–– Не знаю, но, кажется… – Дима указал на следы, пошедшие на этаж. – Скоро узнаем.
Третий этаж. Все, как и говорила девушка. Видимо, это и правда был Гюнтер, который остался последним работником в этом забытом всеми месте. И снова был длинный коридор с множеством закрытых дверей. Все здание Управления было словно погружено в сон, оно было и не живо и не мертво. Чувствовалось, что раньше кипела жизнь, но почему она ушла отсюда навсегда? Этот день ставил слишком много вопросов, и нужно было найти ответы хотя бы на какие-то из них. Потому, миновав коридор, пара людей подошла к нужному кабинет. Красновато-желтое свечение просачивалось в коридор через зазор между полом и дубовой массивной дверью. Скорее всего работала портативная лампа или даже костер. Это было глотком свежего воздуха для Димы. В один миг рухнула вся напряженная атмосфера. Расслабившись, Моргана занесла металлическую руку, чтобы постучаться.
В дверь врезал заряд дроби, выбив сноп щепок. В последний миг Дениц успела увернуться, будто почувствовала неладное. Пригнувшись, Дима подбежал к ней, попытался оттащить ошарашенную девушку.
–– Проваливайте отсюда! – заявил хриплый голос на ломаном английском. За дверью лязгнул затвор дробовика. – Я уже отдал вам все, что мог!
–– Гюнтер, это я! – ответила Дениц, вскрикивая. – Я, Моргана!
Ударом ноги вышибив остатки двери, в коридоре появился седой старик с проплешиной. В налитых кровью глазах, практически невидимых за старческими морщинами, читалось недовольство неожиданным визитом. В одно движение направив дробовик на нежданных гостей, он на мгновение ослабил хватку, узнав девушку. Но затем, увидел за ее спиной Диму и вновь поднял оружие.
–– Кто это? – сквозь зубы спросил старик.
–– Это Среда, и ему нужна помощь! – та закрыла Диму руками.
–– Чушь, Среда мертв, как и твой отец. Эти твари сжили их со свету! – не унимался Гюнтер, все еще не спуская с мушки лицо мужчины.
–– Я Дима, его сын! – наконец сказал тот.
Гюнтер бросил удивленный взгляд на Моргану.
–– Да, это он. – выдохнула она.
–– Вот черт… – старик опустил ружье и схватился рукой за седую голову. – Я… я же вас чуть не убил… Ой, дурак!..
–– Спокойно, просто успокойся… – металлической рукой Моргана осторожно взялась за ствол дробовика, потянув оружие из его рук. – Ты ведь нас не убил. Отдай-ка.
–– Что тут произошло? – Дима скосился на побитого жизнью деда. – Я ведь помню вас, мы знакомы. Тогда, в том Берлине, в моем детстве.
–– Пойдемте, я вам все расскажу. – отпустил рукоять оружия старик, отдав его Моргане. – Ты меня прости, сынок. Я слегка перегнул…
Он был уставший. Ему, наверное, чуть больше шестидесяти. Они практически ровесники с Мишей – отцом Димы. Правда, тот почил раньше, а этот еще держался, и даже на ногах, что для их профессии было в диковинку. Немец посвятил всю свою жизнь работе в Штази, занимался минами и учил Моргану. Об этом было известно даже Ульяне, которая Среду сюда и отправила. Правда, она, видимо, знала, что с Гюнтером уже что-то не то, и решила позволить Диме найти Адлера, но и того не оказалось на грешной земле. Что ж, всех теперь было уже не собрать. Однако старик мог оказаться еще одной силой, обломком бывшей команды, что рассыпалась с падением Варшавского блока.
Прихлопнув себя слабыми руками по швам, Гюнтер развернулся, взявшись за голову. Вошел в просторный кабинет с пустыми полками и стеллажами. Рядом с заваленным папками столом в железной бочке догорали какие-то документы. Немец что-то уничтожал, и гости застали его совсем не вовремя.
