Лингвист. Конечно, роль писателей в обогащении языка огромна, но все-таки создатель и, если хотите, хозяин языка — народ. Язык развивается по своим законам. Писатели тонко чувствуют, улавливают эти тенденции и действуют в соответствии с ними.
Критик. Да ведь обогащение языка достигается почти исключительно благодаря народной речи, за счет того самого просторечия, которое противопоказано «культуре речи», за счет тех слов, которые когда-то были «бурлацкими», «мужицкими» и которые и теперь изгоняются.
Лингвист. Меньше всего повинны в этом лексикографы.
Критик. А вот нет. Вам нужны факты, цифры? Их собрал писатель А. Югов: «В 4-м издании «Толкового словаря» Даля было представлено 220 тысяч русских слов. В ...четырехтомном словаре коллектива составителей их только... 85 тысяч. То есть исключено из литературного языка, страшно молвить, 135 тысяч слов. Да еще из оставшихся-то многие снабжены пометою предостережения».
Лингвист. Но ведь это словари разного типа.
Критик. Это. словари русского языка. И словарь Даля, по словам В. И. Ленина, «великолепная вещь».
Лингвист. В. И. Ленин очень точно оценил словарь: великолепная вещь, но особого рода. Вот что писал В. И. Ленин в письме А. В. Луначарскому 18 января 1920 г.:
...Великолепная вещь, но ведь это областнический словарь и устарел. Не пора ли создать словарь настоящего русского языка, скажем, словарь слов, употребляемых теперь и классиками, от Пушкина до Горького.
Что, если посадить за сие 30 ученых, дав им красноармейский паек?
Как бы Вы отнеслись к этой мысли?
Словарь классического русского языка?
Не делая шума, поговорите с знатоками, ежели не затруднит, и сообщите мне Ваше мнение.
Ваш Ленин
Тот словарь и был составлен по заветам Ленина, словарь «настоящего», «классического» русского языка. И позже вышел 17-томный словарь современного русского литературного языка, который базировался на принципах словаря Д. Н. Ушакова и руководители группы составителей которого — Ф. П. Филин, А. М. Бабкин, С. Г. Бархударов и С. П. Обнорский — удостоены Ленинской премии. Но словарь Даля настолько «великолепная вещь», что поговорить о нем стоит...
Отступление 3. Собиратель слов
В марте 1819 г. по дороге из Петербурга в Москву на паре почтовых лошадей ехал молоденький мичман. Ямщик, поглядывая на небо, погонял лошадей. Вдруг он сказал:
— Замолаживает...
— То есть как замолаживает? — переспросил мичман.
Вот ведь русское слово, а непонятно. Ямщик стал объяснять, а мичман вытащил из кармана записную книжку и, коченея от холода, записал: «Замолаживать — иначе пасмурнеть — в Новгородской губернии значит заволакиваться тучками, говоря о небе, клониться к ненастью».
Звали мичмана Владимир Иванович Даль. Записав первые неизвестные ему русские слова, Даль стал внимательно прислушиваться к речи народа, и через десять лет его словарные записи требовали уже особой подводы. Даль захвачен мыслью составить словарь живого народного языка.
Сколько слов знает обычно человек? Предполагают, 10-12 тысяч. Подсчитано, что Пушкин использовал более 20 тысяч слов. В словаре Даля — более 200 тысяч.
Даль до тонкостей знал каждую вещь, все обозначения, к ней относящиеся. Так, нож, который в обычном словаре определяется просто как «инструмент для резания», в словаре Даля характеризуется следующим образом:
НОЖ, м- ножик, ножичек, ножища; стальная или наваренная сталью железная полоса, в черене, в колодке, для резания. В ноже отличают: плашку или полосу, лист, и колодочку, черен; в плашке: лёзо, лезвие, резь, острое ребро; обух, обушок, тупее, тупое, толстое ребро; плоек, плюск, голомень, плоские бока или стороны ножа; острие, тычек, жало, кончик, острый конец; ножка, осадка, часть, уходящая в колодку. -Жалом зовут и острый окраек лёза. Большой столовый нож: рушальный; ножища кухонный, мясничий: косарь, секач; поварской: приспешный или колодей; рещиковый, столярный: резак; чеботарный: клепйк; для бритья: бритва; лекарский: скальпель, бистури, ампутационный и пр. Плужной или сабанный нож, отрез, вставленный с боку лемеха. Бумажный нож, т. е. для взреза бумаги, бывает и костяной, и деревянный. Различают и еще ножи: карманные (складные), перочинные (ножички),садовые, охотничьи (кортик, кинжал) и пр. Секач делает переход от ножа к топору, кинжал к сабле. Бабий нож, ножницы; одна половинка разрозненных ножниц, которая, у баб, правит и замест ножа...
