За разговором они не заметили, как миновали пару этажей, оказавшись у самых дверей кабинета Гюнтера. Оттуда все так же бросался в нос едкий запах гари и жженой бумаги. несмотря на то, что папок и листов в кабинете заметно поубавилось, стало как-то более тесно. Вероятно, из-за того, что кроме присевшего на столик Гюнтера, здесь находилось еще несколько человек. Все, как один, повернулись на Диму, когда тот показался в кабинете. Даже рыжебородый крепкий мужик, с редкими седыми волосами, равномерно помешивавший кофе, перестал это делать и поднял глаза на загадочного гостя. От такого, в прямом смысле холодного приема, Среда растянул губы в линию, но все равно уверенно шагнул в кабинет, уже намереваясь начать диалог.
–– Господи, ты еще жив!.. – абсолютно бестактно кинув черный дипломат на стол, Ганс поравнялся с Гюнтером. Присел с ним рядом на стол, протягивая в бок руку для приветствия.
–– И я рад тебя видеть. – старик с ухмылкой пожал тому ладонь. – Итак, друзья, или как говорят у нас на Востоке: товарищи… мы вас собрали намеренно. Это, – указал пальцем на русского. – Дмитрий Среда. Сын одного моего хорошего знакомого, и по совместительствую сотрудник Госбезопасности.
–– Службы Безопасности. – поправил его широкоплечий мужик в кресле.
–– Вагнер, да какая к черту разница? – устало спросил тот, когда его перебили. – Ну пусть Службы Безопасности. Кроме названия там ничего не поменялось. Короче, это Дима. И у нашего Димы есть очень важное задание. А это мои ребята, и, я думаю, они представятся сами.
–– Ну, тогда начну я.
С кресла поднялся крепкий, буквально, шкаф. В плечах тот был раза в полтора больше, итак не маленького Среды. Белая футболка, которая явно в размере имела пару букв «X», прилегала ему точно к телу. Ну, будто богатырь из русских сказок, только вот лицом тот вышел не славянским. Оно было практически прямоугольное, с топорными чертами лица, словно тесали топором. За месяцы без работы квадратная челюсть поросла коротенькой щетиной, но было видно, что за ней мужчина следит – была даже пара только затянувшихся порезов от бритвы. Однако, не смотря на все свои габариты, громила не внушал страха. А как только протянул руку для приветствия, так все опасения отпали сами. У него были, пусть и достаточно толстые, но длинные пальцы, свойственные музыкантам.
–– Яков, но все меня зовут Вагнером. – произнес он, почувствовав, что ему пожимают руку. – Думаю, по мне видно, что я здесь вроде пулеметчика.
–– Да, в саперный костюм такую тушу точно не засунуть…
Поставив кружку на стол, заваленный бумагами, из полумрака, что был в углу комнаты, на середину вышел менее коренастый, но при том более колоритный мужчина. Обычно про таких говорят – мужик. Холодный северный взгляд глубоко посаженных глазенок под мохнатыми бровями. Он сиял рыжими волосами и бороденкой, что была лишь на нижней челюсти. Голос у того был с хрипотцой, простуженный, но все равно какой-то мягкий.
–– Ян, но ко мне, почему прилип «Кельт». – он пожал руку Среде. – И ты зови, чего уж там. Я второй сапер, и стрелок.
–– То есть ты все еще не понимаешь почему мы зовем тебя Кельтом? – поднял бровь Ганс, повернувшись на того.
–– Я родился в Познани. – мягко ответил тот, хрипнув. – Я на половину поляк, и на половину белорус.
–– Кто-нибудь еще здесь видит дитя Белоруссии? – оглядел собравшихся Груббер. – Давай мы не будем врать людям.
С кресла усмехнулся Вагнер, и Моргана улыбнулась. Они шутили. Пусть достаточно остро, но все же по-доброму. И сразу становилось ясно, кто здесь главный шут.
–– Следи за языком. – перебил его Гюнтер, махнув рукой. – А то останешься на Новый Год без норвежской сельди. У нас еще есть незаконченное дело, ради которого я вас и собрал. Ну, Дима, твое слово.
