— Слушай, Кьяра… Кьяра же? — переспросил ее Француз, и девушка кивнула. Парень не мог упустить случая, чтобы не покрасоваться. — У меня сейчас нет большего дела, чем твое переселение, но пока… это невозможно. Мы вот только что обсуждали, какие варианты тебе предложить. Может быть, ты хочешь пожить в комнате с тремя соседями? Там нулевой этаж, а не минус первый.

Француз серьезно смотрел в лицо девушки. Он так откровенно врал ей, что Мик в который раз поразился легкости, с которой Ал умел управляться с девицами.

— С какими соседями? — глухо спросила Кьяра.

— С хорошими. Наши парни из Братства, — включился в игру Егерь.

Девушка вздрогнула и отрицательно замотала головой.

— Вот видишь, пока никакой возможности нет, — Ал развел руками.

Когда она вышла, Мик расхохотался, а Француз укоризненно посмотрел на босса.

— Чего ты так на нее взъелся? Переселим девочку?

— Девочку? Сколько ей лет-то?

— Тридцать два.

— Тридцать два… — повторил Мик эхом и присвистнул.

Мик нахмурился. Ал, отвечающий за жилищную политику в их Братстве, само собой, проверял дела всех заселяемых, и ошибка была исключена. Однако и он хорошо представлял, как выглядят женщины этого возраста. После двадцати пяти — это уже тетки! Всегда. Без исключений.

— Неплохо сохранилась для бабки? — Француз не смог сдержаться, чтобы не поддеть его.

Из-за тяжелой, изнурительной работы, отсутствия медицинской помощи у генетически измененных, некачественных продуктов и радиоактивного заражения износ организма наступал стремительно. Да, половина женщин уже и рожали-то в шестнадцать. Но эта не выглядела даже на тридцать. И Мик только уверился в правильности своих выводов относительно ее «настоящего» рода деятельности.

Размышления Мика прервал грохот, раздавшийся в коридоре. И в кабинет, еле дыша, ввалился Флойд. В неизменной темной толстовке, в капюшоне натянутом по самые глаза. Один рукав его толстовки был разорван, и в дыре виднелась зияющая кровяная рана.

Все трое мужчин, находящихся в комнате моментально вскочили.

— Ворпавлоо, тауи! Ворпавлоо! Тауи! — заплетающимся языком мычал Мамонт.

— Вырубалы наши точки громят! — перевел, срываясь с места, Мик, — Общий сбор! — крикнул он, уже выбегая из комнаты.

3.

Она следовала правилам и город двигался за ней. Это был уже третий переезд в сознательной жизни Кьяры. Она грузила коробки, а мыслями была далеко. Механически улыбалась, благодарила на автомате, даже умудрялась какие-то вопросы задавать, вроде как попадая в рамки разговора.

Частые переезды — была вынужденная мера после ядерного утра.

От населения планеты осталась, дай бог, пятая часть. После того, как города подверглись цепной массированной атаке, выжившие массово схлынули туда, где можно затеряться. Пытались сначала основывать какие-то коммуны в лесах, скатились до общинного уровня, но через пару лет полупещерного существования потянулись обратно. Гораздо проще было пользоваться уцелевшей инфраструктурой, особенно той, которая располагалась ближе к поверхности. Многое восстановить было уже нереально. Жизнь изменилась, а вместе с ней и сам порядок вещей.

Конечно, вернулись не все и не везде. Многие города так и стояли законсервированными призраками. Черными жуткими скелетами, напоминающими о какой-то далекой нереальной жизни, страшными сказками для детей и взрослых.

Согласно действующей Конвенции о биологических правах, изданной «Корпорацией Неспящие», в которой на самом деле было больше обязанностей, жилые города делились на сектора.

Центральный квартал занимали государственные сооружения и институты, к нему же примыкал благоустроенный квартал для специалистов, обеспечивающих само существование и господство Корпорации. Чем более значимую должность занимал сотрудник, тем больше возможностей жить к чистому благополучному центру имела его семья. Порядок обеспечивала гвардия Корпорации, поэтому жить там было безопасно, относительно чисто и удобно. Эти не переезжали никогда, только если какое заражение территории начнется или весь город станут эвакуировать.

