Кьяра сползла по стене. Ее дыхание успокаивалось. Пульс тоже приходил в норму. Горели щеки и губы.

Она не понимала себя. Стоило только одному самоуверенному Кухаркиному сыну оказаться рядом с ней, как голова вместо мозгов словно забивалась сахарной ватой, и тело само отзывалось на ласки парня против ее воли.

Отдышавшись, Кьяра поняла, что не верит обещаниям Мика. И на то были все основания. Она вернулась на площадку. Грязная вода заливала кафельный пол перед лифтом. Следы грязных ног знатно потоптались по расплесканным лужам. Девушка вздохнула и принялась убирать весь этот бардак.

Кухаркин сын не оставил надежды на скорое возвращение, и все же весь вечер она провела в смутном предчувствии, что он еще обязательно к ней заглянет. И скорее всего, внезапно.

А утром девушку разбудил неожиданный звонок в дверь. На пороге стоял тот самый разговорчивый парень, который помогал ей переносить вещи. Он сказал, что его попросили доставить, и передал ей небольшую корзинку, прикрытую белой салфеткой.

Кьяра растерялась, но взяла. От посылки шел одуряющий ягодный запах. Оказалась, Мик отправил ей клубнику. Вернее не так. Кухаркин сын прислал ей целый кузовок редкой, спелой клубники, стоившей целое состояние.

20.1

Кьяра напрасно ждала лифт. Кнопка утапливалась, сигнал срабатывал, но кабина стояла на месте. Электронный датчик показывал последний, ее этаж. С момента ее переезда лифт всегда работал исправно, и вот надо же! Подъем на седьмой этаж? Если вспомнить ее путешествие по крышам — детская забава.

Преодолевая очередной пролет, девушка услышала голоса, усиливающиеся по мере ее приближения к своей квартире. Разговаривали двое на площадке как раз перед лифтом. Кьяра узнала голос Мика и невольно замедлила ход. Второй голос был женский. Любопытство взяло верх, и девушка подкралась достаточно близко, чтобы сбоку ей открылся вид на женские ноги в лифте, не дающие кабине уехать, и стоящего рядом Мика. Он опирался рукой о стену выше головы девушки. Поза, в которой застала их Кьяра, была достаточно интимной, и от мысли, что ее могут застигнуть за подсматриванием, сердце девушки забилось быстрее.

На улице уже с час назад как начало темнеть, поэтому лестницу, где притаилась девушка, скрывал полумрак, а площадка, напротив, была ярко освещена электричеством.

— Я тебя не выгонял, — глухо проговорил Кухаркин сын.

— Не выгонял. Только ты меня вообще не замечал, — прозвучал надтреснутый женский голос.

Он принадлежал Танье.

— Ты чего мне сейчас голову морочишь? Обиделась на что-то конкретное?

— Ты правда не понимаешь?

— Нет.

Девушка с шумом втянула в себя воздух.

— Ты меня сейчас что, виноватым сделать хочешь? — Кьяра отметила про себя, что парень разговаривал с девушкой хоть и грубовато, но очень отстраненно, — Слушай, Танья, я тебе отношений не предлагал. Ты сама захотела и ко мне переехала. Потом сама уехала. Два дня назад смотрю: вещей твоих нет. Егерь говорит, что в офисе ты тоже давно не появлялась. Это игра что-ли какая женская?

— Неделю! — простонала девушка и прикрыла лицо рукой.

— Что? — не понял Мик.

— Я уже неделю, как забрала свои вещи, и ушла. А ты только два дня назад обратил внимание? Я же так старалась, Мик! Я все для тебя делала! А ты вечно пропадал неизвестно где, совсем перестал со мной разговаривать… Ты так себе отношения с девушкой представлял?

— Ну, извини, что у меня было много работы и не оставалось на тебя времени, — произнёс Кухаркин сын с неприкрытой язвительностью, — А отношений я себе никак не представлял. Я тебя вообще обо всем этом не просил.

— Так тебе совсем все равно на меня? — ахнула Танья, — Как ты можешь быть таким бесчувственным?

Мик отвернулся и сплюнул на пол. Он отошел от лифта, небрежно смахнул ногой невидимый мусор и уселся на верхнюю ступеньку. Теперь парень стал еще ближе к Кьяре. Сделай она два шага вперед и протяни вверх наискосок руку, то могла бы дотронуться до его колена. Танья вышла из лифта и присела рядом с ним.

Кухаркин сын вытряхнул из пачки сигарету и прикурил.

