В ответ я фыркнул и начал спуск по тропинке. Выехав на дорогу, я повернул к Вампуму, рассудив, что, вероятнее всего, именно там встречу Черноусого.

Вампум меньше всего походил на город. Он скорее напоминал один большой салун. Оттуда, не переставая, неслись проклятия, шум драки и прочие звуки, безудержного веселья. Людей на улицах почти не было, а немногие прохожие, шли торопливо, с оглядкой. Я остановил одного, чтобы спросить, где тут живет доктор Ричарде, и тот указал на невысокий дом. Я подъехал к двери и громко постучал. Изнутри мне ответили:

– Чего надо? Учти – я держу тебя на мушке!

– Вы доктор Ричардс? – спросил я тогда. А в ответ:

– Да. Убери руки с пояса, не то шкуру продырявлю.

– Славный городишко! – усмехнулся я.– А гостеприимный какой – просто страх разбирает! Мне от вас ничего не нужно, только на горе Гризли есть один человек, который не отказался бы от вашей помощи.

Не успел я кончить, как дверь чуть приоткрылась и сквозь образовавшуюся щель наружу высунулась голова, опушенная роскошными рыжими бакенбардами.

– Ты это о ком?-спросила голова.

– Его зовут Джоб.

– Хм-м-м,– протянул доктор Ричарде, с прищуром глядя на меня. – Я тут сегодня вечером занимался челюстью одного не очень почтенного джентльмена и порядком наслушался о некоем субъекте – охотнике доставать из петли повешенных. Если, случаем, это ты и есть, то мой тебе совет: мотай отсюда да поживей, пока не попал в лапы Ормонда.

– Я хочу есть и пить, а еще я должен встретиться с одним человеком. Уеду из Вампума тогда, когда приведу себя в порядок и закончу дела,– ответил я ему.

– Не имею привычки спорить с такими медведями, -ответил доктор Ричардс. -Конечно, съезжу на гору Гризли сразу же, как только оседлаю лошадь, но если я никогда больше не увижу тебя живым, что весьма вероятно, то я сохраню о тебе яркие воспоминания, как о самом крупном человеке и болване из всех, кого когда-либо видел в жизни. Спокойной ночи!

Мне подумалось, что я еще не встречал людей с такой странной манерой поведения, как у жителей Вампума. Я отвел Капитана Кидда в сенной сарай, служивший также и конюшней, и позаботился, чтобы его привязали подальше от остальных лошадей. Наученный опытом, я знал, что стоит Капитану добраться до лошадей, как он сразу же начинает грызть им уши. Хлипкий сарай вряд ли устоял бы против буйного характера Капитана, но наказал слуге почаще подкидывать корма, а при первых признаках недовольства со всех ног мчаться за мной. Потом я направился в салун с гордым названием Золотой орел. Настроение – сами понимаете – ни к черту: во-первых, я окончательно потерял след Черноусого; а во-вторых, если бы мне даже удалось найти его в Вампуме, я все равно не смог бы добраться обратно до восхода солнца. Но оставалась еще надежда вернуть золото владельцу и тем самым спасти хотя бы несколько жизней.

«Золотой орел» был битком набит отталкивающего вида личностями, которые глушили виски, играли в карты, спорили или мирно беседовали во все горло. Как только я вошел, шум моментально стих, и все обернулись в мою сторону. Но я не обратил на них внимания, а сразу направился к стойке Видя такое дело, все тотчас про меня забыли, и галдеж возобновился с прежней силой.

Я уже отпил виски на два пальца, как вдруг кто-то толкнул меня в плечо и грубо произнес: «Эй, ты!»

Обернувшись, я увидел крупного, широкоплечего мужчину с черной бородой, налитыми кровью глазами и огромным животом. На каждом боку у него висело по кобуре с кольтом. Я ему – не менее любезно:

– Чего надо?

– Ты кто такой? – спрашивает он. А я в ответ:

– А ты кто?

– Я Билл Ормонд,– отвечает,– шериф Вампума, ясно? – И тычет пальцем в звезду на груди.

– Ясно,– говорю.– А я Брекенридж Элкинс с Медвежьей речки.

