– Мы сейчас в самом сердце Ада. То есть прежнего Ада. Здесь Люцифер, заключённый в цельную глыбу льда, отбывал наказание после своей достопамятной ссоры с Богом.

Джим огляделся:

– Что-то я его не вижу.

– Я же тебе говорю: так было прежде. Сейчас все по другому.

– А где сейчас Люцифер?

– В казино, вероятно. Режется в покер с Доком Холлидеем.

– Док играет с самим Князем Тьмы?

– Док всегда любил испытать себя.

– Но играть с Сатаной?!

– Вполне в духе старой традиции, n’est-ce pas[59]?

Джим кивнул:

– Да, наверное. Но мне показалось, я видел Дока в том опиумном притоне.

– Док, говорят, обладает способностью находиться сразу в нескольких местах одновременно. Ладно, давай я тебе перечислю альтернативы. – Доктор Укол достал из кармана кожаный портсигар с серебряными застёжками. – Закуришь?

Джим кивнул:

– Почему бы и нет?

Укол бросил Джиму сигару. Тот ловко поймал её на лету и прикурил от огонька, который зажёг у себя на большом пальце. Дым был приятным на вкус, и Джим тихо порадовался про себя, что он не опозорился перед полубогом – не уронил сигару и с первого раза высек из пальца огонь. А тем временем полубог обвёл ледяную пещеру широким жестом, как риелтор, охмуряющий потенциального покупателя.

– Эта пещера могла бы стать твоей крепостью одиночества.

Джим с недоумением взглянул на доктора:

– Ты что, предлагаешь мне записаться в супермены?

– Такой вариант тоже не исключается.

– Это что, пункт первый в длинном списке искушений?

– Ну, не совсем искушений…

– Тогда объясни.

– Всё очень просто. Ты был звездой, потом начал пить, потом сел на иглу – стало быть, ты теперь мой. И я просто пытаюсь придумать, что мне с тобой делать.

– И вроде как примеряешь меня к самым разным мирам, типа, впишусь ли я в этот контекст?

– Вот именно, mon ami.

Глаза у Годзиро закрылись, и центральный экран погас.

Но на боковых экранах было видно, что два самолёта, облетев Короля Ящеров по широкой дуге, уже спускались на крышу дворца, чтобы забрать Анубиса и его свиту. Сэмпл была вне себя от ярости. Она даже ударила кулаком по экрану, когда самолёты стали спускаться. – Нет. Нет. Нет.

Мистер Томас флегматично изрёк:

– Жизнь всегда лотерея, даже в Посмертии.

– Слушай, давай без избитых банальностей, а?

– Невозможно всегда выигрывать.

– Да, блядь, хоть бы раз выиграть.

Иисус отложил в сторону бесполезный теперь пульт и откинулся на спинку дивана. Похоже, он тоже смирился, что Анубис от них уйдёт.

– Жалость к себе – недостойное чувство.

– Да ебись оно в рот. Вам легко говорить. Вас этот урод-психопат не трахал.

Мистер Томас качнул рогами:

– За что мы безмерно ему благодарны.

– И это не вас едва не разорвало на части при взрыве его идиотской бомбы.

Иисус, похоже, обиделся:

– Если б не эта дурацкая бомба, мы бы не встретились.

– Ты это уже говорил.

– Но это же правда.

– Тогда я тоже повторюсь: и какая мне с этого радость? Сижу тут с вами, в этом мудацком костюме…

Мистер Томас обернулся к ней:

– А мне, кстати, нравится твой костюм.

– Вот, бля, ты его и надень. Он совершенно кретинский. Я в нём полуголая. И в нём неудобно. Везде тянет и режет, а эти ублюдочные сапоги вообще не приспособлены для ходьбы.

Пока Сэмпл психовала, матеря злую судьбу, а заодно и Иисуса, и мистера Томаса, мощный храп пробежал дробным эхом по куполу. Для Сэмпл это стало последней каплей.

– Он что, и вправду заснул?!

Иисус сладко зевнул:

– Боюсь, что так.

– Если б ты был настоящим мессией, то что-нибудь сделал. А не сидел бы здесь, в опухоли у него в мозгу, в компании какого-то козла. Иисус Христос, распятый за грехи наши? Да если бы тебе грозило распятие, ты бы сбежал сломя голову. Едва завидев крест и трёх римлян с гвоздями. Только тебя бы и видели.

