— Он уже дал согласие на брак? — спросила тревожным голосом, только отец переживания принял за мою радость и, смеясь, ответил:

— Всё? Уже родители не нужны? Как узнала, кто будущий муж так и замуж сразу захотела? Всё не так быстро, дорогая. Сначала граф Ярл приедет, увидит тебя, познакомится, а там решит. Вдруг чем-то не понравишься ему, тогда придется искать другого мужа, но ты не волнуйся, — протягивает в крайнем слове «у», — разве моя доченька может кому-то не понравится?

— Папа, а вдругонмне не понравится?

После этого вопроса, мама отошла от меня и прикрыла губы крем рукава, а отец, сложив руки на поясе, недовольно свел брови на переносице. Я отвела взгляд и неровно выдохнула, молясь, чтобы они ничего не заподозрили. Обидно, что собственным родителям не важно, понравится ли избранникмне, главное, чтобы симпатична была ему я. Ощущаю себя товаром, который родители просто пытаются подороже продать. Наврятли они исходили из того, чтобы будущий муж был приятен мне, для них важны лишь статус в обществе, хорошие связи и деньги. Уверена, отец изначально хотел Рагнара Ярла мне в мужья и плевать, как он выглядит и какого он возраста. Главное успешен и богат, еще и со дворцом связан!

— Понравится, — отрезал отец и потер подбородок. — Чему вообще здесь учат девушек? — возмущенно, но уже у супруги спросил он и махнул рукой. — Может еще сама себе мужа выберешь? — теперь мне, повысив тон.

Я не отвечала, лишь виновато глядела в пол, готовая разрыдаться. Вина новым огнем вспыхнула в солнечном сплетении. Теперь мне особенно страшно, что отец узнает о случившемся в поместье фон Норда. Я тотчас упаду в его глазах, ниже самого дна, прямиком в бездну.

— Энгель, — нежно к нему обратилась мама, — Розалия просто молода, — пожимает плечами. — Мечтает о лю… — делает короткую паузу, улыбается и исправляется, договаривая, — о симпатии.

— О какой симпатии? — фыркнул. — Где она вообще нахваталась такого?! Я её зачем отправил сюда? Искусству любви набираться? — даже наморщился, пока говорил. — Я Розалию сюда отправил, чтобы смирению и покорности научили! Чтобы не стыдно в дом мужа войти было, а она что делает? Перебирает претендентами! Ей, видите ли, надо понравиться!

— Что за шум?

Миссис Лоу сейчас была вроде внезапного снега в знойное лето. Я её не видела, стояла к ней спиной, но дрожала внутри, слыша, как шерудит по деревянному полу длинное платье. Директриса обошла меня, руки элегантно сложила на животе, сперва покосилась в мою сторону, затем, вздернув подбородком, посмотрела на моего отца, кланяясь в легком поклоне.

— Хорошо, что вы пришли, — объявил папа, не смотря на миссис Лоу.

Он очень пренебрежительно говорил с ней, но он мужчина, ему можно.

— Чему тут только учат в вашей Благонравной академии? — название учебного заведения отец скривил голосом. — Я вам свою дочь отдал зачем? Да чтобы вы её абсолютной покорности научили! А что слышу первым, когда говорю ей, что подобрал жениха?! Она переживает, чтоей, выбранный мною, претендент не понравится!

Когда миссис Лоу взглянула на меня — сердце ухнуло куда-то в пятки. Думала: «Конец мне! Сейчас она всё ему расскажет». После слов папы, директриса поклонилась еще раз и, не подымая глаз, извинилась:

— Это наше упущение, мистер. Я проведу с мисс Розалией дополнительные уроки по этикету благородной дамы. В дом мужа она войдёт послушной, не волнуйтесь.

— Очень на это надеюсь, — хмыкнул отец. — Только это раньше делать надо было, — вновь повысил тон, — а не перед самым выпускном. Кстати, миссис Лоу, когда у Розалии экзамены?

— Через пару дней, мистер Ларс. На следующий − осмотр у лекаря, он выпишет справку о состоянии здоровья девушки и о том, что она невинна.

— Прекрасно, — тянет гласные, кивая и поглаживая подбородок, затем задает еще вопрос, — а когда смогу забрать дочь?

— Пятого июня утром.

— Хорошо, — прокашлялся папа, и уже маме заявил, — пойдём, Лора, не будем задерживать, пусть уроки по манерам начнутся сейчас же! — махнул рукой, а затем, твердыми уверенными шагами направился к двери, даже не обнял меня на прощание.

