Как переплетаются их длинные изящные шеи, и плавники касаются друг друга, и вся жизнь впереди…

Этот прекрасный сон был грубо прерван ударом по голове. Какая-то немыслимо уродливая вещь из твердого тяжелого материала опустилась сверху, выдавив острым углом один из глаз и причинив жуткую боль. Струйка взвыла, вырванная из сна. Вокруг был кошмарный холод, воды тревожно перекатывались туда-сюда, смывая кровь и вызывая озноб. В ярости она вцепилась в уродливую дрянь, растерзала ее на части, размолотила в клочки. Будь эта пакость хоть немного менее мерзкой, Струйка бы ее съела, но она казалась совершенно несъедобной.

Уничтожив гадкую вещь, Струйка никак не могла успокоиться. Сон не шел. Она плыла то туда, то сюда, периодически сворачивалась и замирала — бесполезно. Тьма над водой сменялась белым светом, и вновь темнело, а Струйка все рыскала в водной толще, мысленно стеная.

И она наконец поняла, почему ей не удается уснуть. Потому что ничего еще не закончено. Струйка опять увидела эту ненавистную вещь, скользящую по поверхности, что отделяет воду от воздуха. Еще одна! Она не даст покоя, не позволит погрузиться в сон. Ее надо разрушить!

Мощно оттолкнувшись от дна, Струйка взмыла к поверхности.

Может, оно и к лучшему все вышло, думала Тереза, загребая к птичьему островку в утреннем тумане. Новая лодка уж точно не хуже старой, обшарпанной. А чья она — какая разница? Все равно Хэнк без Терезы никуда не поплывет. Тем более сейчас, когда рука только из гипса. На весла пришлось сесть Терезе.

Хэнк наслаждался. Плавным скольжением лодки, ватной тишиной, что бывает перед самым рассветом. Покоем. Обычно ему приходилось грести, но сейчас он ничего не делал и чувствовал себя несколько странно. Он любовался госпожой Ильтен, мерно двигающей весла. Лика бы так не смогла. Вспомнив Лику, он опять загрустил. Расчехлил ружье, положил на колени, чтобы отвлечься. Холодный металл под рукой действовал успокаивающе, лучше любых таблеток.

— Здесь, — шепнул он одними губами, но госпожа Ильтен услышала. Притормозила веслами, непостижимо ухитрившись не издать ни плеска. Ему нравилось, что она понимает, как важна на охоте тишина.

Она потянулась к своему ружью, и в этот момент вода под ними взбурлила. Лодку швырнуло в воздух.

Тереза не удержалась. Вылетела из лодки — хорошо хоть, ружье не выпустила. Озерная гладь превратилась в холодный гейзер, и посреди него бесновался натуральный монстр. Огромный, зеленый, с мощной шеей, хищной головой с добрым десятком красных глаз навыкате и жуткой зубастой пастью. Чудовище, хлеща по воде шипастым хвостом, ожесточенно грызло лодку — и, что характерно, ему удавалось оторвать от нее куски. Все это пронеслось перед взором Терезы в течение секунды, пока она изворачивалась в воздухе. Падая, она всадила в неистовствующего гиганта весь заряд; перезарядить ружье не было никакой возможности, она ушла глубоко под воду с сильным плеском, который был не слышен на фоне происходящего. Когда она вынырнула, монстр все еще кромсал останки лодки, несмотря на то что вокруг него расплывалась синяя кровь. Справа был обалдевший Хэнк, он держался на воде, уцепившись за весло. Кажется, он не намочил ружье.

11
{"b":"857280","o":1}