Остальные, подвергшиеся генетическим изменениям, люди, торговцы, ремесленники, обслуживающий и подсобный персонал, селили в каком-то определенном квартале. В таких секторах наладили водоснабжение, отопление на два зимних месяца. Обеспечили столовыми, в которых имеющие талоны могли получить горячее питание. Здесь разрешалось работать генетически несовершенным без получения специального разрешения. В вечерние часы даже давали электричество, но и только. Тут можно было прочувствовать все прелести изнанки новых порядков, но все равно было терпимо. Лучше, чем в лесах.

Кьяре было два года, когда люди проснулись в новом мире, и она знала историю только по рассказам мамы. Рассказывать ей было тяжело, да и некогда. Нужно было выживать.

В первую очередь ударами уничтожали всю хоть сколько-то значимую энергетическую инфраструктуру. Вот она восстановлению уже не подлежала. Не в ближайшее будущее.

В новом мире основным источником энергии служила переработка радиоактивного пластика. Научные работники Корпорации открыли, что при сгорании он давал невиданное количество тепла, которое и использовали для городских нужд. Но были и минусы у такого топлива, несущественные по сравнению с неоспоримыми преимуществами. Уже позже выяснилось, что зараженный пластик загрязнял воду, почву, а через несколько лет делал землю непригодной для жизни. Накопленные радиоактивные выбросы и вынуждали людей постоянно переселяться в новые сектора.

Сюда, в дефективные окраины, гвардия и носа не показывала, если не считать рейды для задержания особо опасных врагов Корпорации. Кто защищал интересы жителей несчастливых кварталов? Кто сдерживал разгул преступности? Это была задача Братств.

То ли это вышло стихийно, то ли задумывалось Корпорацией изначально, теперь уже вряд ли кто скажет, но эти организации призваны были обеспечивать исполнение законов и работу системы на территории рабочих районов. Братства не работали напрямую на Корпорацию, но выполняли ее заказ, не за спасибо, само собой. Члены братств собирали отчисления, регулировали торговлю, отвечали за жилищный фонд и поставки продовольствия.

По сути, те же бандиты, организованная уличная шпана, получившая почти неограниченную власть. Кьяру передернуло от одной мысли о неминуемом взаимодействии.

Им разрешено было носить оружие, что гасило вспышки бессильной ярости у населения, но и провоцировало настоящие войны между соперничающими Братствами.

Новые кварталы держали Кухаркины сыны. Но сколько таких братств знала Кьяра… Стервятники, Вырубалы, Отцы-Пророки, Сиамские гиены… Они как короли-однодневки то на коне, а то под каблуком Корпорации, которой только выгодна была эта грызня.

На самом деле, это не сама Кьяра так думала, это ей муж в свое время объяснял. Муж, которому Кьяра верила безоговорочно, больше, чем кому бы то ни было, даже больше, чем Корпорации, хотя так и нельзя было говорить. По крайней мере, вслух.

Поэтому когда два месяца назад к ней прибыли из тайной службы безопасности и с порога объявили о несчастном случае в лаборатории, взрыве реактивов, в результате которого погиб ее супруг, то она оглохла, ослепла и как будто умерла там… вместе с ним.

Уже позже на одном из бесчисленных допросов, когда ей изложили версию о возможном злом умысле, то Кьяра с гневом отмела все домыслы о причастности ее мужчины.

Она даже не сразу поняла, куда клонил следователь. Что речь идет про ее мужа. Ее мягкого, интеллигентного мужа, влюбившегося в нее с первого взгляда и фанатично преданного науке. Ее мужа, который, не задумавшись после единственной встречи с ней, обменял свой талон на корпоративную жену на хорошую просторную квартиру для их будущего. Ее мужа, не изменившего своего решения и ни разу не попрекнувшего ее, даже когда узнал о ее бесплодии.

Какой теракт, какое скрытие данных? Это все было похоже на бред…