– Прима скорее бесчувственна. Она была первой из выживших творений… Тогда я вообще не закладывал в них какие бы то ни было эмоции. Больше других чувственности досталось Третьей…

– Поэтому Первой не интересно с другими куклами?

– Скорее всего. Но… – Катан нахмурился. – Если честно, Дженна, я очень удивился, когда она согласилась с твоей мечтой о собаке. Я никогда не мечтал о собаке или о кошке.

– Так может быть, в твои скворечники всё-таки прилетели пташки? – улыбнулась чародейка.

– Возможно, чудеса иногда случаются, – согласился Катан, вновь посмотрев на черепаху. – Даже с магами…

* * *

В один вечер произошло чудо, которое заставило Дженну глубоко задуматься над словами учителя. Чародейка как раз подходила к лестнице, ведущей на танцевальные террасы, когда с ней поравнялась Эльтирцэ.

С момента переезда на Фалассию Дженна редко встречала придворную даму во дворце, а с тех пор, как они с Катаном стали любовниками, кукла и вовсе пропала. В отличие от прочих, она не посещала ни танцевальные занятия, ни балы, ни театральные представления. Чародейка забыла про неё, пока не увидела у лестницы.

Эльтирцэ больше не пыталась подражать Дженне. Она была в чёрном парике и одета в вышитое розами ярко-синее платье. Эти алые цветы напомнили чародейке ночь, когда она, убегая из тронного зала, нечаянно задела куклу. Та упала, рассыпав букетик роз, сорванных в саду Катана…

В следующий миг Эльтирцэ, не поздоровавшись с Дженной и даже не подняв на неё глаз, сделала шаг вперёд, сильно толкнув девушку плечом. Спустить с лестницы бывшую наёмницу оказалось не так уж и легко, но сама Третья потеряла равновесие и кубарем покатилась вниз.

Мельком Дженна успела заметить, как неестественно вывернулась шея придворной дамы и, точно ватные, трепыхаются и бьются о ступени её руки. Благо, тени на Фалассии встречались чаще, чем на Элибрэ, а свет факелов делал их глубже и насыщеннее.

Воспользовавшись коротким замешательством, пока ещё гости бала не успели осознать, что произошло, чародейка шагнула на сумеречную тропу, подхватила изломанную Эльтирцэ на руки и поспешила прочь.

Где-то в одной из пустых дворцовых комнат Дженна вышла из тени. Она осторожно усадила Эльтирцэ на пол перед собой и осмотрела поломки. Вправить руки было просто, но вот шея пострадала сильнее. Голова куклы свесилась набок, отчего та стала походить на очень красивого и нарядного ожившего мертвеца.

– …Оставь меня, – всхлипнула Эльтирцэ. – Позволь мне умереть…

– Боюсь, это не в моей компетенции, – с сочувствием ответила чародейка. – Да и не в твоей… Ты же знаешь, что…

Заглянув в синие глаза Третьей, Дженна вдруг умолкла. Она всё поняла. Она вспомнила, что не только ночью толкнула придворную даму, но и до того, у дворцовой лестницы, когда спешила в свою библиотеку. Чародейка была измучена болезнью и порядком озлоблена на себя, на Катана и на весь мир.

Однако гораздо более сильную боль она причинила Эльтирцэ позже…

– Прости, Эль, – прошептала Дженна, поддерживая голову куклы в правильном положении. – Маэстро никогда не будет твоим… И дело не во мне. Просто вы… разные. Очень разные…

– …Я знаю, – зло ответила кукла, вырвавшись из рук чародейки. – И всё-таки мы были вместе… Маэстро обещал сделать для меня сына! Он был так добр, пока ты… ты всё испортила! Ты нарушила ход игры! Из-за тебя изменился император! В храме Всеблагой Тейи властвует жрец! Даже природа уже не та, что раньше! Солнца стало меньше, а дождей больше! И маэстро…

Она запнулась и расплакалась. Слёз не было – видимо, из-за поломки придворная дама потеряла свойства живого человека, но звук, который издавала её склонённая на плечо голова, сильно напоминал плач.

– …И твой творец счастлив, – закончила Дженна. – Не так ли? – она тяжело вздохнула. – Одного я не понимаю, Эль: почему его счастье не радует тебя? Вы же связаны… Ни дух, ни демон в тебя вселиться не могли – Миркир и Льос Катан закрыл… Я так понимаю, он сделал это именно для того, чтобы тонкие сущности не тревожили его кукол… Так что с тобой случилось?

