Зед ведь правда не хотел никого пугать, просто он жил по принципу «убей или будешь убит сам». Все вокруг ‒ враги, и Мара стала первой, к кому он отнёсся иначе. Но не знал, как это показать. «Смотри, я тебя не убил, ты особенная». «Смотри, я убил для тебя и готов убивать ещё». Как оказалось, это только пугало ее. И он ее спас, а наблюдая, как Мира благодарила Сазгауса за спасение ласковыми улыбками, Зед не понимал, почему Мара продолжала его бояться.

‒ Ты так странно реагируешь на мои прикосновения, ‒ прошептала Мара, честно признать, тронутая его поведением.

Над ней склонялись, перед ней падали на колени и молили обо всем на свете. Но то было лишь в пастели… Никогда просто так. Она улыбнулась Зеду как еще никому не улыбалась. Его слова… Нет, то, как выпалил эти слова, тронули её в самое сердце.

‒ Но Зед, я ведь не статуя и не картина. Я не хочу, чтобы мной просто любовались. Я хочу, чтобы меня любили как женщину. Хочу отношения, достойного королевы; хочу любви, достойной богини; хочу прикосновений, достойных святой.

Губа, конечно, не дура, но Мара любила это. Она жила так, соблазняла, получала именно этого. И Зед был первым, кто говорил такое, не смея прикасаться. Один раз Мара запомнила на всю жизнь. Как он «позволил» себя обнять в замке. Как она его тогда боялась… Кровавый, злой, беспощадный…

На деле же… кто он на деле?..

‒ Или ты боишься, что я тебя ударю? ‒ прошептала она, подходя к нему ближе и, почти невесомо обняла за голову, прижимая к своей ноге и также мягко и нежно обвивая его запястье своим хвостом. ‒ Я слишком много прикасалась к мужчинам, чтобы не заметить ту… дерганность и напряженность в тебе.

Отчасти Зед и правда боялся. Тогда в замке он был пропитан энергией убийства и чувствовал себя неуязвимым, а сейчас все было иначе.

‒ Я не привык к… к таким прикосновениям, ‒ честно признался он, разглядывая хвостик. Даже рискнул осторожно коснуться его пальцами. ‒ Меня редко гладили в жизни.

Зед не пытался вызвать жалость к себе. Можно сказать, он даже доверил ей страшную тайну, приоткрыв завесу своего прошлого. Мара заставляла его вспоминать, что ему очень не нравилось. Но нравилась Мара, и он готов был смириться с некоторыми неудобствами. Выпутываясь из ее объятий, он поднялся на ноги и посмотрел прямо в глаза. А затем сделал то, что она так хотела ‒ обнял ее.

Мара усмехнулась в его объятиях, и Зед мог ощутить, как и она дернулась, когда он обнял её, но просто от того, что не ожидала. И уже ровно через две секунды её руки скрестились в замке на его спине.

‒ Если ты останешься со мной в городе… На первое время… чтобы помочь мне обжиться, я тебе подарю много этих прикосновений. Если захочешь, конечно.

Ведь именно за этим все стояло ‒ чтобы Зед остался с ней до тех пор, чтобы ребята успели уйти достаточно далеко. Зед много чего мог говорить, но Мара понимала, что стала своего рода его ошейником. Но как поведет себя гончий, когда ошейника не будет?

‒ Лучше ты со мной. ‒ Зед пока что не был готов отказаться от своего стремления служить Грот. Да и он не допускал даже мысли, что Мара могла остаться в городе вместо того, чтобы продолжить путь со всеми. Она должна пойти с ним и быть рядом, когда он встанет перед Грот. Словно матери хотел представить свою даму сердца.

Так бы и стоял с ней в обнимку всю ночь, о большем он и не мог мечтать. Но почувствовав зевок, он отпустил Мару и помог убрать свое же оружие с ее постели. Как и тогда у ее гамака, он собирался устроиться у кровати, но она была против, чтобы Зед оставался на полу, а потому он занял свою кровать, но ещё долго наблюдал за любимой в темноте, разглядывая ее спящую.

Зеду пришлось прождать ещё несколько дней, потому что Сазгаус выполнил все свои угрозы и измучил Миру настолько, что она не могла встать с кровати. Сославшись на болезнь, она спряталась в комнате и даже не выползала на общий ужин.