В воздухе повисла недобрая тишина. Вижу – посетители опускают стаканы, бильярдные кии и подтягиваются ближе к стойке, на ходу затягивая ремни. Ормонд нахмурился, запустил пятерню в бороду и, покачиваясь с каблука на носок, заявил:

– Я тебя арестую.

Я с силой опустил стакан на стойку. Виски брызнуло, шериф отскочил от меня, да как завопит:

– Сопротивляешьс властям? – И я замечаю, как в толпе вокруг происходит сильное движение.

– За что меня арестовывать? – спрашиваю.– Я не нарушал закона.

– Ты напал на одного из моих помощников, когда тот был при исполнении служебных обязанностей,– говорит он, и тут я замечаю старину Джексона с перебинтованной челюстью, выглядывавшего из-за шерифова плеча. Сам он говорить не мог, поскольку подбородок еще не двигался после удара, а только тыкал в меня пальцем и потрясал в воздухе кулаками.

– Ты вытащил из петли преступника, которого повесили по моему приказу,– сказал Ормонд.– Ты арестован!

– Но я ищу одного парня,– возразил я.– Мне некогда сидеть в тюрьме!

– Надо было думать, когда нарушал закон,– подсказал Ормонд.– Сдавай оружие и лучше не дури.

Вокруг стояло не меньше дюжины парней с кольтами, но не это заставило меня подчиниться, а то, что папаша мне крепко внушил не оказывать сопротивления властям. Вот почему я безропотно отдал свой кольт человеку со звездой на рубашке, смутно сознавая, что поступаю неправильно. Но я находился под слишком сильным впечатлением от силы закона и вконец запутался.

Ормонд в сопровождении целой толпы добровольцев провел меня в конец улицы и остановился у бревенчатой постройки, окна которой были забраны решетками. Из дощатого пристрой вышел парень с большой связкой ключей – тюремщик, как любезно разъяснил мне шериф. Меня водворили в тюрьму, после чего Ормонд с приятелями удалились, оставив одного тюремщика, который, усевшись на ступеньке хижины, стал сворачивать цигарку.

В тюрьме было темно, как в наглухо защитой бочке. Я на ощупь отыскал кровать и растянулся с намерением отдохнуть, но не тут-то было. Эта кровать явно не была рассчитана. на фигуру вроде моей. Я сел, обхватив голову руками, и тут только до меня дошло, в какую неприятную историю я влип. В эти самые минуты я должен был бы без устали разыскивать Черноусого, чтобы поскорее вернуть золото на Медвежью речку. Я мог бы спасти жизнь своим родичам и соседям, а вместо этого прохлаждаюсь в тюрьме, и нет никакой надежды выбраться отсюда, не причинив ущерба тюремщику, а ведь он тоже представитель закона! Как только наступит рассвет, Джоэл и Эрат вцепятся в глотки друг другу, а дядюшка Джеппард возьмет на мушку их обоих. И было бы наивно полагать, что прочие родственники ограничатся выяснением отношений между этими тремя. Я еще не видел семей, которые с такой назойливостью влезали бы в личные дела своих сородичей. А значит, загремят выстрелы по мирным берегам Медвежьей речки, и с каждым залпом будет убывать, население нашей благословенной округи. Эти мысли привели мои чувства в полное расстройство. В этот момент в окошке появилась голова тюремщика и сказала, что если у меня найдется пяток долларов, то мне принесут из салуна чего-нибудь пожевать. У меня было пять долларов, которые я когда-то выиграл в покер, я бросил ему монеты, парень ушел и отсутствовал, как мне показалось,, целую вечность. Наконец, вернувшись, он протянул мне бутерброд с ветчиной. Я удивился и спросил, не напутал ли он чего, ибо никак невозможно было предположить, чтобы один бутерброд стоил бы пять долларов, а он ответил, что жратва в Вампуме вообще стоит безумно дорого. Я, не жуя, заглотил бутерброд, а парень сказал, что если у меня найдутся еще денежки, то он готов принести и второй. Но у меня больше не было денег, в чем я ему честно признался.