Под оглушительную тишину пары сошли на террасу и двинулись навстречу друг другу. Синьорины ступали плавно, опустив ресницы, с лицами, хранящими выражение достоинства и невозмутимости. Их кавалеры шли, важно подняв головы и смело глядя вперёд.

На губах мужчин сияли улыбки победителей. Оба считали себя таковыми. Оба гордились собой, словно мальчишки. Первый министр встретил пары лёгким поклоном и окинул холодным тёмным взглядом бывшую русалку.

«Прелестная работа, – мысленно сообщил он кому-то. – Так вот что ты делала в моих сновидениях. Вот что ты искала и нашла… Ну что же, браво…»

Проходя мимо мага, император чуть повернул голову.

«Я снова пошёл против твоей воли, Мудрец, – говорила его ухмылка. – Я добился своего, а ты оказался не властен надо мной…»

Король Змей небрежно вскинул руку, подавая знак. Главный скрипач поднял смычок, музыканты взялись за свои инструменты. Преклонившие колени вельможи, присевшие в поклоне придворные дамы и гости бала продолжили танец.

Раз, два, три, четыре – стучали по полу каблуки. Будто ничего и не произошло. Прыжок. Смена ноги. Лёгкий взмах рук. Сближение, отдаление. Шаг. Шаг… Высокий прыжок. Кружение. Поклон.

Взмах. Смена партнёров. Словно бы никто и не заметил, что император и его невеста танцуют с другими. Шаг, шаг… Смена партнёров. Шаг… Смена партнёров.

Джилия рука об руку с Дэзертом проплыли мимо Катана. На миг девушка подняла ресницы, но на дядюшку взглянуть не осмелилась.

– Прости, – беззвучно прошептали её губы.

За границей пляжа высоко к небу поднимались янтарно-изумрудные сосны. Неровная полоса суши пестрела тёмными спинами валунов, под защитой которых отдыхали большие фалассийские черепахи. Золотистый песок искрился в последних лучах заходящего солнца.

Дженна лежала на берегу, и мерно накатывающие волны были её бальным платьем. Волны лизали ступни и омывали бёдра. Прохладная морская вода немного заглушала боль, усмиряя языки пламени, терзавшие чрево девушки.

Одна из черепах подползла к воде и улеглась неподалёку от Дженны. Её блестящие чёрные глаза смотрели с сочувствием.

Пена бурлила и шипела, скользя вдоль ног чародейки и окрашиваясь в алый… Грудь её вздымалась в судорожных вздохах. Тело била дрожь.

Откинув голову и изогнувшись струной, Дженна плакала. Она выла тихо и протяжно, как раненая волчица. И тёмная лента крови тянулась от неё по песку вдоль всего пляжа.

За день до этого.

Занималась заря. Шелестели накатывающие на гальку волны. Кричали чайки, щебетали побережники, покрякивали черноголовые плавунцы.

Они встретились ранним утром на побережье Синеффо. Странный союз: дитя другого мира, пустынный дух в теле рукотворной куклы, сын Грага, дочь Богены и плотоядная озёрная дева. Пятеро заговорщиков, двое из которых мнили себя лютыми врагами, воссоединились в это утро ради осуществления революции.

Они шли против воли того, кто играл их судьбами. Они шли против самой природы. И ярко-малиновый шар, поднимающийся над горизонтом, был их знаменем, будто сама богиня любви Иликия, восходящая на небеса из вод озера.

Дженна была полна решимости. Она досконально изучила записи своего учителя. На протяжении многих дней она была свидетелем его экспериментов, его провалов и открытий. Чародейка выучила каждый рисунок, каждый иероглиф. Она знала всё, что было нужно, и даже больше…

Читая записи Катана, Дженна содрогалась, вспоминая подвалы жрецов в Самторисе. Её учителю удалось сделать то, чего не добились высокопоставленные служители Единого… Он не только собирал куклы, но соединял живую материю с неживой и сращивал различные её виды.

Вначале Катан возвращал утраченное по крупицам. Он милостиво даровал калекам рукотворные органы, которые благодаря искусным заклинаниям становились как живые. Затем, познав мёртвую воду и получив ключ к трансформациям, кукольник стал заменять одни части тел на другие. Ноги он менял на хвосты, руки – на крылья…

Далее некромант вознамерился сотворить кокон для развития жизни из самого её зародыша. Счёт невыношенных женщинами эмбрионов, которые он использовал в своих опытах, шёл на сотни. Во благо матерей или в одержимости своей маг отодвигал неминуемую смерть плода, но так и не добился его успешного развития.

