И все же я сказала ей то, что она хотела слышать. По крайней мере, у меня рядом был Гейз. И лето было замечательным. Почти все время мы проводили вместе. Он называл меня болтушкой, потому что я любила поговорить, но всегда просил продолжать, ему нравилось слушать.

Мне бы хотелось, чтобы мама чаще бывала дома, но, как она сказала, нам обеим приходится идти на жертвы. На новой работе платили больше.

Я помогла ей собрать вещи, когда пришло время уезжать. Она немного поплакала, а я сдержалась, дождалась, пока она уйдет, и потом дала волю слезам. Вскоре пуля «Нерф» ударила в стену. Я села, подобрала ее и подошла к окну.

Гейз, улыбаясь, держал в руках мяч. Я кивнула. Нам больше не нужно было разговаривать, чтобы понять друг друга. Мы перекинули мяч почти тридцать раз, прежде чем он полетел вниз после моего броска. Новый рекорд.

Когда я вернулась в комнату и передала его Гейзу, он задержал его несколько дольше обычного.

– Мое окно всегда будет открыто.

Затем он бросил мяч.

Я знала, что это значит: он рядом, пока я здесь совсем одна. Это придало мне смелости. Мы дошли до тридцати пяти, прежде чем ему пришлось идти за мячом. Еще один новый рекорд.

Следующим утром я шла домой из пекарни, неся два бейгла, и увидела отца Гейза, заснувшего у «Таппса». У него был синяк под глазом, и он храпел. Я не знала, что делать, но оставлять его там казалось неправильным. Я зашла в «Таппс», внутри было пусто, если не считать нескольких мужчин, сидевших за столом и игравших в карты.

– Извините, может, кто-нибудь из вас знает, почему отец моего друга спит у входа?

Я ждала ответа, раскачиваясь с носков на пятки.

– Брюс? Прошлой ночью он напился до одури, и его пришлось выгнать, когда он пытался подраться с каждым, кто попадал под руку.

– О, ясно. Но я не могу оставить его там, потому что он отец моего друга, а в одиночку мне его не поднять, он слишком тяжелый. Можете помочь?

– Оставь его. Пусть ведет себя как полагается, если не хочет, чтобы с ним обращались как с мусором.

Мужчина с седеющими каштановыми волосами указал мне на дверь.

Я пробурчала себе под нос:

– Не могу! – и фыркнула, прежде чем уйти.

Стоя около бара, я пыталась придумать, как заставить мистера Джонса хотя бы встать. Я потянула его за руку, но это не помогло. Я надавила ему на плечи, но он казался просто мешком мяса.

Прежде чем я успела попробовать что-нибудь еще, мужчины из бара вышли. Кто-то из них проворчал:

– Куда его нужно отвести?

– Спасибо! Берите его и пойдемте за мной. Он живет в доме через дорогу. Его сын знает, что делать.

Я шла впереди, мужчины тащили мистера Джонса, его ноги волочились по тротуару.

– Сколько лет его сыну? – спросил меня тот, что с сединой в волосах.

– Столько же, сколько и мне.

Я заметила, как они обменялись друг с другом взглядами. Неодобрительными. Мне это было знакомо. Взрослые делали так, когда не соглашались с тем, как кто-то воспитывает своего ребенка. Я видела, как учителя обменивались такими взглядами, когда у них возникали вопросы по поводу расписания моей матери. На самом деле я уже столько раз это наблюдала, что понимала: не стоит упоминать о том, что маме нужно часто уезжать. Наверняка я буду замечать еще больше подобных взглядов теперь, когда ее долго не будет дома.

Я указала на лестницу.

– Они живут на пятом этаже.

– Черт возьми, вот уж нет. Ральф, у тебя есть ключ от служебного лифта?

Блондин обошел мистера Джонса и порылся в карманах в поисках ключей.

Я даже не знала, что в доме Гейза есть лифт, но да, он здесь был, и Ральф жестом указал на двойные двери, которых я никогда раньше не замечала. Они затащили мистера Джонса в тесную кабину, я решила пойти пешком.

– Встречу вас на пятом этаже.

