1.

Когда Мик первый раз ее увидел, сидя в машине на другой стороне улицы, то сам не понял, чем его привлекала эта маленькая одинокая фигурка. В джинсах, обтягивающих тощую задницу, и тонкой куртке-спецовке с нашивкой «Собственность Корпорации Неспящие». Был ветреный весенний день прозрачный и холодный первой мартовской влажностью.

Она бегала с коробками туда-сюда, помахивая хвостиком своих темных волос, суетилась рядом с фургоном, вытаскивая такую же нищую рухлядь, как и она сама. И смеялась. Она скалила зубы мужикам, разгружающим ящики, водителю. Его пацанам из братства не смеялась, но тоже расплывалась по самые десна. Убогая. Потом уже она редко улыбалась, все больше ходила с каменным лицом или плакала. Мику она вообще никогда не улыбалась. Сука.

Он и сам не понял, чем она так его раздражила в тот момент. Но Мик был не из тех, кто занимается самокопанием. Просто не понравилась.

Он высунул руку из машины, стрельнул бычком по расплющенному мусорному баку и махнул Французу. Тот, гоняя неизменную зубочистку из одного угла рта в другой, пересек улицу и склонился к окну.

— Ал, это последняя перевозка?

— На сегодня да. А завтра еще два фургона.

Мик высунулся и сплюнул на землю возле ноги Француза.

— Вот та цыпа, — он сложил пальцы в дитячий пистолет и указал на брюнетку, — семейная?

— Не, одиночка.

— Сели ее тогда в минус первый.

— Эй, Мик, так не положено. У нее контракт на должность в Корпорации. Все чисто, я проверял. Нельзя ниже второго. — Француз не хотел связываться с такими делами.

— В минус первый, — упрямо повторил Мик.

— А если разбираться придет?

— Пусть пожалуется на меня в Корпорацию, — хохотнул он.

Мик не боялся. Он знал таких, как она. Много раз видел. Девчули-пустоцветы с битыми генами. Таких пруд-пруди рождалось после ядерного утра.

Он и сам был таким — порченным. С дефектом. Поэтому и не мнил о себе бог весть что. Не то, что эти тупые курицы.

Дефективные годились только для обслуживания улиц. Торговки, разносчицы, прачки, красильщицы. Изредка их брали на низшие должности в «Корпорацию Неспящие». Но только молодых и только красивых, с сохранным интеллектом. С правильным количеством конечностей и не фонящих радиацией.

Другое дело чистые девочки. Дорогой товар, элитный. Сразу после наступления двенадцати Корпорация проводила отбор. «Чистых» мальчиков и девочек, с первозданными, мать его, Природой, генами, забирали в государственные пансионаты.

Парни после восемнадцати потом шли под государственные служебные должности, а девочки… мягкие, розовые, пахнущие медом… воспитывались до шестнадцати и выдавались строго по талонам и только для сотрудников. В первую очередь элитным подразделениям госслужащих, отличникам ратной подготовки или блеснувшими какими-то заслугами. Так Корпорация заботилась о поддержании видовой чистоты.

Уже ради одного этого стоило пробиваться туда, в эту проклятую Корпорацию. И многие мечтали. А кто не захочет здоровых детей, социальную поддержку и сытое будущее?

Самого Мика коробило при одной мысли о работе на правительство. Дело было даже не в гнусных профессиях или обязанностях, не в жесткой дисциплине, царящей в закрытых пансионатах, не в ограничениях свободы для выпускников. Хотя, и в этом тоже. Правда заключалась в ограничениях по здоровью, которые ему, Мику, было не обойти никогда.

Его, как и половину детей в двенадцать лет, даже проверять не нужно было. Вырождение налицо. Дело было в его фиолетовых глазах, способных видеть в темноте и одновременно подписавших ему приговор. Битый ТR-ути ген закрыл ему возможность работать на Корпорацию навсегда.

Невозможность выбрать себе «чистую» девушку закрывала эту возможность и для его будущих детей тоже. Ведь отныне порченые гены в его роду могли только множиться и прогрессировать. Но так далеко в будущее Мик предпочитал не заглядывать. Да, и было ли оно у него — это будущее?

