Дедушка, в ответ на такое вторжение, медленно поднялся из кресла, в котором сидел, сложил руки на груди и сурово обозрев ворвавшуюся в дом троицу, грозно спросил:

– Чем обязан, господа?

Именно так и спросил – на русском! Он что, их знает? Или он понял, что они – исследователи?  Но как? Одеты те вроде обычно, как и все местные жители.

Я так удивилась, что даже забыла, что нужно бояться. Тем более, ни один из троих мужчин, протиснувшихся в нашу небольшую гостиную, на меня даже не взглянул.

Алексей Иванович на такое приветствие приподнял бровь:

– Коллега, полагаю?– поинтересовался он.

– В отставке, – отрезал дед.

– Что ж, тем проще, – прокомментировал ситуацию Алексей, – тогда вы должны понять, что мы здесь по служебной необходимости. Мы ищем одну девушку – молодую, лет сорока, возможно, чуть старше. Наша сотрудница. Бедняга оступилась, ударилась головой и вывалилась из портала не там, где должна была. С нами на связь она не вышла, и мы подумали, что либо она потеряла память от удара, либо с ней случилась беда. Вот и прочёсываем всю округу в поисках. Вы её не видели?

– Нет, – сухо ответил дед, – в нашей деревне за последние полгода никаких молодых женщин не объявлялось.

Пузатый брат Алексея разочарованно цокнул языком, махнул рукой своему сыну – и они покинули гостиную. Но направились, почему-то, не к входной двери, а в сторону комнат.

Алексей Иванович пояснил:

– Вы же понимаете, нам надо осмотреть дом.

Дед просто молча кивнул, продолжая буравить взглядом Алексея. Тот, если и чувствовал себя неловко, то виду не подал, хотя взгляд всё же отвёл. И посмотрел прямо на меня. Я ойкнула и сделала то, что на моём месте сделал бы каждый ребёнок: спряталась за деда. Это произошло непроизвольно, и я порадовалась естественной реакции своего детского тела. Или это я сама неосознанно искала защиты?

– Милое дитя, – скучающе промолвил Алексей, явно только для того, чтобы заполнить паузу, – родственница?

– Внучка, – коротко сообщил дед, всем своим видом показывая, что не желает поддерживать беседу.

Я же не могла понять, что происходит: почему они ищут молодую девушку, а не ребёнка? Я могу понять, что они не узнали меня, но они даже не проявили интереса! То, что они придумали нелепую историю про сотрудницу – совсем неудивительно, не правду же им рассказывать, но вот то, что они считают, что я должна быть старше – интересно. То есть, они сами не ожидали, что я настолько помолодею? И потому ищут молодую девушку, каковой я должна выглядеть здесь в своём настоящем возрасте?

Эта мысль заслуживала того, чтобы её обдумать – но уже после того, как эти трое покинут наш дом – надеюсь, что навсегда. А пока, прячась за дедушкой и цепляясь за его штанину, я судорожно вспоминала, не остались ли в моей комнате какие-то улики. Но вроде бы нет – всё должно быть в порядке. Моя комната выглядела как комната маленькой девочки: детская кроватка, комод с цветочками, в котором лежат детские же платья и кофточки. Никаких иномирных вещей и взрослых шмоток – ай да я! Неужели гроза пройдёт стороной?

Едва двое других мужчин вернулись в гостиную – по, видимому, закончив обыск, как в дом вбежала Эниза. Девушка была бледная и запыхавшаяся. Неужели кто-то из соседей сообщил ей, что у нас гости?

– Светлого дня! Простите, – едва отдышавшись, проговорила девушка, – мне сказали, что вы кого-то ищите и ходите по домам, вот я и поспешила скорее, рассчитывая вас застать.

От её слов я похолодела. Неужели она сейчас меня сдаст? Ведь они же уже почти ушли!

– В самом деле? – развернулся к ней Алексей Иванович. – А вы обладаете какими-то сведениями, что так спешили нам сообщить?

Нет-нет-нет, Эни, молчи – умоляю!

Кричала я, разумеется, мысленно. Эни же растерянно обвела взглядом троих мужчин, посмотрела на наши с дедом напряженные позы, и выдохнула:

– Н-нет…

– Так зачем же вы так спешили? – вкрадчиво поинтересовался Алексей Иванович.

Эни опустила голову и покраснела. Алексей Иванович тихонько хмыкнул. Он понял то же, что сейчас осознала и я: сестра не собиралась меня выдавать – она спешила, чтобы убедиться, что с нами всё хорошо. Что касается того, что она наговорила, когда пришла и обнаружила нас живых и невредимых – то, думаю, она и сама не отдавала себе толком отчёта в том, что именно говорит.

– Влад, у тебя всё? – обратился Алексей Иванович к своему старшему родственнику. Тот хмуро кивнул.

– Что ж, тогда не будем больше смущать хозяев своим присутствием, –  проговорил Алексей, и все трое направились на выход. Мы вышли, чтобы их проводить. В дверях самый младший из мужчин, которому на вид было лет двадцать пять – разумеется, по земным меркам, дал Энизе визитку и попросил связаться с ними, если вдруг узнаем что-то об их пропавшей сотруднице. Эни непонимающе взглянула на него – она-то прослушала рассказ Алексея Ивановича. Тогда молодой человек вкратце описал ей ситуацию. При этом этот гад строил Эни глазки! Вот урод! Она же еще ребёнок! Еще больше меня взбесило, что этот племянничек назвал меня «женщиной лет пятидесяти»! Что значит «пятидесяти»? Да мне с новой стрижкой даже сорока не давали! То ли дело – Алексей Иванович: тот обозначил мой возраст корректно – «сорок, возможно чуть старше». «Чуть старше» – это не пятьдесят, понятно тебе, сопляк? Впрочем, этому сопляку самому, наверное, пятьдесят – если по местным меркам. Как его вообще взяли в ученые и разрешили внедриться в общество, раз он наш возраст определять не умеет? Ой, да бог с ним, с возрастом – в конце концов, смешно возмущаться, ведь я сейчас выгляжу не на пятьдесят и даже не на сорок – а всего на пять. Но вот Эни я ему не позволю обидеть!

Брат с племянником уже вышли за дверь, а Алексей Иванович замешкался на пороге, обвёл нас всех внимательным взглядом, остановившись на мне. А затем он сделал нечто невероятное: он улыбнулся мне, подмигнул – и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Не поняла? Это он узнал меня или просто подмигнул ребёнку, как иногда делают взрослые? Ох, а я ведь только успокоилась, и вот уже снова начинает нарастать паника.

Едва незваные гости покинули нас, мы все втроем вздохнули с облегчением. Я поймала себя на том, что продолжаю цепляться за штанину деда, и при этом меня нешуточно так трясёт. Дедушка Яков взглянул на меня:

– Испугалась чужих, малышка? – спросил он. – Не переживай, они уже ушли.

С этими словами дед наклонился, поднял меня на руки и прижал к себе, гладя по голове. Я уткнулась носом в его домашнюю куртку и прижалась покрепче к дедушке, испытывая давно забытое чувство защищенности в мужских объятиях. Кажется, так меня обнимал отец – в далеком-далеком детстве. И так меня обнимал муж, что тоже было уже давным-давно. Остальные мужчины в наших с ними отношениях имели иной интерес, и обнимать с заботой и утешением не пытались.