Изучение полемических приемов, общих особенностей полемической речи, ее структуры — актуальная задача современной стилистики текста. Только в этом случае удастся проблемы «искусства полемики» из области логико-психологической вернуть в область лингвистики.

Почему мы говорим — «вернуть»? Да потому, что эти проблемы основательно разрабатывались классической риторикой, наукой об общем строении речи, всякой речи (конечно, прежде всего ораторской), а не только художественной, которой долгое время занималась стилистика. Риторической разработке подвергались как общие, так и частные особенности речи. Главным достоинством риторики была цельность подхода, учет соотношения используемых говорящим средств и целевой установки. Римский теоретик красноречия Квинтилиан писал об этом достаточно определенно: «Прежде всего надобно знать, что нужно нам в речи увеличить или унизить, что произнести стремительно или скромно; забавно или важно; пространно или кратко; грубо или нежно; пышно или тонко; величаво или вежливо; а после рассудить, какими лучше иносказаниями, какими фигурами, какими мыслями, в какой степени и в каком расположении можем достигнуть нашего намерения».

Риторика указывала не только то, к какой манере, стилю, типу речи прилично прибегнуть в том или ином случае, но и то, как сделать речь образной, лаконичной, афористичной. Менее были разработаны полемические приемы, но вообще аргументации уделялось серьезное внимание.

Позже, в XIX в., был сделан значительный шаг назад в изучении риторики. Соответствующие пособия превратились в собрания «уловок», «хитростей». В одном трактате по искусству ведения полемики буржуазный философ советовал, например, «возбуждать гнев противника, так как под впечатлением гнева он не в состоянии судить правильно и замечать свои преимущества. Вызывается же гнев тем, что к противнику придираются и относятся явно несправедливо и вообще бессовестно». Или: «Когда замечаешь, что противник сильнее, будь с ним личен, оскорбителен и груб...» Об исходных представлениях автора можно судить по такого рода суждениям. «Нет даже такого нелепого мнения, которого люди легко не усвоили бы себе, как только удается убедить их, что оно общепринято. Пример влияет и на их мысли так же, как на их поступки. Это овцы, которые идут за ведущим их бараном и которым легче умереть, чем мыслить».

Для уважающего себя и своих слушателей полемиста подобные советы неприемлемы. Полемическим уловкам необходимо противопоставить аргументативную тактику, которая представляет собою «высший пилотаж», высшую ступень владения словом, культурой речи.

Замечательный писатель и великий гуманист В. Г. Короленко однажды записал: «Мне страшно и подумать, что моим детям был бы непонятен мой язык, а за ним — и мои понятия, мечты, стремления, моя любовь к своей бедной природе, к своему родному народу, к своей соломенной деревне, к своей стране, которой, хорошо ли, плохо ли, служишь сам».

Язык — ключ к драгоценному наследию прошлого, инструмент, позволяющий овладеть накопленными богатствами, совершенными достижениями человеческой культуры, человеческой мысли. Но и сам этот инструмент и сложен, и имеет свою историю. Овладеть им необходимо и для постижения прошлого, и для достижения будущего, о котором мечтало человечество. Слово оказывается не только ключом, но и орудием, мощным и сильным. Второе «я» А. Франса, гуманист-мыслитель Бержере говорит о несправедливости, царящей в мире, и на вопрос дочери: «А как уничтожить его, папа? Как изменить мир?» отвечает:

— Словом! Нет ничего могущественнее слова, дитя мое. Веские доводы в соединении с возвышенными мыслями представляют собой цепь, которую невозможно разорвать. Слово, как праща Давида, разит насильников и повергает долу могучих. Это непобедимое оружие. И хочется, чтобы каждый помнил завет гениального пророка и мыслителя, помнил мудрость Л. Толстого: «Слово — дело великое. Великое потому, что словом можно соединить людей, словом можно и разъединить их, словом служить любви, словом же можно служить вражде и ненависти. Берегись от такого слова, которое разъединяет людей».