Далее описываются иные типы ножей — ножи машинные, ножи у свечников, копье с ножами и пр.
Беседуя с Пушкиным, Даль как-то спросил, знает ли поэт, как называется старая кожа змеи, т. е. шкурка, ко-; торую ежегодно сбрасывают змеи. Пушкин не знал. «Выползина», — ответил Даль. Пушкину новое слово очень понравилось, и он заметил с грустью: «Да, вот мы пишем, зовемся тоже писателями, а половины русских слов не знаем!!..» За несколько дней до смерти Пушкин пришел к Далю в новом сюртуке и сказал: «Эту выползину я теперь не скоро сброшу». В нем Пушкин был и на дуэли. Простреленный, с небольшой дырочкой черный сюртук — выползина — достался Далю после смерти Пушкина как память, реликвия.
Даль знал местные говоры и по выговору мог определить, из каких мест человек. Рассказывают, что однажды Даль встретил монаха и спросил его:
— Какого, батюшка, монастыря?
— Соловецкого, родненький, — ответил монах.
— Из Ярославской губернии? — сказал Даль (он знал, что родненький, родимый часты в речи ярославцев). Монах смутился:
— Нетути, родненький, тамо-ди в Соловецком живу.
— Да еще из Ростовского уезда? — удивился Даль. Монах упал в ноги:
— Не погуби.
Оказалось, это был беглый солдат из Ростовского уезда Ярославской губернии, выдававший себя за соловецкого монаха.
Открыв океан народного языка, Даль потерял интерес к языку литературному: он показался ему бесцветным, пошлым, вообще нерусским, испорченным иностранным влиянием. Даль пишет: «...в образованном обществе и на письме язык наш измололся уже до пошлой и бесцветной речи, которую можно перекладывать от слова до слова на любой европейский язык». А как же надо говорить? Говорить надо живым, выразительным и точным народным языком. И Даль приводит для сравнения образцы «образованной» книжной и народной речи:
Литературный язык — Народный язык
Литературный язык Казак оседлал лошадь как можно поспешнее, взял товарища своего, у которого не было верховой лошади, к себе на круп и следовал за неприятелем, имея его всегда в виду, чтобы при благоприятных обстоятельствах на него напасть. — Казак седлал уто-ропь, посадил бесконного товарища на за-бедры и следил неприятеля в назерку, чтобы при спопутности на него ударить.
Овцы получаются там-то, частью с тем, чтобы их резать на месте, частью же, чтобы гнать гуртами далее в Россию. — Овцы берутся на убой или в отгон.
Жизнь наша коротка, а бедствий встречаем много. — Веку мало, горя много.
Эта отрасль промышленности у нас в большом развитии. — Промысел этот шибко прошел.
«Сравните и решите, что лучше и как бы должно писать и говорить», — обращался Даль к Жуковскому. Жуковский отвечал, что вторым способом можно говорить только с казаками, да и то о близких, понятных им предметах.
Больше же всего, по мнению Даля, русский язык портят иностранные слова. Приводя иностранное слово, Даль дает тут же множество русских синонимов, он показывает, как легко найти замену иностранного слова, пусть даже привычного, принятого и уже освоенного нашим языком. Заимствованное когда-то из французского языка слово серьезный вполне обрусело. Но Даль пишет: «Значение этого слова весьма различно, но одним из следующих его всегда заменить можно: важный, чинный, степенный, величавый; строгий, настойчивый, решительный; деловой, дельный, озабоченный, внимательный, занятой; думный или думчивый, мысливый, резкий, сухой, суровый, нешуточный; нешутя, поделу, истинно, взаправду, взабыль и пр.».