…Все помрачнели. Даже слышавшая это дважды Моргана все равно снова задумалась, как только услышала про рвущуюся к земле советскую орбитальную станцию с неизвестным грузом. Люди молчали. То и дело слышались тяжелые вздохи. Даже жизнерадостный Ганс убрал с лица привычную улыбку, когда услышал вводную к заданию. А Вагнер неудобно поерзал в кресле. Пристально оглядев русского, он подставил кулак под квадратную челюсть, засопев в пальцы. Напряжение повисло в воздухе, затянулась неловкая пауза. Ее нужно было наконец порвать, высказать хоть что-то, но никто из присутствующих не мог поверить в то, что эти слова правда. Уж больно страшно они звучали: сошедшая из глубин космоса станция с неизвестным грузом на борту, который надо достать, по пути миновать охрану нефтяного саммита, целую уйму полицейских и развалины Берлина, которые после себя оставит «Пульсар». Руку для ответа потянул Ганс, но осекся и сложил пальцы в замок, явно не уверенный в том, что он скажет. Отказываться уже было глупо, за спиной стояла безопасность города, но и разглашать нельзя – начнется паника и из этого «огонька» точно что-нибудь разгорится. А, значит, что предварительная эвакуация отменяется.
–– Чистейшее самоубийство. – фыркнул Кельт, кашлянув в кулак. – Ты не знаешь, что на борту?
–– Нет, не знаю. – тихо ответил Среда. – Это не приказ, это просьба. Я не имею права вас держать, это только моя операция. Предупредите родных, чтобы уезжали из города.
–– Даже не вздумай говорить все это! – ткнул в его направлении пальцем Ганс. – Ты сейчас в здании Противоминного Центра, который обеспечивал безопасность страны больше тридцати лет. Не смей думать, что кто-то из этих парней откажется. Знаете, – повернулся он на остальных. – Мне плевать, что там в этом спутнике. Вот абсолютно! Под удар попадает мой город. Имею ли я право убежать? Нет, не имею.
–– Если этот русский говорит правду, то на кону что-то большее. – смекнул Вагнер, все еще не спуская взгляда с Димы. – В мире заваривается что-то серьезное. Афганистан копит силы на Кавказе. Штаты двинулись на восток. А на нас с небес падает запущенный Советами Дамоклов меч. К тому же, кто-то попытался устранить генералитет в Москве. Не думаю, что это просто совокупность фактов. Эй, Мо, сколько ядерных ракет взмоют в воздух, если президенты не договорятся?
–– Десять тысяч… – спокойно ответила та, потирая пальцы на согнутой в локте металлической руке. – Это только приведённых в готовность. На складах еще шесть. Подлодки, комплекты шахтенного базирования, мобильные комплексы, авиационные системы. Дай только взмах и сорок минут на подлет.
–– Десять тысяч… – повторил Гюнтер, выдохнув, отойдя от стола. – В мое время было больше, но и сейчас не мало. Давайте исходить из понятного: на орбите станцию не остановить, она все равно рухнет. Этого не избежать – понятно сразу. Думаем дальше: что происходит?
–– Полиция. – ответил Кельт, попивая из кружки кофе.
–– А вот и не угадал. – помотала головой Моргана. – Первоначальная цель здесь не удар по городу. А груз. Будут группы захвата: Дельта Форс, ЦРУ, китайцы, иранцы или афганцы, наши, может русские наемники. Задача оказаться как можно ближе к эпицентру удара и не дать кому бы то ни было проникнуть на место падения.
–– Вшестером? – искривил улыбку Вагнер, поерзав в кресле. – У Дельты минимум два десятка, броня и автоматы. Про ЦРУ и китайцев и упоминать на стоит. Максимум с кем мы можем потягаться в таком состоянии – это уличная шпана, и то не больше двенадцати человек. Нам нужен еще народ. Где Псих?
–– Его убили на квартире три недели назад. – ответил старик, скрестив руки на груди и походив туда и сюда по кабинету. – Полиция завалилась с обыском. Они нашли поддельный паспорт. Недолго думая, всадили в нашего Психа обойму. У нас больше нет народа. Все, кому выдали «карточки» оказались вне города. Может даже вне нашей грешной земли. А что касается оружия… Есть одна идейка. Моргана, не подашь фотографию?
Он указал на рамочку, где за стеклом было запечатлено два мужчины: он и Адлер – отец Морганы. Дима уже обращал на нее внимания, но не знал, что за ней был некий секрет, раз старику она потребовалась именно сейчас. Не став перечить, девушка протянула металлическую руку до памятной фотографии, но на мгновение задержала на ней взгляд. Смахнув пальцем пыль с улыбающегося лица русого отца, что махнул оранжевым десантным беретом, она подала фотографию Гюнтеру. Тот достал припрятанный между фотографией и донцем старый ключик. Увидев это, Дениц улыбнулась, поняв, что у старика еще есть порох в пороховницах.