Хотя бы обняла мама: быстро, но крепко, а затем, поблагодарив миссис Лоу за информацию, пошла за мужем.

Миссис Лоу, глядя на меня, огорченно вздохнула. Я её тихонько поблагодарила:

— Спасибо, что ничего не рассказали моим родителям.

Про случившееся в поместье директриса не в курсе, но вот то, что я сбегала, знает и повезло, что утаила.

— Розалия, сегодня вечером, ровно в девять я буду ждать тебя в своем кабинете, — строго проговорила одновременно со мной, а затем также поспешила выйти.

Реальность давит на меня, жмет на плечи, вжимая в землю. Я запрокинула голову и поморгала, дабы подступившие к глазам слёзы высохли. Не хочу плакать, нужно держаться и, наконец-то, определиться в жизни. Это сложно. Параллельно с серой реальностью шёл мир, назову так, — грёз, потому что, находясь рядом с Рихардом, начинает казаться, словно происходящее сон: слишком все хорошо, я ощущаю с ним легкость и свободу, а нежные поцелуи дарят полёт. Словно я пристрастилась к опиуму, он — мой личный опиум.

Я ждала вечера. Удивительно, что миссис Лоу сразу не отправила меня в свободную аудиторию и не принялась читать нотации. Весь день провела во внутреннем дворике академии, сидя на лавочке и читая книгу. Я бы, наверное, предпочла бы почитать о любви, но в библиотеке нашла лишь книгу по истории искусств; отвлечься не получалось, то и дело на каждой странице книги были изображены известные картины, а на них лики драконов, они напоминали о графе.

Вечером, после ужина, я направилась к директрисе, осторожно и никому об этом не говоря, чтобы не болтали лишнего.

— Можно? — сперва постучалась, потом заглянула в кабинет и, получив разрешение, прошла внутрь. — Добрый вечер, миссис Лоу.

— Добрый, — кинула мне, не глядя.

Женщина занята своим внешним видом: стоит возле большого овального зеркала и застегивает плащ, больше похожий на длинную черную мантию. Я лишь наблюдаю. Миссис Лоу надевает капюшон и говорит, — там на вешалке висит плащ и для вас, мисс. Наденьте.

Без лишних вопросов, я сделала то, что она сказала.

— Пройдёмте, — велела директриса и вышла из кабинета.

Я отступила, пропуская её вперед. Когда проходила мимо меня — поклонилась ей, и только потом вышла за директрисой. Шла недалеко, буквально на один шаг позади неё.

— А… куда мы идём, миссис Лоу? — всё же поинтересовалась.

Надевая на ходу длинные перчатки, она нейтральным тоном объявила:

— Увидишь.

Мы шли к выходуиз академии! Я поразилась этому, но уже будучи наученной, вопросы не задавала; придём — всё увижу.

Было темно. И как я поняла, то, что мы покидаем академию, секрет. Обычно с миссис Лоу всегда миссис Клин, но сейчас её нет и, когда мы вышли, ждала не карета, которые так любила директриса, а мрачный кэб — одноконный экипаж. В него она села первая и кивком головы попросила сесть и меня, я послушалась.

— Надень капюшон, — кинула миссис Лоу и посмотрела куда-то в сторону, тихонько добавив, — не хочу, чтобы нас узнали, — это было сказано, даже не мне, а просто опасения, высказанные в пустоту.

Я задумалась над её словами, но вслух решила не любопытствовать.

Кучер пустил волной поводья, и мы тронулись. Сидела смирно, лишь немного подалась вперед, чтобы через окошко видеть ночной город. Сегодня полная луна красиво царит в небе, совсем скоро достигнет зенита; двух-трехэтажные домики стоят одним за одним, очень уютные. Благодаря тусклому свету в окнах, за ними видны силуэты людей: вот мама читает ребенку книгу, сидя в кресле; вот семейный ужин; а в том доме, видимо трое детей, они бегают друг за другом и играют. На улице людей немного, а вскоре мы куда-то свернули, где вовсе никого не было, да еще и освещения нет. Сначала было не по себе, я лишь гадала куда мы направляемся.

Чуть позже яркий свет снова заполонил собой всё вокруг. Я снова выглянула и от картины, возникшей перед глазами, напряглась. Пьяные мужчины группами идут по улице и без засорения совести пристают к молодым девушкам, мягко говоря, очень откровенно одетым: на них платья длинные, которые плохо держатся, оттого оголены плечи и ключицы, внизу разрез столь сильный, что видны полностью ноги. Играет музыка, приглушенная и какая-то, если так можно сказать, откровенная. Люди словно в трансе, всюду царит грех.