Вместо того, чтобы снова поправить положение куклы, Дженна сама склонила голову к плечу.

– …Ты, – прошипела кукла. – Ты мне не нравишься.

– И ты что же, – произнесла Дженна, – сердишься на меня?

– Сержусь, – подтвердила Эльтирцэ. – Я ненавижу тебя, противная Мудрица!

– Но это же великолепно, – улыбнулась чародейка. – Ты не понимаешь, но это прекрасно, – невзирая на вялое сопротивление куклы, Дженна обняла её, прижав к груди, словно та была непослушным, несчастным, обиженным ребёнком. – То, что ты сердишься, ненавидишь… то, что ты толкнула меня. Это замечательно…

Эльтирцэ прекратила сопротивляться и тихонечко взвыла, содрогаясь в приступах плача.

– Маэстро починит тебя, – говорила ей чародейка, снова и снова гладя куклу по волосам и по спине. – Он создаст тебе сына, дочку, много сыновей и дочерей… Просто напомни ему… Всё будет хорошо, милая Эль. Всё будет даже лучше, чем было.

– Нет, я не верю тебе, – шептала фрейлина.

– Поверь… – улыбалась Дженна. – Ты – его любимое детище… Ты – его чудо…

Не бойся тьмы, хоть и страшна на вид.

«Божественная комедия». Поэма Данте Алигьери.

Вечерний воздух трепетал от пения скрипок, переливчатого смеха и полных оттенками радости голосов. Яркие ароматы горных трав, дворцовых клумб и надушенных причёсок разливались вдоль террас фалассийской резиденции. Лёгкий шёлк и тяжёлая парча, тонкое кружево и полупрозрачный газ юбок шелестели по мраморным плитам.

Раз, два, три, четыре – отбивали ритм каблучки. Прыжок. Смена ноги. Лёгкий взмах рук. Сближение, отдаление. Шаг. Шаг… напоминающий журавлиную походку. Высокий прыжок. Кружение. Поклон. Взмах. Смена партнёров. Шаг, шаг…

Раз, два, три, четыре – негромко постукивал своим посохом Первый министр, наблюдая за танцующими. Предсвадебный бал был в самом разгаре, но главные его герои всё ещё не появились. Катан огляделся и прислушался. Где же Дженна, Лион и Джилия?..

Шаг, шаг, шаг, шаг. Прыжок. Смена ноги. Тик-так, тик-так – подпевали скрипкам дворцовые часы… Тик-так, тик-так… И вдруг тишина.

Музыка стихла. Танцоры застыли на месте, словно фигуры на игральной доске. Катан услышал, как на долю мига замерли перед боем колокола курантов. На этот самый крохотный миг кукольнику показалось, что остановилось его сердце.

Затем медленно, уверенно и неотвратимо, как само течение времени, часы пробили десять вечера. И будто что-то переменилось в воздухе.

На противоположных лестницах, которые вели на террасы, появились две ослепительно красивые пары. По толпе прокатились встревоженные шепотки. Подданные определённо растерялись. Они не знали, куда им смотреть и кому кланяться: своему императору или же его невесте. Оба шли с разных сторон…

Его Величество Лион Великолепный, одетый в пурпур, с золотым змеем на груди, вёл под руку высокую изящную синьорину. Её узкое платье, казалось, сшитое из рыбьей чешуи, переливалось драгоценными камнями всех оттенков озёрной глади. На грудь ниспадали нити жемчуга. Украшения и наряд незнакомки были великолепны, но больше всего привлекал внимания её нисходящий до самого пола шлейф прямых белоснежных волос.

С противоположной стороны приближалась будущая властительница Лалинги. Сегодня Джилия распустила волосы, так что все могли любоваться её густой буйной гривой цвета горчичного мёда. Княжна была облачена в платье закатных оттенков. Лиф с глубоким вырезом был расшит перьями. По подолу юбки, точно по озарённому светом заходящего солнца небу, летали синие ласточки.

Юноша, который вёл под руку Джилию, был статен, словно король. Его голубые глаза возбуждённо сияли. Волосы, точно тёмное золото, волнами ниспадали на плечи, покрытые коротким белым плащом. На синем камзоле незнакомца серебром был вышит расправивший крылья журавль.