— Ты поэтому ушла? — спросил он, затягиваясь.

— Нет. Я бы могла мириться с любым. И отсутствием времени и тем, что у тебя постоянно находятся дела поважнее меня и… со всем остальным. Лишь бы ты возвращался и видел во мне — меня, а не быть заменой. Я ушла, потому что отказываюсь быть дурой, которая тебя ждёт, пока ты бегаешь за другой, — губы Таньи задрожали и покраснел кончик носа. — Я не хочу быть для тебя никем. Устала. Мне не хватало тебя, Мик, и с каждым днем становилось только хуже. Ты перестал со мной общаться, больше не дотрагивался. А когда я подходила к тебе, то весь передергивался от моих прикосновений.

— Я не помню такого.

— Зато я помню! Ты же в лице меняешься, когда при тебе кто-то произносит ее имя.

— Кого?

— Воспитальницы твоей, — мстительно размазывая зашипела девушка.

Мик выпустил струйку дыма и смолчал.

— Я бы вернулась, если бы ты позвал…. Но ты ведь не позовешь, так?

— Ну, — как отрезал и отвернулся.

— Зачем она тебе нужна? Она же старая! — зло выплюнула Танья.

— С чего ты взяла? — поперхнулся парень.

— Знаю.

— Рылась в моих бумагах? — прищурился Мик.

— Случайно увидела ее документы. Я искала… Я убиралась на столе, искала…

— Что искала? Искала компромат на нее и… случайно нашла? — он кисло ухмыльнулся.

— Да, она же как… как зараза, как опухоль! Как пиявка присосалась к тебе. Как ты этого не видишь?

— Вижу я все! — заорал он, неожиданно срываясь.

Кьяру, как ножом полоснуло, от его согласия, от того, что смел сидеть тут и обсуждать ее с другой девушкой.

А Мик тем временем тихо добавил:

— Только сделать ничего не могу.

— Не можешь или не хочешь? — добивала парня Танья.

— Или не хочу, — не стал спорить Мик, — Мне сейчас вообще не до того. Уходи, Танья.

Девушка поднялась и испепеляющим взглядом смотрела на него.

Кьяра даже дышать стала через раз. Она бесшумно, как кошка, спустилась на пару ступеней вниз. А Танья, широко размахивая руками, пошла прямо туда, где только что пряталась девушка.

Чуть живая от волнения, Кьяра пробралась на один пролет ниже и, скрючившись, забилась в угол между квартирными дверьми шестого этажа. Она вдавила голову в плечи. Однако, казалось, что не обнаружить ее было просто не возможно.

Но все переживания оказались пустыми, потому что Танья даже не взглянула в сторону ее укрытия. Утирая бегущие слезы, она неслась прочь так проворно, как только могла.

Кьяра дождалась, пока на седьмом хлопнула входная дверь Мика. Она тихо и незаметно вернулась в свою квартиру. Подслушанный разговор оставил горькое послевкусие. Мик не стал обсуждать с Кьярой свои отношения, хотя она его спрашивала, а перед Таньей распахнулся. Девушка чувствовала себя серьезно задетой.

Причем самое отвратительное было то, что Кухаркин сын согласился с теми мерзкими вещами, которые наговорила Танья. Получалось, Мик одобрил, что Кьяра — пиявка и болезнь и… старая!

Чем больше девушка думала об этом, тем обидней ей становилось. А если разобраться, в чем была ее вина? Конечно, если бы Кьяра могла, то перестала бы попадать в передряги и полностью исключила бы участие Мика в своей жизни, но несчатья сами находили ее!

А уж с тем, что она старая, Кьяра точно ничего сделать не могла!

«Да пошел ты, Кухаркин сын! — думала девушка, стиснув зубы, — Раз так, то и ты мне не особо-то нужен!».

Город засыпал. В своей большой новой спальне на удобной кровати ворочалась одинокая девушка. В этот жаркий летний вечер сердце Кьяры покрывалось корочкой льда.

20.2

Кьяра аккуратно спрятала бумаги под пояс джинсов и накрыла сверху объемной кофтой. Неудобно, зато незаметно, и руки оставались свободными.

Полмесяца назад на работе одна воспитательница попробовала включить компьютер, но коробка с вентилятором молчала и экран оставался по-прежнему темным. Новомодная штуковина приказала долго жить! Хорошо, что у Кьяры был выходной, а не то мерзкий Дюк Стивенсон непременно обвинил бы ее в полоске компьютера.