Все ещё злой, Сайман недовольно ходил по дому. Ему приходилось успокаивать матушку каждый раз, стоило ей увидеть Сазгауса. Хозяйка дома была так сильно впечатлена произошедшим, что практически без остановки молилась за спасение грешных душ друзей ее сына. По крайней мере, на это время Сай отстал от Мары, позволяя ей играть роль ошейника для опасного психа.

Но рано или поздно им всем надо было двигаться дальше. Пока Мара выгуливала своего щеночка, остальные обговорили детали их плана. Когда Мира приступит, Кон, Сазгаус и Сайман должны будут занять удобные позиции, чтобы ее защитить в случае необходимости. Даже немного порепетировали, когда нашли подходящее место в саду ‒ небольшой столик с лавочками, чтобы Мире было удобно возиться с доской.

‒ Ладно, позову Мару с… Этим, ‒ сказал Сайман и сжал плечо Миры, чтобы немного приободрить. У них должно было всё получиться. ‒ Отделаемся уже от него.

‒ Я тут подумал… ‒ остановил его вдруг Кон. Он ведь наблюдал все это время за Зедом, и что бы ни говорил Сазгаус, тоже в какой-то мере переживал за Мару. ‒ Он ведь нормальный человек. Отбитый на голову, но… Он в нашем мире будто первый раз. Может, позволим ему пойти с нами?

‒ Ага, чтобы он нас придушил во сне? ‒ фыркнул Сазгаус. ‒ Ты чего, совсем псих?

‒ Нет, я просто следил за ними. ‒ Нп яд в его голосе Кон отреагировал спокойно. Он предполагал такую реакцию со стороны других, потому был готов ответить и на любые комментарии. ‒ Он просто хочет попасть к Грот, как и мы. Просто с другой целью.

‒ Так, мы тут план несколько дней выстраивали! ‒ поднялся из-за стола Саз. ‒ И из-за того, что в тебе вдруг проснулось сочувствие к нему, я ничего менять не намерен! Сайман, веди этого психа, а я тут устрою нашему святому головомойку.

Зря он так, считал Кон. То, что видел он, просто не видели другие. Возможно, Мара разделяла его взгляды. Последние три-четыре дня она с Зедом была круглые сутки. А пару дней они и вовсе не выходили из комнаты. Кон видел, как она рассказывала ему истории, сказки. Она отвечала ему на такие глупые вопросы, которые бы взрослый просто не задал. Вопросы о дружбе, благородных поступках… И Кон сделал вывод, что Зед не с рождения такой. Он такой, потому что не знал мира. Может, он был рабом в клетке?

В любом случае, он пытался все это рассказать Сазу и Мире, пока Сайман отсутствовал.

А Мара тем временем с Зедом действительно была в комнате. Он сидел за столом, а она, нависая над ним и чуть ли не прижимаясь к спине, водила пальцем по столу, приговаривая:

‒ Вот, у тебя здорово получается! Ты молодец! ‒ весело говорила она. ‒ Знаешь, тебе бы немного опыта, и ты бы стал хорошим художником! ‒ На этих словах она мягко потрепала его по голове, что стало в последнее время единственным особенным прикосновением между ними. Она позволяла ему касаться своих рогов, а он ‒ своих волос.

‒ Это все из-за тебя, ‒ весело улыбнулся Зед. Он все ещё не всегда удачно подбирал слова, потому что только учился благодарности, но ему очень нравилось все, что они делали вместе.

Раздался стук в дверь, и не дожидаясь приглашения, в комнату вошёл Сайман. Он недовольно сдвинул брови, видя, какая идиллия царила между Марой и Зедом. Давно уже пора было разделить эту парочку. Между прочим, он привел ее домой, чтобы познакомить с родителями, чтобы в дальнейшем ей было к кому обратиться, а вместо этого она все время проводила с этим ненормальным.

‒ Мира готова, ‒ объявил Сай. Не стоило уточнять, к чему именно.

Зед перевел на него взгляд, и улыбка пропала с его лица. Вместо нее появилось какое-то предвкушение. Наконец-то он будет говорить с приближенными Грот! Он так долго этого ждал, столько искал…

Отдельного приглашения ему не нужно было, и, вскакивая с места, Зед схватил за руку Мару и с большой охотой повел ее вместе с собой за Сайманом. Она должна была присутствовать, когда богиня ответит.

‒ Давайте пока действовать по плану, ‒ махнула рукой Мира, видя, как из дома показались Сайман с остальными. У них не было времени, чтобы придумывать новый план прямо сейчас, а импровизация могла дорого им обойтись. Вздохнув, она приготовилась.