Когда я добралась до двери в квартиру Гейза, мужчины уже ушли. Должно быть, они спустились на лифте. Мистер Джонс прислонился к двери, я тихонько постучала. Гейз не открыл, я решила вернуться к себе и поговорить с ним из окна. Теперь Мистер Джонс был, по крайней мере, не на улице, а рядом со своей квартирой. И так как он опирался на дверь, Гейз мог просто открыть ее, чтобы отец ввалился внутрь.

Я добралась до своей комнаты и бросила мяч, он отбился от доски и влетел в комнату Гейза. Я услышала, как он ударился обо что-то и еще раз подпрыгнул, а затем Гейз выглянул из окна и уставился на меня.

– Твой отец у двери. Он…

В этот момент я увидела настоящего Гейза. Он выглядел так, будто боялся того, что я собиралась сказать. Помимо того, что привела его отца домой. Дело было в том, откуда я его привела. Мистер Джонс слишком часто бывал в «Таппсе». И теперь Гейзу предстояло весь день возиться с пьяным отцом.

– Спасибо.

Мяч был у него в руках. Он бросил его мне, и мы начали игру. Мне пришлось дважды спускаться за мячом, потому что я не могла сконцентрироваться. Но потом настала его очередь. Я ждала, пока он, замерев, смотрел на то, как мяч катится по переулку и останавливается.

Я не знала, что сказать. Предложить прийти и помочь ему с отцом? Но я догадывалась, что он этого не хотел. Его тело было напряжено.

Гейз все еще смотрел на мяч.

– Можешь закрыть свое окно? Ненадолго?

Он не хотел, чтобы я что-то увидела. Ему нужно было личное пространство. Гейз обещал мне, что никогда не закроет свое окно, и я сделала так, как он просил. Закрыла свое.

Я перешла в комнату мамы и посмотрела вниз, куда упал мяч. Гейза не было. И он не появился спустя несколько минут как обычно, что логично, ведь ему нужно было разобраться с отцом.

Я ждала. И ждала. Мяч по-прежнему лежал на том же месте. Мне не хотелось, чтобы его кто-нибудь забрал, поэтому я спустилась и схватила его. А потом услышала чей-то крик. Подняла взгляд на окно, которое выходило из квартиры Гейза. Звуки ударов эхом доносились до меня. Тихий плач. Снова крики. Удар кулаком.

Я побежала домой и оказалась у окна как раз в тот момент, когда отец затолкал Гейза в его комнату и захлопнул дверь. Такое случалось и у других соседей, они иногда ссорились. Но они были взрослыми. Я видела много драк в школе. Но ничто из этого не отзывалось во мне такой болью. Желудок скрутило, я была зла.

Когда я увидела Гейза в окне, то заметила, что по щеке у него расползался синяк. Я показала ему мяч, он кивнул и тут же поморщился.

Так я узнала, какой еще секрет хранил Гейз. Мой ему уже был известен. Я открыла окно, и мы продолжили играть, не обсуждая то, что произошло. Теперь я понимала, что Гейз не всегда был в безопасности. Я боялась темноты, но мама никогда бы не причинила мне вреда. Этим вечером за мячом всегда спускалась я, потому что не хотела, чтобы Гейзу снова пришлось столкнуться с отцом.

Я решила больше никогда никого не просить отвести мистера Джонса домой. Лучше бы он сгнил на том же месте, где валялся пьяным.

В конце недели мисс Стоун должна была вернуться домой. Это хорошо, ведь я знал, как страдала Пикси, пытаясь не включать свет по ночам. Я даже оставлял одну из своих ламп включенной и направлял в ее комнату, пытаясь хоть немного помочь.

Я не боялся темноты. Но начинал бояться своего отца. Он бил меня и раньше, но не так, как в этот раз. Бар был слишком близко, так что я понимал, что рано или поздно это случится. Может быть, он попробовал еще кое-что, помимо алкоголя. И зная его, я понимал, что скоро станет только хуже.

Я высунул голову в окно, высматривая Пикси. Она танцевала под музыку и вселяла радость в мое сердце, словно лепила внутри меня снеговика из улыбок и смеха.

– Привет. – Я заметил, что она остановилась. Но не потому, что стеснялась, а потому, что ей было любопытно узнать, что я хотел сказать. – Готова к встрече с мамой?

– О да. Я собираюсь испечь печенье и навести порядок. – Она высунулась наружу и посмотрела по сторонам в поисках Толстого Засранца.