– Грубость и хамство – ещё более недостойные веши, чем жалость к себе.

Сэмпл сжала кулаки. На этот раз она точно врежет ему по морде, этому лже-Иисусу. Может, фингал под глазом или разбитый нос слегка поубавят его непомерное самодовольство. Дрочила притыренный. Но тут снова включился центральный экран. Сэмпл застыла на месте:

– Что происходит?

– Кажется, он проснулся.

Самолёты уже приближались к крыше, где ждали Анубис, его придворные, стражники и гарем.

Мистер Томас первым сообразил, что к чему:

– Это из-за самолётов. Он ненавидит летательные аппараты.

Купол задрожал, и Иисус схватился за пульт. Он с упрёком взглянул на Сэмпл:

– Я сделаю, что смогу, хотя, если честно, ты этого не заслуживаешь – после всего, что только что наговорила.

Годзиро поднялся на ноги и рванул за самолётами. Те попытались как-то уклониться и подняться повыше, но у них ничего не вышло. Взбешённый Король Ящеров догнал их в два мощных прыжка, схватил ближайший к себе самолёт – просто выдернул его из воздуха, в буквальном смысле слова, – и раздавил в своей огромной трёхпалой лапище. Увидев, что стало с первым самолётом, пилот второго резко пошёл на разворот, одновременно пытаясь набрать высоту, чтобы Годзиро его не достал. Но ему не хватило ни скорости, ни манёвренности. Гигантский ящер ухватил самолёт за хвост. Пилот предпринял отчаянную попытку спастись – открыл дроссель до предела в надежде, что ему удастся вырвать самолёт из лапы чудовища на одной только мощности двигателя. И это сработало. Но лишь отчасти. Мотор натужно взревел, завертевшись на недопустимых оборотах, и вместо того, чтобы вытащить весь самолёт, вырвался сам, раскурочив всю переднюю часть самолёта. Задняя же часть так и осталась в руке у Годзиро. Лётчик выпал из развороченной кабины и полетел вниз, к земле, словно лист, сорванный с дерева ветром. Годзиро проводил его взглядом, но безо всякого интереса. Потом он хлопнул свободной рукой по ладони, где у него был второй самолёт, и расплющил его в лепёшку.

Сэмпл наблюдала за происходящим, затаив дыхание. Даже Иисус с мистером Томасом не на шутку разволновались, болея за Большого Зелёного.

– Молодец. А теперь – на людей. На людей на крыше.

Словно для того, чтобы порадовать Сэмпл, на одном из боковых экранов возник крупный план потенциальных жертв, то есть Анубиса со товарищи. Сэмпл с удовольствием отметила про себя, что бог-царь Некрополиса был на грани истерики, отнюдь не божественной и не царской. Он нервно расхаживал взад-вперёд, бесновался в бессильном гневе и явно жалел, что не может казнить виновных, поскольку единственный виновник всех его теперешних бед был слишком большим (и зелёным), абсолютно неуязвимым и неприступным. Годзиро, с другой стороны, по-прежнему не замечал Анубиса и его свиту. Или просто не обращал внимания на такую мелочь.

– Ну давай, сцапай его, идиотина.

Разумеется, Король Ящеров не мог слышать Сэмпл, так что она обратилась к Иисусу:

– Можешь что-нибудь сделать, чтобы он их увидел?

Иисус нажал пару кнопок на пульте и покачал головой:

– Похоже, они ему неинтересны.

Сэмпл опять разъярилась:

– Тогда сделай так, чтобы они стали ему интересны.

Иисус вяло потыкал в кнопки, но без результата.

– Нет. Ничего не получится.

– Вот, блядь, никчёмное существо. – Сэмпл не стала уточнять, кого конкретно она имела в виду: Большого Зелёного, или Иисуса, или обоих сразу.

– Погоди-ка минутку. – Мистер Томас кивнул на экран, где теперь был крупный план Анубиса. Бог-царь Некрополиса что-то кричал своим стражникам с автоматами. Хотя в купол передавалась картинка без звука, было понятно, чего хочет Анубис. Он, очевидно, решил, что чудовище всё-таки не так неприступно и неуязвимо, каким кажется на первый взгляд. Стражники подошли к краю крыши, выстроились в два ряда и подняли свои автоматы. Все, как один.

Сэмпл уже не могла сдерживать возбуждения.