Мюйрин нахмурилась.

– Не пойму. Вы хотите сказать, что у вас были тяжелые роды?

Циара кивнула и тут же добавила зловещим шепотом:

– Ребенок родился, и то был дьявол, Мюйрин, сущий дья­вол! Кривой, скрюченный.

Глаза Мюйрин расширились.

– Господи, Циара, что вы говорите?

– Ребенок был страшным и мерзким, на него было про­тивно смотреть. Зло порождает зло, разве вы не понимаете? А мы тоже из этого рода! Мы все родственники. Что, если это передается в нашей семье по наследству? Что, если у вас будет ребенок от Локлейна, и он будет такой же– искривленный, злой?.. – Циара вздрогнула, зажав руками рот, чтобы сдержать всхлипывания.

Страх охватил Мюйрин. Она положила руку Циаре на плечо и попыталась хоть как-то успокоить ее.

– Я понимаю, должно быть, это было ужасно для вас, но давайте постараемся успокоиться, ладно? Прежде всего, будьте уверены как в том, что завтра взойдет солнце, так и в том, что вы с Локлейном не злые люди. Может, вы, Роше, горды и над­менны, но уж никак не злы. И все же вы не договорили, Циара. Что случилось с ребенком?

– Его маленькая жизнь потихоньку угасала. После того как перерезали пупок, он не прекращал кровоточить, хотя что мы только ни пробовали. Так много крови для такого маленького ребенка, – простонала она, потирая руки об колени.

Мюйрин обняла рыдающую Циару и попыталась подобрать какие-то успокаивающие слова.

Наконец, убедившись, что Циара способна слушать, она мяг­ко заметила:

– Вы с Кристофером кузены, а Августин ваш брат по отцу. Не удивительно, что ребенок, рожденный от такого союза, ро­дился с нарушениями. Церковные указы, запрещающие браки между близкими родственниками, для того и созданы, чтобы предотвратить подобные ситуации. Я уверена, что несчастный ребенок не имел никакого отношения к злу, это результат близ­кого родства между вами. Я хочу сказать, что если в вашей семье ничего подобного раньше не случалось, то не стоит волновать­ся о ребенке, который когда-нибудь может у меня родиться. И в моей семье тоже никогда не было такого ребенка, как вы описали, клянусь!

– Я пыталась найти такие же объяснения, как и вы, Мюй­рин, я правда пыталась, но я боюсь. Разве вы не видите, никто из нас ни в чем не может быть уверен. Вот почему вы не може­те выйти за Кристофера и не можете иметь ребенка от Локлей­на. И вот почему я никогда не рискну еще раз родить ребен­ка! – убеждала Циара.

Мюйрин поднялась и на миг выглянула из окна маленькой конторы, прежде чем повернуться к Циаре.

– Пожалуйста, послушайте меня. Я понимаю, что все, через что вы прошли, было просто ужасно, но вся жизнь – это и есть риск. Мы не можем отказаться жить только потому, что жить опасно. Мы не можем не стремиться к счастью только потому, что счастье может закончиться. Я люблю Локлейна и готова рискнуть иметь от него ребенка. Для меня прекратить сейчас наши отношения только из-за того, что вы мне рассказали, – это все равно что лишиться правой руки.

– Но иметь такого ребенка!.. Это же убьет вас! И Локлейна убьет!

– Нет, не убьет. Локлейн будет убит горем, это правда, так же, как и я, но нелепо жертвовать из-за этого нашим счастьем сейчас или тем счастьем, которое у нас может длиться столько, сколько мы будем любить друг друга.

– Может, вы все-таки передумаете? Мюйрин тяжело опустилась на стул.

– Я и так все время слишком рискую. И рано или поздно я забеременею. Возможно, сейчас не лучшее время, чтобы за­водить ребенка, при таком состоянии дел в Барнакилле. Так что, если это вас успокоит, обещаю, что буду избегать близости с Локлейном, придумывать оправдания, а может, даже пере­селюсь к вам и буду жить с вами в одной комнате, если вы по­зволите, чтобы он ничего не заподозрил. Но как только я увижу свет в конце тоннеля, я хочу, чтобы вы рассказали ему прав­ду, – твердо добавила Мюйрин.

– А что, если мы потеряем Барнакиллу?