–– Я посвятил свою жизнь Германии и немцам… – выдохнул он, присаживаясь на стол. – Я служил верой и правдой, работал не покладая рук с вашими отцами, но чем мир отплатил мне?! Этот кабинет помнит, как на нас смотрели ИХ ядерные ракеты, а теперь они уже на нашей земле. Чертовы капиталисты сожрали все, за что я сражался и проливал кровь… Уничтожили мою Германию. Они отняли у нас все, что было и всучили свое! – пристукнув по столу, он грустно оскалился, шумно выдохнул. – Тогда я был малодушен, не высказал, и потому смог остаться на работе. И воспитал сотни высококлассных специалистов, но беда снова постучалась в мои двери. Вашингтон решил, что нам не хватает их ракет. Я был против! Я сказал им, что я начну вести против них борьбу, потому что мне надоело, что нам не дают спокойно жить. Когда начались чистки и протесты, Центр не остался в стороне. Я не приказывал своим ребятам помогать «осси», но они вызвались сами. Все, кого я воспитал. Мы показали, что нас не сломить, но поплатились за это. – осторожно привстав со стола, старик кинул в бочку какую-то папку и посмотрел, как ту начинает сжирать в себе желто-красное пламя. – Многие из этих дел вел лично я. Здесь печати Советского Союза, ГДР, Польской Народной Республики, Народной Республики Болгарии, Венгерской Советской Республики и Чехословакии. Ни одной из этих стран уже нет. В нашем хранилище были миллионы томов засекреченной информации без срока давности. И когда они пришли ко мне с оружием, желая получить власть над этим местом, я сжег все хранилище дотла. Я клялся, что буду защищать секреты своей Родины! И я их защитил…
Его голос дрогнул. Стариковская рука нащупала стол и оперлась на него. Человек очень устал и все время хотел присесть. Ему было тяжело, как физически, так и душевно. Он оказался надломлен… Но не разбит.
–– Они разнесли все мое Управление. Упразднили и закрыли. – он повернулся к Моргане, украдкой протерев глаз. – Все, что работало практически сорок лет – все! Оно стало ненужно. Мы стали не нужны! Моих ребят распустили, отправили меня на пенсию и навесили на здание замок, запретив приближаться к нему. Все, что было не закончено передали американцам. Статус Противоминного Центра – отдали американцам. Все оборудование, технологии и отдел разработок – гребаным американцам!!! Наша власть сгнила! Ее не интересует народ, ее не интересуют воины, что стоят на страже с тех времен, когда та еще не родилась. Ее интересуют только деньги и покровительство. Богемная грязь, что всплыла из сортира – вот кто они такие. Они думали, что я оставлю все так, как оно есть. Что я не уничтожу остальное… – показал он папку в руках, демонстративно кидая в бочку. – Все, что было в столах. В полках. На полу. – в бочку летели еще и еще папки. – На столах и в коробках. Под потолком и в коридорах. Я не дам им ничего! Они властны, считают, что могут все. Пусть собирают пепел.
–– Что с моей программой?! – поддернула его за руку Моргана. – Она осталась на резервном сервере на седьмом этаже. Что с другими образцами?
–– Ты ведь знаешь все… – чуть усмехнулся Гюнтер, коснувшись пальцем виска. – Провидец.
–– Я выпала из информационного поля после смерти отца. – ответила та, все еще ожидая ответа. Пристально смотрела старику в глаза. – Я не знала, что Управление закрыли. В исследовательском модуле были экзабайты информации по сверхсекретным проектам управляемых аппаратов, экзоскелетов и протезов. Они тоже ушли в Штаты?
–– Нет, я велел стереть все до последнего файла. – помотал головой тот, снова закидывая в топку пару папок. – Один из сотрудников предложил запустить вирус в систему, и я согласился. Они получили «троянского коня» … что и заслужили. В девяностые мы отдали им все свои танки и самолеты. Но теперь они получат только хер без масла.
–– Гюнтер, нам нужна помощь. – вмешался в диалог Среда.
…После того, как русский раскрыл всю обстановку над германской столицей, помрачневший Гюнтер молча свел руки на груди, опустил голову. Выдохнув, немец осторожно развел руки, опираясь ими на стол. Подняв глаза, посмотрел на фотографию в потрескавшемся стекле. На ней он был молодым и сильным, в строгой восточногерманской форме, а на его плечах сидел другой улыбчивый солдат с растрёпанными русыми волосами. Тот в застывшем взмахе держал рыжий берет. Это и был Адлер – отец Морганы. Обстановка помрачнела еще сильнее. Тишина оказалась гробовой. Все молчали, и никто не знал, что можно было сделать с этой ситуацией. Становилось все яснее, что занесенный над городом Дамоклов меч все равно рухнет на него. Пострадают люди, город, политическая обстановка и сам мир. Но, можно было сгладить углы, не допустить к грузу тех, кто не должен был оказаться около «Пульсара-6». Это и становилось основной задачей. Но нужна была группа захвата. Двое бывших сотрудников органов и один недовольный пенсионер не были ощутимой силой.