Один провал некроманта ничему не научил. Его помыслы соперничали с деяниями богов! Катан жаждал, чтобы сам Творец наделил его кукол своим дыханием, своим духом. И всеми силами он искал возможность осуществить замысел.

Катан – жрец бога Мудрости Катхауэт – искал ответ в молитвах, но нашёл его далеко за гранью своего мира. Поиски увенчались успехом, и на этом записи обрывались…

– Дженна, – произнесла Джилия. – Солнце поднимается, пора начинать… Расскажи, что нам делать?

– Мудрице нужна наша сила, – ответил за чародейку Его Величество. – Согласно Закону Творца каждое действие требует силы. И если сейчас мы все, так или иначе задействованные в этом странном союзе, по доброй воле не принесём жертву, то нам придётся заплатить в будущем…

– Что за жертва? – насторожился Аликс. – Дженна, об этом ты нас не предупреждала…

– По доброй воле с нас не возьмут ничего из того, что бы мы не смогли отдать, – успокоила его Джилия, взяв любимого за руку. – Таковы правила магии. Жертва – лишь красивая фраза. На самом деле мы вносим вклад. Мы делаем это для того, чтобы в будущем достойно ценить полученное…

– Слишком много слов, – резюмировал Аликс. – Перейдём к сути.

– Каждый из нас получает выгоду, – продолжил император. – Я обретаю Лилио, ты, Журавль, – Ласточку. И посему мы должны поклясться беречь и ценить обретённое счастье… Если всё пройдёт успешно, мы закрепим союз с возлюбленными в храме богини Иликии в выбранный день и час, одновременно… – он поднял глаза к небесам. – Клятва, обладающая могучей силой, станет той жертвой, которую принесёт каждый из нас пред ликом Творца.

– Я согласна… – кивнула Лилио.

– Допустим, – присоединился Аликс.

– Постойте, – подняла руку Джилия. – Не все из нас обретают выгоду! Кое-кто идёт наперекор своему учителю, своему, – она вздохнула, – возлюбленному! Разве же это не ущерб? Что ты молчишь, Дженна?

Чародейка безмолвствовала, глядя в голубую даль озера Синеффо.

– Дженна, – повторила Джилия. – Зачем тебе всё это?

– …Почему ты думаешь, что я не получаю выгоды? – усмехнулась девушка, не оборачиваясь. – Разве удовлетворение амбиций мага – не выгода? Разве я не следую записям своего наставника, не иду его же собственным путём?

– И чем ты готова пожертвовать ради того, чтобы мы обрели любовь? – не унималась княжна. – Своим счастьем? Счастьем дядюшки?

Дженна нахмурилась. Она и сама без конца думала об этом. Вопрос был понятен, как и ответ на него. Однако если первое она могла выразить в словесной форме, то второе находилось за гранью разума – в сфере предчувствия…

Чем больше чародейка размышляла об этом, тем отчётливее ощущала, что не удовлетворение амбиций и не глупый бунт против учителя был целью происходящего, но жертва. Самым важным было не воссоединение двух пар, но рождение…

Дженна никогда бы не пошла против Сет! Некое творение было важно для мира. Но что это было? Девушка знала и не могла облечь в слова.

– Я готова пожертвовать своим счастьем, – кивнула чародейка, встретив взгляд Джилии. – Ради счастья всего Сет. Я не могу объяснить этого. Но я так чувствую.

– И этого довольно, – ухмыльнулся Лион Великолепный. – Приступим же! – он сел на колени рядом с русалкой и протянул ей свою могучую руку. – Клянусь тебе, Лилио, что возьму тебя в жёны пред ликом богини Иликии. Мы скрепим наш союз, когда луна исчезнет и вновь обретёт свою полноту. Ровно в тот час и в тот миг.

– Клянусь тебе, возлюбленный мой Дэзерт, что возьму тебя в мужья пред ликом богини Иликии, – прошептала русалка, сжимая руку императора. – Мы скрепим наш союз, когда луна исчезнет и вновь обретёт свою полноту. Ровно в тот час и в тот миг.