– Сейчас дела обстоят плохо из-за голода, но это еще не по­ражение. Теперь это мой дом. Я сделаю все, чтобы сохранить его, даже если мне придется переступить через свою гордость и все рассказать отцу.

– Но Кристофер угрожал вам, что отберет Барнакиллу! Я слышала его через дверь. Он сказал, что, если вы не выйдете за него замуж, он объявит себя полноправным наследником поместья!

– Я не намерена выходить за него, так же, как и отказаться от своих прав или сбежать. Мой зять – очень влиятельный человек, а Энтони Лоури – прекрасный адвокат. Я не сдамся без боя, можете быть уверены. И даже если Кристофер по закону имеет все права на поместье, мы докажем, что оно было полностью разорено на момент смерти Августина, и доказа­тельством этого могут служить бухгалтерские книги. Я смогу продать поместье, чтобы вернуть то, что в него вложено, и, уверена, мы сможем начать все заново где-нибудь в другом месте.

– А что будет со мной? Я не могу остаться здесь с Кристо­фером, а вы после всего не захотите взять меня с собой. Да и люди считают меня сумасшедшей!

Мюйрин подошла к Циаре и обняла ее.

– Вы не сумасшедшая! Вы так долго хранили эту тайну, у вас уже нарыв в душе. Когда вы все расскажете Локлейну, то осво­бодитесь от прошлого. Я знаю, что с вами плохо обращались, но, прошу, не считайте, что вам всю жизнь суждено расплачи­ваться за свою ошибку, за то, что вы доверяли Кристоферу.

– Но я любила его, я доверяла ему, какой же дурой я была! Я заслуживаю всего, что со мной случилось, ведь я по собствен­ной воле была с ним! – простонала Циара.

Мюйрин окончательно потеряла терпение и стала трясти Циару за плечи, пока та не подняла голову и не посмотрела в ее горящие аметистовые глаза.

– Сейчас же выбросьте это из головы! Вы любили Кристо­фера в прошлом, но то, что они с Августином сделали с вами, – это уже совсем другое дело. Боже правый, Августин ведь был ваш родной брат!

Циара смущенно заерзала на стуле и наконец спросила:

– Августин никогда?.. Мюйрин покачала головой.

– Нет. Он вернулся к старому образу жизни, как только коль­цо оказалось на моем пальце. Сначала я, конечно, была в ужа­се, но в конце концов это освободило меня от каких-либо омер­зительных обязательств, – призналась Мюйрин со вздохом.

– Слава Богу! – перекрестилась Циара.

Мюйрин выпрямила спину и неожиданно произнесла:

– Идемте, Циара, для нас обеих это был тяжелый день. Я ду­маю, вам пора вернуться домой и лечь в постель.

– Вы не расскажете Локлейну? – с надеждой спросила Циара.

– Вы сами должны ему рассказать. Я надеюсь, что никто не будет сплетничать о случившемся, пока вам не предоставится случай самой все рассказать ему. Рано или поздно это всплывет. Даже Кристофер может рассказать, отомстить.

– Но вы-то не проговоритесь, не правда ли, Мюйрин?

– Обещаю. Я буду молчать до того времени, пока мы по разберемся с этим мерзавцем. Я люблю Локлейна, но сейчас он запутался и не знает, как себя вести с Кристофером и со всем остальным. Если мы собираемся быть вместе, то для нас вопрос жизни и смерти – продержаться еще несколько недоль.

Мюйрин проводила Циару до ее двери, затем медленно. Тяжело ступая, пошла обратно в контору, а оттуда – в свою комнатушку и упала на кровать. Боже Всевышний, какой кошмар внезапно навис над ними!

Черт подери этого Кристофера, и Августина вместе с ним, возмущенно подумала она.

И черт подери Локлейна за то, что никогда не говорил, кто он на самом деле. Может, он просто один из Колдвеллов, от­чаянно желающий наложить лапы на ее состояние, на все остальное?

Стук в дверь получасом позже возвестил, как всегда в это вре­мя, о приходе Локлейна.

Мюйрин поспешно спрыгнула с кровати и попыталась уйти из спальни, помня данное Циаре обещание и испытывая не­ловкость из-за всего, что узнала в тот день.

– С тобой все в порядке? – хриплым голосом спросил он, обнимая ее, несмотря на сопротивление.

– Я в норме. Твоя сестра – вот о ком нужно позаботить­ся, – ответила она, пытаясь вырваться из его объятий.