У таких как он было только одно — сегодняшний день. Поэтому в двенадцать, уже проигравший свою самую главную битву и предоставленный сам себе, он прошел свое обучение в своем «пансионате» — на улице. И теперь в двадцать два Мик был готов поспорить, чье взросление делало большим мужиком: его или государственное?

Мик добился всего сам. Он выгрыз у судьбы своим потом, сломанными костями и рваными связками новый шанс и теперь уж не выпустит. Мыслимое ли дело он, вчерашний сопляк, стал главой Братства Кухаркиных сынов. Неплохо звучало, да? Ему и самому нравилось.

Конечно, корпораты* все равно оставались выше, но и он уже был не последний человек на районе.

Поэтому жалкие одиночки, вроде этой порченной, были обычными кого-то из верхушки корпоров девками, которых временно пристраивали на низшие должности. Жениться на такой или встречаться открыто — зашквар. А девки-пустоцветы и негордые, сами на любого корпората кинутся, хоть вонючего, хоть жирного, только должностью помани, да гособеспечение пообещай. Вот потихоньку и занимались взаимной «благотворительностью».

Даже проститутки честнее — поморщился Мик. Те, без самомнения, просто хотели выжить. А такие аккуратненькие, как та, что сегодня заселяли, мнят себя принцессами, для обычных уличных парней недотрог строят. А сами потом стонут, как последние бляди, под корпорами по грязным углам новоприобретенных госквартир и диванам с клопами на гособеспечени.

А еще девка взбесила его своей тупой жизнерадостностью. Ничего, это сейчас ей казалось, что она трахнула Корпорацию, а завтра Корпорация выебет ее. Мик ухмыльнулся, мысль, что девка рано или поздно получит по заслугам, приятно грела его самолюбие. Ну, а пока это не произошло, его, Мика, задача показать ей, почем в хлебе дырки.

Мик ей устроит радость заселения в государственную квартирку!

Нижние этажи — вот это ее уровень. А еще это всегда протечки, крысы, холодные помещения и неотапливаемые склады, примыкающие бок о бок к жилым помещениям.

К ебарю своему она не побежит. Эти девки только с такими как он борзые, а сами боялись пикнуть лишний раз, чтобы не привлекать лишнего внимания. Проблемных баб никому не нужно.

Вот потому и хохотал Мик над этой новой жиличкой. Ну, дерет ее корпор какой-то, подумаешь… заслуга… Гниль, одним словом заселялись, а не баба…

___________

*корпораты или корпоры — пренебрежительное название служащих «Копорации Неспящие».

2.

Ну и где же Мик был не прав, если, глядя на нее, любой бы его поддержал?

После того, как сделал пару кругов по городу Мик уже и думать забыл об утреннем заселении.

Он был готов, что с переселением людей в район под управление их Братства будут возникать сложности, но даже не предполагал, что это все превратится в сплошную головную боль. Проблемы возникали буквально на ровном месте.

Хлеб для раздачи по талонам привезли уже черствый и это после того, как доставка два дня отсутствовала вовсе. Жирный Тони заскулил, как сучка, когда Мик всего-то пару раз приложил его о каменную кладку, и начал плакаться, что все отгрузил в срок, только снабженцы перепутали и привезли в старый район. Перед уходом Мик еще разок двинул Тони. Никакой жалости. Этот паскудный сукин сын только и делал, что набивал себе брюхо, да загребал двойную выгоду. Одну, как официальный поставщик Корпорации, а другую от торговли из-под полы.

Такие приспособленцы во все времена хорошо устраиваются. Мик давно подозревал, что его трусливая душонка пытается угодить сразу нескольким Братствам. Тони своей жирной жопой пытается усидеть на двух стульях. Взрезать бы его, как свинью к празднику. Но этот жирдяй всегда оказывался на редкость изворотливым. Да, и заменить пока было некем.

Хорошо, что хлеб вообще появился, не хватало в самом начале подорвать кредит доверия Корпорации. Ему уже сообщили, что «Неспящие» пристально наблюдают за новой районной властью.

Он убил полдня на то, чтобы только разобраться с проблемами, которых вообще не должно было возникнуть. В рабочие комнаты на втором этаже, занятые под нужды управления Кухаркиных сынов, он вернулся уже в четвертом часу, злой как сто собак и такой же голодный.